Мой щит в плачевном состоянии, а Слуцкий всё время перемещается, причем не случайным образом, а вполне целенаправленно — к палатке Харитона и морфа, чуть не спалившего меня молнией из боевого жезла.

Выпускаю короткую очередь по ходу его движения, но, похоже, промахиваюсь. Вал сухо щелкает, извещая об исчерпании боезапаса. Меняю магазин, и этой заминки хватает врагу, чтобы добраться до цели.

— Демон, мой противник сможет воспользоваться чужим боевым жезлом? — спрашиваю, уже зная ответ. Если бы не мог, не рвался бы к нему под моим огнем.

— Я не могу дать точный ответ, — голос моего говорящего справочника звучит, как всегда, невозмутимо. — Это зависит от слишком многих факторов.

— Вот гад, — не выдерживаю я и перекатываюсь под прикрытие горящего дерева.

Режим обостренного восприятия накатывает совершенно неожиданно и без всяких усилий с моей стороны. Меня буквально захлестывает потоком скрытой силы, и я, не задумываясь направляю её в амулет, создающий силовой щит. Я знаю, где скрывается Слуцкий, вижу, как он поднимает жезл с пульсирующей в навершии целой гроздью ярко-желтых кристаллов. Между ними проскакивают ослепительные разряды, а самый крупный камень на глазах наливается яростным янтарным огнем.

— Сергей, опасность! — кричит Ло, и я делаю рывок в сторону, покидая свое ненадежное укрытие.

— Ментальный импульс, — вновь предупреждает Демон.

Это плохо. Судя по всему, способность Слуцкого — это что-то вроде моего локационного импульса, которым я определяю наличие артефактов тайкунов в узком секторе, но на вполне приличной дистанции. В данном случае природа у этого выброса энергии другая, но суть та же — обнаружение цели. И Слуцкий теперь точно знает, куда направить готовую сорваться с навершия жезла молнию.

Время будто замедляется, и я нажимаю на спусковой крючок. Автомат в моих руках содрогается, посылая в противника пулю за пулей, но они летят слишком медленно, а жезл уже разряжается струёй высокотемпературной плазмы. Или не плазмы, но чего-то не менее опасного и смертоносного. Увернуться я не успеваю, да и не собираюсь этого делать. В паре десятков метров за моей спиной сидят привязанные к дереву Игнат и Федор, и там же я слышу растянутые замедленным временем тугие хлопки выстрелов пистолета-пулемета Шелы. А потому единственное, что мне остается, это продолжить стрелять и вогнать в амулет силового щита всю силу, подаренную мне режимом обостренного восприятия.

Вспышка! Мир вокруг тонет в грохоте взрыва, и я оказываюсь в самом его центре. Меня бросает на землю и некоторое время тащит по ней нещадно прикладывая о какие-то корни, мелкие камни и прочие неровности. На несколько мгновений я почти полностью слепну и глохну, но продолжаю чувствовать удары, а потом сознание разом выключается и без всякого перехода включается вновь.

— Он пришел в себя, — звучит в моем ухе голос Шелы, и я вижу склонившееся надо мной красивое лицо союзницы, на котором отражается вполне искреннее волнение. В руке она сжимает универсальную аптечку из состава снаряжения планетарного десанта. На борту бота я такую видел, но с собой у нас её точно не было.

— Откуда это? — мой голос звучит хрипло и слабо.

— Летающий голем Тапара принес, — слегка успокаиваясь, отвечает Шела. — Полезная тварюшка оказалась. Быстрая и способная к переноске небольших грузов. Мы боялись, что не успеет.

— Сильно меня помяло?

— Изрядно. У меня был с собой небольшой контейнер с универсальным регенератором, но его оказалось мало. Без автоматического диагноста и введения специализированных препаратов последствия могли быть очень неприятными. А так полевая терапия прошла вполне успешно.

— Чем всё закончилось?

— Оба караванщика живы, но пришлось их немного подлечить. При попадании молнии выделилось очень много энергии, и их тоже слегка зацепило, хотя основной удар достался, конечно, тебе. Мы вообще не очень понимаем, как ты умудрился выжить. Ресурс твоего щита к этому моменту был уже почти на нуле.

— Ну, раз жив, значит как-то сумел, — слова всё ещё даются мне с трудом, — что с остальными?

— Бандиты все мертвы. Морф, ставивший защиту лагеря — тоже.

— Слуцкий?

