Невзирая на трудности, матушка заботилась обо мне и смогла дать хорошее домашнее образование, которое я мечтала продолжить в академии магии. При жизни матушки, моё желание могло бы осуществиться, даже несмотря на то, что в этом учебном заведении учились дети, принадлежащие к высшему сословию нашего королевства. Увы, сейчас мои планы на учёбу в академии имени Рулзериха, потерпели полную неудачу. Мечты медленно рассеялись в воздухе, оставив после себя лишь горьковатый привкус несбывшейся надежды. Мне некому было помочь. К сожалению, помимо двоюродной сестры матушки, моей тётки, которую я впервые увидела, когда матушку уже предали земле, родственников у нас не было или же они просто не желали знаться с нами. После похорон и тщательного осмотра усадьбы, родственнице вдруг до слёз стало жалко несчастную сиротинушку, то есть меня, и она решила никуда не уезжать, а поселиться в нашем имении.
Грустно усмехнувшись, я укуталась в старенькое одеяло и повернулась на бок, по-детски подложив под щёку ладонь. Несмотря на рухнувшие планы, я каждую ночь погружалась в мечты, в которых видела себя сидящей за партой в академии магии. На что я надеялась, мечтая об учёбе в элитном заведении? На своё благородное происхождение, от которого остался один пшик или же на странную магию, которая с некоторых пор поселилась внутри меня и, которую я безуспешно пыталась понять и изучить. Перечитав от корки до корки все свои немногочисленные книги, я не смогла найти в них нужного ответа. Это обстоятельство ещё больше убедило меня в том, что мне просто необходимы опытные преподаватели и наставники. Вот только не было уверенности, что меня там ждут с распростёртыми объятиями. Кому я нужна? Если только тётке, да и то лишь в качестве прислуги, а больше никому, я даже своему отцу не нужна, если он жив, конечно. Мир большой и, где-то там… живёт мой отец, которого я никогда не видела. В детстве, я часто спрашивала маменьку о нём. Бывало она вздохнёт, улыбнётся кому-то невидимому, и глаза её наполнятся светлой радостью. В такие минуты матушка обнимала меня, прижимала к себе и, погладив рукой по голове, уходила прочь из комнаты. Я уже тогда, своим детским умом понимала, что ей нелегко говорить о моём отце. В итоге, перестала задавать ей вопросы на эту тему. Прошли годы, и я подросла. Девочка незаметно превратилась в стройную юную девушку, а матушка, вдруг, слегла. Это случилось два года назад. В памяти всплыло наше прощание. На глаза тут же навернулись слёзы и спазм сдавил горло. С трудом проглотив горький комок, я мысленно вернулась в тяжелые для меня времена и, словно наяву, почувствовала жар от ладоней матушки. Она сняла со своей шеи цепочку с талисманом, взяла меня за руку и вложила в раскрытую ладонь серебристую нить с руной, изображающей причудливое сплетение узла, окружённого неизвестными символами.
– Это принадлежало твоему отцу, – в глубине синих глаз вспыхнул огонёк и тут же погас. Она улыбнулась, хотела сказать что-то ещё, но не успела. Тело её обмякло, глаза закрылись и матушка выпустила мою ладонь, и её рука безвольно упала на одеяло. В этот страшный миг я потеряла самого дорогого человека. Самого доброго, любящего и единственного родного человека. Я осталась совершенно одна в этом большом огромном мире. Тётка с семьёй не в счёт. Приехав на похороны своей двоюродной сестры, она навсегда поселилась в нашем родовом доме, выделив мне небольшую комнатку для прислуги. Всхлипнув, я зажала в руке талисман и почувствовала приятное ответное тепло. Когда же я впервые надела его на шею, мне пришлось испытать на себе действие чужой магии, которая, вдруг решила пробудиться в моём теле, признав во мне законную наследницу. Лёгкое покалывание в кончиках пальцев рук мгновенно переросло в пламя, которое, беснуясь, огненным потоком устремилось под кожу, заполняя собой каждую клеточку моего тела. Чужая сила, сливаясь с бытовой магией, немилосердно жгла, шипела и кусалась, метаясь по венам раскалённой лавой. Я даже слышала её невнятный шёпот, который становился все громче и вскоре перерос в крик, почти оглушивший меня. Внезапно с моих рук сорвалось яркое пламя и в считанные секунды полностью объяло тело, наполнив его энергией и мощью, ранее незнакомой мне. Прошло ещё несколько секунд и я почувствовала, как по телу заструились ласковые, успокаивающие прикосновения, словно те самые, беснующиеся языки пламени, теперь нежно зализывали мои невидимые раны. Продолжения я уже не увидела, облегчённо вздохнув, просто лишилась чувств. Когда очнулась, поняла, что лежу на полу. Несколько долгих секунд я сосредоточенно рассматривала потолок, на котором шевелились лиловые тени, затем осторожно встала, повела плечами, пошевелила пальцами, провела по лицу, отметив про себя, что не испытываю неприятных ощущений.
– Кажется, всё на месте. Ни ушиба, ни шишки, поцелуй с полом завершился весьма удачно, – я поспешно оправила платье и причёску.
Возможно, никакого огня и не было. Просто закружилась голова от недосыпа и усталости. Когда приболела матушка, то все обязанности по дому легли на мои плечи, а с её кончиной, я потеряла часть себя. Вот силы и покинули меня, и проснувшаяся во мне незнакомая магия, легко сбила с ног.
Матушка… в свои неполные сорок лет она была красивой женщиной и могла бы ещё выйти замуж. За ней многие пытались ухаживать, но, как я теперь поняла, она продолжала любить только одного мужчину: моего отца.
«Вот только любил ли он её? По какой причине его не было рядом с нами? Он не мог жениться на ней? Не позволил титул знатного рода? Его семья не захотела признать наличие у него дочери? Всё может быть. Возможно, именно поэтому она почти ничего не рассказывала мне о моём отце», – почему-то именно такой вывод сделала я, и всё же матушка не забыла о нём. Впрочем, это немудрено. Как можно забыть, когда рядом с ней живое напоминание о её любимом, ведь своей необычной внешностью я обязана именно своему отцу. У матушки были светлые, шелковистые волосы и голубые глаза, в которых нет-нет, да и мелькнёт блеск радости, словно вспомнив о чём-то, она прикасалась к сокровенным глубинам своей памяти, и на её лице появлялась счастливая улыбка. Большие ярко-синие глаза с заметным тёплым оттенком, это единственное, что досталось мне от матери. Каждый раз, заглянув в зеркало, я видела в отражении темноволосую девушку с точёной фигуркой. Её овальное лицо с безупречно правильными чертами, с изящно изогнутыми бровями и пухлыми губами, обрамляли густые волосы оттенка тёмного шоколада. Её мягкая, упругая кожа, имела бархатистый вид, как у персика. В миндалевидных глазах, насыщенного голубого цвета, плескалось синее обжигающее пламя.
«Почему она так и не рассказала мне о моём отце? Не успела? Не хотела меня расстраивать? Что произошло между ними? – эти вопросы не давали мне покоя, и я снова и снова задавала их себе. – Возможно, между ними существовало некое тайное соглашение или же он просто бросил её с ребёнком?» Теперь уже ни у кого не спросишь. Тётка, даже если и знает, то ничего не расскажет назло мне. Однако я очень сомневаюсь, чтобы матушка доверилась бы такой, как моя тётка, значит, имя моего отца навсегда останется тайной. Вот только вопрос: хотела бы я сейчас увидеть его? Скорее всего, нет. Он за столько лет не проявил желания познакомиться со мной, что теперь и я не настаивала на этом. Все свои вопросы, касающиеся моего отца, я уже отправила в небытие. С возрастом эта важная для меня тема, почему-то стала второстепенной и ушла на второй план.
Мою небольшую комнатку, точнее клетушку с маленьким окном, таким же маленьким столиком, узкой кроватью и платяным шкафом, в котором хранились мои немногочисленные, уже порядком изношенные вещи и несколько книг, которые я, в свою очередь, старательно прятала от тётки, коснулся робкий блеск утренней зари.
«Пора вставать, – мысленно напомнила я себе. – Нужно бы поторопиться на кухню, чтобы помочь Агафье с завтраком, иначе не избежать бесконечных придирок и упрёков «хозяйки» веттейского поместья».
Откинув одеяло, я решительно встала и поспешила умыться, склонившись над тазом и поливая себе из кувшина тёплой водой, которую быстренько нагрела с помощью бытовой магии, доставшейся мне от матери. Наскоро оделась, причесалась, уложив волосы в незамысловатую аккуратную причёску, и поспешила на кухню. Когда я вошла, там уже вовсю топилась печь, пахло сладкой выпечкой, ароматным чаем и вчерашним обедом, остатки которого разогрела кухарка.
