— Соберись, трус, — презрительно приказала ему Драгана. — Тебя-то никто убивать не собирается. И давай переводи.

Тот отчаянно закивал — по всей видимости, это должно было означать готовность служить.

— Так что же мне с вами делать, разбойники? — начала Драгана, задумчиво глядя на клерка. — Может, повесить? Вроде так и положено с грабителями поступать, да?

Перевода не последовало, и Драгана с недоумением посмотрела на своего спутника. Тот усердно разевал рот, но у него почему-то не получалось издать ни звука. Она перевела взгляд на клерка и поняла, что перевода и не нужно — тот ушёл в глубокий обморок.

— Ну и что мне делать? — в недоумении вопросила она пространство. — Может, уничтожить этот банк, да и дело с концом?

— Умоляю смертоносную дочь Кали пощадить мой банк, — раздался дрожащий голос на фарси.

Драгана повернула голову и обнаружила нового персонажа. У боковой двери стоял и заметно дрожал толстячок в богатой одежде. По всей видимости, это и был владелец банка — судьба клерков и охранников не особенно его трогала, но когда речь зашла об уничтожении банка, у него сразу же получилось преодолеть страх.

— Ты здесь хозяин? — спросила Драгана, пристально его рассматривая.

— Я управляющий отделением, могущественная.

— Твой слуга решил отобрать мой слиток золота, не отдавая денег, — обвиняющим тоном сказала она.

— Он будет сурово наказан, Кали-ки бети[12], клянусь!

[ 12 — Кали-ки бети — (хинди) Дочь Кали.]

Драгана посмотрела на клерка — тот полностью обмяк на своём стуле. Она щелчком пальцев убрала щупальца, и тот сполз на пол, не приходя в сознание. Темнота развеялась, голоса затихли, солнце вновь залило помещение светом, однако никто по-прежнему не смел двинуться.

— В таком случае, уважаемый, я полагаю, что это недоразумение исчерпано, — объявила Драгана. — Выдайте мне стоимость моего слитка местными деньгами, и мы с вами расстанемся.

Уже через три минуты Драгана вместе со своим переводчиком опять оказались на улице — вероятно, банк только что поставил рекорд по скорости обслуживания клиента. Управляющий лично с бесконечными поклонами проводил их к двери, и Драгана тихо засмеялась, услышав за спиной стук засовов.

— Кажется, банк срочно закрылся, — с улыбкой заметила Драгана. — Как ты думаешь, они откроются до моего отъезда?

— Как пожелает могущественная, — промямлил её переводчик.

— Кончай трястись, — с презрением поморщилась она. — Я могла бы сказать: «Чего ждать от крестьянина?», но я знаю крестьянок, у которых храбрости хватит на десяток таких, как ты.

По виду того было совсем незаметно, чтобы упрёк подействовал, и Драгана безнадёжно махнула рукой.

— Ладно, вези меня к местному гуру, — распорядилась она. — А потом я тебя отпущу, наверняка там кто-нибудь, да знает фарси.

Великий гуру оказался совсем не старым. Жидкая бородёнка совершенно не добавляла ему возраста; судя по общему виду, было ему лет сто, не больше. Хотя в этих краях вряд ли кто-то слышал о каких-то производных курсах Тоффеля, так что не исключено, что ему было всего лет пятьдесят.

— Привет, — дружелюбно сказала Драгана на фарси. — Меня Драганой зовут. А ты Садхир, верно?

— Я говорю на языке северных варваров, — ответил тот по-русски.

— Вот что меня всегда удивляло, — заметила Драгана, — так это с чего люди вечно считают соседей варварами? Почему-то у них все вокруг обязательно бескультурные дикари, даже если собственные достижения ограничиваются возведением будки с дырой, чтобы не гадить по кустам.

— Человек — это всегда свой собственный мир, — усмехнулся гуру. — Он, как звезда, вечно плывёт в пустоте.

— Ага, а его племя — это прямо целая галактика, — хмыкнула Драгана. — Ладно, это был риторический вопрос.

— Ты пришла убить меня? — спокойным тоном осведомился Садхир.

— Что? — растерялась Драгана. — С чего ты взял?

— Во-первых, мне уже рассказали, что произошло в банке. Говорят, ты сотворила там такой ужас, что люди боятся об этом говорить даже шёпотом.