— Ты так нашпиговал его пулями, что не помогла бы и стационарная медкапсула.

— Харитон?

— Этот жив, хоть и плох. Долго не протянет, но если нужен для допроса, на пару минут в чувство приведем.

— Было бы неплохо.

Я делаю попытку подняться и понимаю, что не могу даже толком пошевелиться.

— Лежи и не дергайся, — звучит в моем ухе голос Ло. — Ещё минут тридцать тебе лучше сохранять полную неподвижность. Не волнуйся, за это время твой Харитон не сдохнет.

Я, конечно, могу ошибаться, но, кажется, десантница тоже рада, что со мной всё в порядке. Впрочем, по её интонациям иногда очень непросто понять, что у неё на уме.

В моей голове возникает легкая короткая пульсация. Именно так я ощущаю вызов по ментальному каналу.

— Слушаю вас, Тапар.

— А ты меня снова удивил, охотник, — в голосе тайкуна явственно звучат уважительные нотки. — Это ведь был совсем не рядовой боевой конструкт. Даже на моей родине совсем не каждый хорошо обученный кейр способен отразить разряд жезла высшего адепта школы Грозы. Артефакт, конечно, старый, да и тому, кто его использовал, далеко до настоящего адепта, но ранг у конструкта всё равно выше некуда. Хороший тебе достался трофей. Даже мне будет интересно с ним поработать.

Когда у меня появляется возможность оглядеться вокруг, я понимаю, что мы уже не в лагере бандитов. Место для стоянки лихие люди выбрали, конечно, относительно тихое, но устроенная нами перестрелка всё равно сделала его опасным. Нашумели мы очень качественно, так что все окрестные псевдоживые и механические обитатели живо заинтересовались происходящим.

Хорошо хоть снаряды и ракеты нам на головы сразу падать не начали. Укрепрайоны кибов и тайкунов расположены отсюда довольно далеко, и, видимо, искусственные мозги их управляющих систем не сочли серьезной угрозой междоусобную разборку аборигенов на самом краю леса. Во всяком случае, тратить дорогие и дефицитные боеприпасы они не захотели. По крайней мере, пока нет уверенности, что для них имеются достойные цели.

Тем не менее несколько тварей отправились посмотреть, кого это такого шумного занесло на южный берег реки. В общем, Шеле и только что освобожденному Федору с чисто символической помощью Игната пришлось в темпе оттаскивать меня и Харитона в заросли, ближе к берегу реки, где мы какое-то время и отсиживались-отлеживались, собравшись плотной группой под прикрытием маскировочных полей. Причем Игнат и Федор о наличии полога скрытности разве что догадывались. Видеть его они не могли.

Первым над разгромленной стоянкой лихих людей появился диск-разведчик, взлетевший со спины шагающего робота имперских времен. В лагере он обнаружил только неподвижные мертвые тела, зато его сканеры быстро засекли две бодро удирающие на юго-восток цели, плохо различимые под довольно мощными пологами скрытности. Воздушные разведчики моих союзников не смогли создать полноценные фантомы, поэтому пришлось им самим прикинуться отходящими в лес выжившими участниками только что завершившейся схватки. На такой спектакль их возможностей вполне хватило. По сути, им пришлось лишь несколько снизить мощность маскировочных полей и немного исказить свои размеры. В сторону увеличения, естественно. Ну, и двигались они над самой землей, изображая наземные цели.

Старый имперский разведчик немедленно переключился на преследование обнаруженных противников, а чуть позже за ним по ложному следу ушли и наземные твари, направлявшиеся к лагерю. Немного потаскав преследователей за собой по лесу, дрон Кана и голем Тапара пересекли реку и начали быстро отходить в сторону тракта. Как и ожидалось, за границами Змеиного леса преследовать их никто не стал.

Всего этого я не видел, валяясь в полной отключке, и теперь знаю о случившемся только со слов Шелы. Игнат и Федор пока ещё пребывают в состоянии близком к шоковому. Во время ночной схватки они почти ничего не видели, а поняли и того меньше. Внезапная стрельба, грохот взрывов и боль от ожогов. А потом из клубов дыма, подсвеченных горящими деревьями, появляется вооруженная до зубов фурия в лице Шелы, режет ножом стягивающие их веревки и без всяких объяснений гонит под дулом автомата вытаскивать раненых с поля боя. Вернее, объяснения-то, конечно, последовали, но очень скупые и далеко не сразу.