— Похоже, сам сдох, — с нотками искреннего интереса заметила Лоуд.

— Слушай, коки-тэно, ты вроде что-то сказать мне хотела? — Катрин смотрела в доброжелательно улыбающееся лицо.

— Я⁈ Так что я скажу? Разве насчет варева — остынет ведь.

— Как бы не обжечься нам с тобою. Ты, Лоуд, если что сказать собралась, так говори. Здесь и сейчас.

— Так что ж я скажу? Хвостач, вроде. Дохлый. Что тут еще придумаешь?

Лицом оборотниха всегда хорошо играла. Сейчас глаза подводили — то ли не хотела врать баба, то ли не находила нужным. Вовсе не в тон разговора глаза сузились-заблестели.

— Ладно. Такая ночь теплая да звездная, а сказать нечего, даже как-то странно, — Катрин повернулась спиной к собеседнице, присела над покойником…

…Спина как голая, отмахнуться, сбить удар уже не получится. Только вперед упасть-нырнуть, по мертвецу в воду успеть соскользнуть. Полный пипец платью придет…

За спиной напряглись… Сейчас…

…Катрин потянула труп из воды — тяжелый, чтоб ему… едва выполз на заиленные камни…

…Вот сейчас. Катрин была уверена в каждом движении оборотнихи — сквозь косынку схватит за волосы, запрокинет голову и ножом по горлу. Вероятность блокировать удар еще есть, но сейчас и ее не будет…

…Покойник, наконец, поддался и перевернулся на спину — шлепнула по воде бессильная сине-белая рука. Черноперки уже попробовали речной подарок — губы и щека разлохматились…

— Хвостач, — хрипло сказала Лоуд.

— Ну да, — упорно не оглядываясь, согласилась командирша.

От движения мертвец подвсплыл — высунулись из воды худые ноги и лиана бессильного хвоста.

— Помогай, что ли, — Катрин оглянулась — собеседница стояла очень прямо, несколько неестественно. Вот только рукоять ножа в ножнах отклонилась от бедра. Интересно, как же она это делает?

…Подобрав юбки, вошли в воду, отпихнули покойника подальше на глубину.

— До моря вряд ли доплывет, но на теченье ему как-то поспокойнее будет, — сказала Катрин, вытирая руки.

— Бестрепетная вы для истинно благородной леди, аж жуть, — восхитилась оборотниха. — Вот я дохляков побаиваюсь. Хотя мне они ничего плохого вроде бы не делали, насколько помнится.

— Да, у покойников достоинств уйма. Не спешат они, все вовремя делают. Достойная привычка. Ты, если чего надумаешь, теперь уж обожди, пока с делами закруглимся. Не порть веселья.

— Да как можно⁈ Такое дело интересное придумали, — Лоуд принялась обувать башмаки.

Катрин подняла с камня ножны кукри. В глубине зарослей что-то едва слышно треснуло — обе женщины замерли.

— Ох, никак приглядывает за нами кто-то? — прошептала Лоуд.

— Вряд ли. Мы же не для купанья заголились. Мокролапка или енот-полоскун шмыгнул.

— Мокролапок знаю. А что за полоскучий енот?

Катрин рассказывала про лесного зверька, оборотниха восхищалась звериной чистоплотностью, шли вдоль кустов, словно и не было ничего. Тьфу, так и действительно в наваждение поверишь.

Плотно и без спешки поужинав, начали готовиться к грядущему дню. Мин, регулярно проходивший через эксперименты с гримом и клеем, опасался, что непременно чихать будет. Из-за аллергии.

Катрин, преображая артиллериста, напомнила, что аллергия бывает в основном из-за неестественных материалов, а тут вполне естественные, рекомендованные самой Tea. Полукровка авторитету кицунэ безусловно доверял, но все равно нервничал. Катрин глянула на собиравших клетку мужчин и моющую посуду Лоуд, прошептала:

— Ты зачем за нами по берегу поперся?

— Понимаешь, показалось, что кто-то чужой подбирается. Интуитивно. Нехорошее чувство. Дай, думаю, проверю. У меня слух хороший, близко к вам не подходил…

— А у нее?

— У нее, наверное, тоже неплохой, — помолчав, согласился Мин. — Вообще-то, у меня сложилось впечатление, что она тебе горло перехватит. Я уж за шар схватился, но ведь кусты… Ты что, нарочно к ней спиной повернулась?

— Значит, и слух, и зрение хорошие?

— Чего мне жаловаться? С усидчивостью у меня не особо, а слухом и зрением не обделен. Послушай, это херовая была проверка. Я ж видел…

— Забудь.

