— Ты вообще обалдел? С какой стати я должен проигрывать?

— Потому что мы друзья, а друзья помогают друг другу! Понимаешь, этот Погодин мне жизни не даёт! Устроил тут свой тотализатор, собирает ставки, поднимает кучу денег на боях. Я хочу его разорить. Коэффициент на победу Никитского — два с половиной, тогда как на тебя — один пятьдесят три.

— Не понял, это значит, что в мою победу верят больше?

— Именно! Иначе сейчас я общался бы с Фёдором.

— И был бы послан лесом. Никитский не тот человек, который станет продаваться за деньги.

— Зачем продаваться? Мне нужна лишь небольшая услуга. Через подставного человека я поставлю сто тысяч на победу Никитского, он победит в первом раунде, а я получу двести пятьдесят тысяч! Погодин будет просто растоптан!

— Погоди, ты выиграешь двести пятьдесят тысяч, а мне предлагаешь всего десятку?

— Хорошо, пусть будет пятьдесят! Я удвою поставленные деньги, а ты получишь столько денег, что сможешь до конца семестра ни в чём себе не отказывать. Купишь подарок девушке, или что-нибудь важное для себя. Ты умный парень и придумаешь, на что потратить деньги. Ну, идёт?

— Нет, Генрих. Я буду драться честно, а там уже как получится.

— Огорчаешь ты меня, Арсений! А я очень люблю огорчаться, понимаешь? Жизнь ведь создана для того, чтобы ей радоваться и получать удовольствие. Подумай об этом.

Казарян ушёл хмурый, а я направился на ринг.

— Сень, что Генрих от тебя хотел? — побежал ко мне по дороге Родион.

— Чтобы я проиграл.

— И что ты?

— Отказал, конечно же!

— Молодец! Какой же ты молодец! — похлопал меня по плечу Родя. — Давай, я в тебя верю!

Фёдор стоял напротив меня, напряжённый как никогда. Он разминал мышцы перед боем и следил за мной так, словно я в любой момент могу испариться.

— Начали! — скомандовал Гаранин.

В отличие от предыдущих соперников, Никитский не спешил обрушиваться на меня и форсировать события. Он уже знал, что я могу отправить его в нокаут, поэтому прощупывал меня ложными ударами.

Зрители из числа участников турнира подгоняли нас, ожидая зрелища, но мы не спешили. Сейчас Никитский даже не использовал талант, поэтому и я старался обходиться своими силами. Джеб, уйти от встречного удара, блок, шаг в сторону! Бой набирал обороты, и я едва успевал отвечать на связки Фёдора. Он действовал на автомате, нанося чётко отточенные удары. Победить его на этом поприще мне сейчас просто нереально, а это значит, что нужно диктовать свои условия.

— Раунд! — Гаранин объявил о завершении раунда и дал перерыв в минуту.

Второй раунд Никитский провёл более агрессивно. Он прессинговал, заставляя меня использовать талант и уходить от его атак. Пару раз он натыкался на жёсткое сопротивление, но блокировал все удары.

Зато теперь у меня созрел план, как победить. Когда Фёдор раскрылся для удара, я постарался максимально замедлить время, нырнул под его рукой, и ударил мощным боковым ударом в челюсть.

— Молниеносный удар от Чижова! — объявил комментатор. — Невероятно быстрая связка. Вы вообще видели как он это сделал? Я — нет!

Судя по всему, Никитский тоже не сообразил как мне удалось так быстро сместиться, но я не собирался останавливаться на достигнутом. В следующий раз Фёдор будет куда осторожнее, и не позволит мне осуществить задумку.

В замедленном времени я чувствовал себя королём ситуации. Апперкот с левой, хук с правой, и Фёдор падает на пол. Конечно, этого было недостаточно, чтобы вырубить такую гору мышц, но массу очков я заработал.

Теперь Никитский использовал талант при каждом ударе. Любое попадание его огромных кулаков, усиленных талантом, грозило мне серьёзными последствиями, вплоть до перелома. Я отлично прочувствовал это в бою с Олегом Смолиным, и повторять ошибку не собирался.

В третьем раунде Никитский всё-таки смог пару раз достать меня, сломав нос и пару рёбер, но я снова отправил его на землю. Фёдору потребовалось секунд пять, чтобы прийти в себя. Кровь из рассечённой брови заливала ему лицо, но боец не собирался сдаваться. Предложение Гаранина остановить бой было отвергнуто без малейших колебаний.

Теперь Никитский старался провести подсечку, чтобы не дать мне уйти, а я старался разрывать дистанцию, потому как с поломанными рёбрами двигать правой рукой было просто нереально. Подсечка! Фёдор раскрывается для удара, я провожу быстрый джеб ему в лицо и неуклюже падаю на бок. Никитский заваливается на землю рядом со мной.

— Один! Два! Три! — боль затмевает голос Гаранина, но я нахожу в себе силы подняться. — Четыре! Пять! Шесть! Семь…

Фёдор также поднимается, его правый глаз полностью заплыл, а бровь распухла раза в два.

— Поединок остановлен! — громогласный голос Гаранина доносится до меня будто издалека. — Победа Чижова техническим нокаутом!

Сил не хватает даже на то, чтобы подойти к Никитскому и пожать ему руку. Да и не смогу я пошевелить правой рукой. Целители подходят к нам и начинают осмотр, я чувствую, как тепло разливается по телу, а в боку нестерпимо колит и словно выворачивает кости.

— Потерпи, парень! Сейчас нужно упорно поработать, чтобы поставить всё на место, а потом срастётся так, что даже трещинки не останется, — доносится голос одного из целителей. Меня усадили на землю и продолжили терапию. Лишь через полчаса ко мне пробился Серафимов.

— Сеня, красавчик! Поздравляю с победой! — Родион крепко обнял меня и похлопал по спине.

— Осторожнее, идиот! Мне только что срастили рёбра, а ты давишь!

— Прости, не хотел, — виновато отозвался парень.

— Не знал, что ты так сильно за меня переживал.

— Ещё бы мне не переживать, я же на тебя последний червонец поставил. Порадовал ты меня пятью тысячами на карманные расходы.

— Вот оно что. А я уже думал, что ты за меня переживаешь.

— Сень, да не кисни. Ты разве не рад? Кстати, я теперь могу скинуться на квартплату за ноябрь. Вот, держи сразу!

Забрал у Родиона деньги, пока тот не потратил их ещё куда-нибудь, за ним станется. Ещё минут пятнадцать посидел, собираясь с мыслями, и только после этого поднялся.

— Арс, поздравляю с победой! — ко мне подошёл Никитский, который теперь выглядел куда лучше. — Дашь возможность взять реванш?

— Только после того, как кости срастутся! — отмахнулся я от настырного бойца.

— Само собой! — улыбнулся Фёдор и придвинулся чуть ближе. — Кстати, Кислов просил покалечить тебя как можно сильнее, так что можешь представить, насколько он негодует сейчас. Он ведь мечтал проскочить полуфинал без проблем, заставив меня слить бой.

— Зачем ему это?

— Потешить собственное самолюбие, — произнёс Никитский. — Поэтому я даже отчасти рад, что ты победил — не придётся идти на сделку с совестью.

Да, Фёдор не из тех, кто мог бы просто слить бой — не позволила бы бойцовская этика, а вот подойти к поединку с упадническим настроем и не выложиться на полную по этой причине — вполне. Так что ещё неизвестно как бы закончился наш поединок, если бы не Кислов.

Проблемы с рёбрами беспокоили меня ещё долго и прошли далеко не сразу. На занятиях у Платонова я старался особо не усердствовать, а с турниром проблем не возникло. Следующий этап пришлось отложить на неопределённый срок, потому как с приходом декабря наступила не только полярная ночь, но и время сдачи экзаменов и зачётов. Нам предстояло продемонстрировать всё, чего мы добились на занятиях за три с половиной месяца учёбы.

Я не вылезал из гостевого зала, а дома появлялся только на ужин. Родиону пришлось пыхтеть больше моего, потому как у него висели недопуски к сессии по геологии и истории. Когда все писали доклады и готовились к семинарам, Родя гулял с Одоевской.

Зачёты не стали для меня проблемой. По биологии я получил твёрдую пятёрку, рассказав профессору Куксину о свойствах обнаруженных растений, видах птиц и животных, обитающих на Новосибирских островах, а также об их влиянии на биосферу региона.

С историей пришлось повозиться, потому как мне попался малоизученный вопрос о Земле Франца-Иосифа и исследователях, которые отправлялись на изучение этого архипелага. Четвёрка по этому предмету меня вполне устроила.