— Быстро у вас информация проходит, — уважительно заметила Драгана.

— А во-вторых — ты дочь Кали. Тебе необходимо убивать, чтобы служить своей госпоже.

— А вот сейчас обидно было, — расстроенно сказала она. — Одно дело, когда это говорит неграмотный крестьянин — что с него возьмёшь? А вот ты, как мне казалось, должен быть поумнее. Похоже, я напрасно к тебе пришла.

— То есть ты не служишь чёрной Шьяме? — удивился гуру. — Но мне рассказали…

— Ты всему веришь, что тебе говорят?

— Нет, не всему, — в замешательстве ответил он. — Но в таком случае, как ты относишься к богине?

— Скорее отрицательно, — пожала плечами Драгана. — И я уж точно никак с ней не связана. И, сказать откровенно, я вообще не понимаю, почему вы её почитаете. И почему другие ваши боги приняли её как равную.

— Она богиня, — просто ответил Садхир.

— Боги разные бывают. Некоторые достойны уважения, а некоторые просто паразиты, раздувшиеся от чужой боли. Ваша Кали выросла на человеческих жертвах, разве не так?

— Так, — согласился гуру. — Но каким бы ни был её путь, сейчас она богиня.

— И тебе всё равно, как она этого достигла?

— Мне не всё равно, — покачал головой гуру. — Но это не меняет того факта, что она богиня. Знаешь, я давно заметил одно отличие нас от северных варв… от северян. Мы принимаем мир, каким бы он ни был. А вы смотрите в прошлое, и если оно вам не нравится, то вы отказываетесь принимать настоящее. Это глупо, потому что миру всё равно, принимаете вы его или нет.

— Тугов[13]-душителей вы тоже принимаете? — саркастически усмехнулась Драгана.

[ 13 — Туги или тхаги — секта фанатичных слуг Кали, убивающих в её честь путешественников.]

— Принимаем, — спокойно подтвердил Садхир. — И убиваем, когда удаётся их разоблачить. Но мне странно слышать от тебя подобный вопрос. Я вижу, что ты убила многих, но при этом почему-то осуждаешь тугов, которые идут тем же путём.

— Путь тугов отвратителен, и я иду не им, — резко возразила Драгана. — Да, мне приходилось убивать, но все эти люди были вооружены и сражались. Я никогда не убивала беззащитных, — она немного подумала и вздохнула, — ну, почти никогда. Мой путь — это путь воина, а не душителя.

— Но если посмотреть на результат — есть ли разница? Кто-то умер, а ты благодаря этому стала сильнее. Ты так же, как и туги, усиливаешься от смерти других, а детали не имеют значения. Имеет значение результат.

— Однако неплохо ты повернул, — уважительно сказала Драгана. — Так ведь ты легко дойдёшь и до того, что маньяки тоже совершенствуются.

— В поступках маньяка нет тяги к совершенствованию. Он убивает ради удовольствия, это просто животное. Взбесившееся животное. Я ненавижу тугов, но не могу не признать, что у них есть свой путь совершенствования, как бы он ни был лично мне отвратителен.

— Ты ошибаешься, Садхир, ставя знак равенства между мной и тугами. — ответила Драгана хмурясь. — Ты упускаешь из виду такой фактор, как мораль. Я никогда не убивала просто ради своего развития — у меня всегда была цель. Порой благородная, порой не очень, но это никогда не было убийством ради какой-то личной выгоды. Ты просто играешь смыслами, хотя не могу отрицать, что в твоих словах присутствует и некоторая доля истины. Очень небольшая доля. Я подумаю над твоими словами позже, а сейчас довольно об этом.

— Как скажешь, — легко согласился тот. — Однако мы сразу углубились в спор — очень интересный, кстати, спор, я тоже кое-что из него почерпнул. И этот спор заставил забыть меня о долге гостеприимства. Позволь мне это исправить.

Он хлопнул в ладоши и в комнате немедленно появились две юных девушки с подносами. Мгновенно между Драганой и Садхиром возник низкий столик, который оказался стремительно заставлен чашками и плошками.

— Я прошу тебя быть моей гостьей до тех пор, пока ты не соберёшься продолжить свой путь, — торжественно сказал гуру.