— Ладно. Но ты повнимательнее. И это… чего это я какой-то несчастный полоскун? Нормальным зверем обозвать нельзя было, что ли?

Вскоре Мин принял надлежащий дикий облик и отправился осматривать свой Дзот, коим для смягчения ситуации нарекли решетчатое сооружение. На взгляд Катрин клетка получилась несколько неубедительной — Минимум выглядел довольно крепким зверьком, но что построилось, то построилось.

Настало время проинспектировать облик оборотня — мужчины следили с интересом. Мин даже перестал возиться в своем новом жилище. Нынче Лоуд была юна — на вид лет семнадцать, не старше, платьице служанки сидело на ней изумительно. Даже чересчур — того и гляди завязки корсажа полопаются.

— Сиськи бы поубавить, — намекнула Катрин.

— Понимаю, конкуренцию кто ж любит, — закивала оборотень. — Может, впалую грудяшку сделать? Для жалостности? И еще я кашлять могу.

— Давай без фанатизма и чахотки. Мы гармонии добиваемся. С такими буферами ты повыше меня ростом должна быть, а сейчас вообще не очень понятно, как равновесие удерживаешь.

Лоуд немедленно прибавила в росте, заценила реакцию мужчин — тех роскошная баскетболистка несомненно впечатлила, особенно взлетевший до колен подол. Впрочем, боред тут же проворчал «ну, закудхала», и оборотниха завершила провокационные

экстерьерные эксперименты.

— Волосы можно чуть короче, — посоветовала Катрин.

— Под косынку уберу. Все равно постоянную длину держать трудно, отвлекают эти патлы, — доверительно призналась специалистка. — К цвету придираться будете?

— Блондинка так блондинка. Мы же вроде бы северянки.

— А как же! Блистательная госпожа кого попало в служанки не возьмет, тут тонкости важны…

— Увянь.

Оборотниха усмехнулась.

С мужчинами проблем не возникло: оставались в обычном виде, только Уксу была выдана рубаха посвежее. Боред без возражений снял свое тряпье:

— Благодарю милостивую леди. Давно собирался поменять, да все как-то времени не имелось.

— Спецодежда за счет нанимателя. Завершим дело, штаны и сапоги выдам. Сейчас тебе в старых логичнее погулять.

— Как скажете. Леди. Если не секрет, что такое «чахотка»?

— Болезнь легких. Ткани разрушаются, выхаркиваются с кровью. Здешние места боги миловали, этот недуг дальше к северу встречается. Изредка. Что такое «буфера» объяснять?

— В принципе уже понял.

— Вы вот разговоры разговариваете, а могли бы мне тростника подсунуть, — намекнул возящийся в тесной клетке Минимум.

Обустроили «дзот», заверили узника, что в следующий раз заготовится клетка пошире. Катрин собрала лишнее оружие и амуницию в мешок, пошла к воде.

Сиге ждал, жуя свежепойманную рыбешку.

— Бутерброд будешь? — спросила Катрин.

Селк схарчил краюху хлеба с кашей, забрал тяжелый мешок.

— Буй обычный поставишь? — на всякий случай уточнила командирша.

— Ооообычный. Нееее воооолнуйся.

В общем-то, все было готово. Катрин подсунула сучьев в костер и легла под плащ на супружеское ложе.

— Я все ж несколько волнуюсь, — прошептал Спаун.

— Не трясись, я буду нежна и осторожна.

Шпион хихикнул:

— Ты, как всегда, изумительно тактична. Жаль, что только шутишь.

— Да, настроение неэротичное. Не люблю я в эти поддавки играть, маловато во мне лицедейства. С другой стороны, самый короткий путь в их лагерь.

Шпион согласился, рассказал поучительный случай из практики городской работы под прикрытием и задремал. Все ж нервы профессиональные. Хотя, может это юный возраст.

Катрин смотрела сквозь ресницы на огонь костра, слушала звуки реки и берега. Быстрее бы, что ли…

Сыграли как по нотам. Гости заявились в лучших традициях — с первой рассветной

серостью.

…Первым взволновался, зарычал-заскулил в своей клетке Мин. Успел вскочить на ноги изображавший часового Укс — стремительно атаковавшие из кустов полуголые воины вырвали из его рук острогу, сшибли на землю. Прогалина лагеря заполнилась свирепым воинством, выкарабкавшегося из-под плаща Спауна мигом придавили к земле, сорвали ремень с кинжалом. Голосила Лоуд, рычал и почему-то лаял Мин. Катрин пыталась удержать сдергиваемый с нее плащ: