Первая пришедшая на ум мысль оказалась проста: взять несколько заготовок, сложить их вместе, как следует слепить друг с другом, чтобы, значится, добротно спаялись промеж себя, попутно нагревая, и работать уже с получившимся результатом. Сказано — сделано. Взял попавшиеся под руку кометы, как следует помял их и подверг термальной обработке. В результате получился раскалённый шар с достаточной прочностью: выдержал аж нанесение пяти рун, пока не пошёл трещинами. Но вот в чём заковырка, эта процедура так и так произошла бы в результате естественного хода процесса. Что же в итоге получилось у меня прошлыми действиями, так это просто ускорить процедуру для отдельно взятого объекта. С одной стороны, это хорошо, но с другой — зачем изобретать велосипед, если он и сам по себе может неплохо получиться? Нет, тут нужен иной подход.

Другие варианты требовали очень большого и кропотливого вмешательства в процесс. Например: призвать большое количество энергопроводящих элементов (это будет очень дорого и с неясными результатами), пожертвовать тело (потом кучу лет выращивать новое и на весь этот период стать невольным зрителем Discovery Chanel или «Науки 2.0» без возможности влиять на развитие лакуны) и, наконец, постепенно насыщать лакуну своей энергией, дабы посредством стохастических метаморфоз, вследствие насыщения лакуны эфирами, усилить объекты в ней (долго, но не критично, однако результат случаен). Ещё можно обратиться к «Древу развития», но это оставим на крайний случай, так как начальные стадии я лучше сделаю сам (что поможет мне подспудно увеличить степень совместимости с лакуной и позволит существенно пополнить баланс ОР), а модификацию уже проведу с её помощью... Возможно. Не исключаю и иной вариант развития событий. С такими мыслями я решил обратиться к товарищу по труду.

- Слушай, Десница, как ты думаешь, если я начну испускать свою энергию в пространство, это как-нибудь негативно повлияет на привычный ход планетообразования?

- Насчет отрицательного воздействия точных данных нет. Можно проверить на практике, но стоит всё же приблизительно смоделировать ситуацию.

- Ясно. Тогда следующий вопрос: сможешь провести необходимые вычисления и построить худо-бедно рабочие модели?

- Да. Но спешу предупредить: вероятность достоверности моей модели будет высока, но не абсолютна.

- Отлично. Тогда ты давай моделируй, а я буду бдеть.

- Принял, — сказал Ассистент и начал рассчитывать варианты развития событий. Я же в это время заступил на пост.

Долго сказка сказывается, а всё одно — на посту стоять ещё дольше. Но не стоит думать, что в этой ситуации есть негативное зерно, ибо, нежели у обычных бойцов караула, сон и еда мне особо не нужны (раз в столетие посплю — и нормально, ибо немертвый я, с едой та же ситуация, отдых в ту же степь). К слову, виды предо мной раскинулись шикарные, знай, смотри в оба глаза на эту прекрасную картину и одёргивай (направляй) в нужное русло заметавшиеся потоки, что в некоторой степени привносит нотку разнообразия. Смотреть на то, какие причудливые и витиеватые узоры выписывают хаотически движущиеся массы — это есть непередаваемое зрелище, как говорил однажды один царь: «Красота-то какая, лепота!»

Вот представьте себе: движется масса из мелкодисперсных элементов через световой поток, и в определённый момент она вспыхивает синевато-голубым ореолом, отбрасывая при этом тени на многие километры, завораживает, не правда ли? А это всего лишь простейшее явление физики коллоидных частиц под названием «опалесценция».

Время от времени в потоках масс порой вспыхивают небольшие облачка или же появляются слабые противотоки — это кристаллы льда вскипают, подходя слишком близко к светилам или же находясь на траектории движения выброса солнечной плазмы. В такие моменты на протяжении большого расстояния появляется конусный след из водяного пара и раскалённой материи.

В местах соприкосновения двух потоков, там, где образуется зона с турбулентными вихрями, могут спонтанно возникать комочки из пыли, газа и воды. В таких местах они возникают чаще, в ламинарных же потоках, наоборот, на порядки реже. Многие из этих комков начинают притягиваться к центрам масс — солнцам или протопланетам, при условии, что они (планеты) находятся достаточно близко, то есть в зоне действия гравитации, или наталкиваются на них по пути к звезде.

Или столкновения двух и более космических объектов. Да, этот процесс не то чтобы быстрый, но всё же не лишён своего изящества. Если они обладают условно сравнимыми объёмами или плотностью, то они с большей вероятностью расколются или нанесут друг другу достаточную степень повреждений. При иных обстоятельствах больший объект получит прибавление к своему объёму и массе, не без урона для себя, а плотный, при условии сопоставления объёмов, может и вовсе расколоть своего оппонента, но это происходит нечасто.

И ведь вся эта красота доступна любому зрителю, ибо находится в видимом спектре световосприятия, только руку протяни, а уж если перейти на иные спектры, то картина приобретает совершенно отличный ракурс. К примеру, перейдя на тепловой спектр (инфракрасное (ИК) излучение, 0,75–400 микрометра) и получив восприятие наподобие некоторых представителей пресмыкающихся, насекомых и рыб, но лучше, ибо данные представители животного мира в основном используют специальные рецепторы — ямки Лоренца или аналогичные ему, расположенные между глазами, в носу или челюсти, что позволяет им определять зоны с повышенной температурой. В моём случае имеет место улучшение данных приспособлений — аналог ямок находится в глазах и имеется центр в затылочной доле головного мозга, отвечающий за конвергенцию тепловых волн в зрительное изображение, что позволило увидеть испускаемые тепловые волны, а не только чувствовать их источники. Я смог в полной мере лицезреть и наслаждаться постепенным остыванием космического пространства и объектов, населяющих его. Также я смог рассмотреть потоки солнечного ветра, тепловую неоднородность газовых облаков и скоплений пыли и, что более интересно, разглядеть, как изменяется тепловое изображение планетозималей после их столкновения с метеоритами и осколками от бывших протопланет. Да, за пару минут наблюдений в этом режиме научных работ набирается не на одну докторскую диссертацию.

Ультрафиолетовый диапазон (УФ, 10–400 нанометров) в свою очередь встретил меня флуоресцирующими и фосфоресцирующими точками на тёмном-тёмном фоне безбрежного космоса, и знаете, это вселяло оптимизм. Раз есть такие процессы, как флюоресценция, значит, есть и соединения, которые позволяют этому происходить. Флюоресценцией (испускание длинноволнового излучения после поглощения коротковолнового, пример: LED-лампы или лазер) обладает большое количество органических соединений (в основном имеющие циклические соединения), и в куда меньшем количестве минералы (железо 3+, кальций, молибден, вольфрам, магний, цинк, уран, европий, ещё парочка). Раз я нахожусь в изолированном пространстве, обладающем признаками закрытой (условно) системы, то «меня терзают смутные сомнения», что сюда изначально внесли органику, значит, скорее всего, светятся минералы. Также я сомневаюсь в наличии здесь тяжёлых и редких металлов, таких как уран, европий, церий, вольфрам. Следовательно, остались лишь кальций, магний, немного цинка и железа, что в целом неплохо. Надо будет уточнить этот вопрос у Ассистента.

Рентгеновский диапазон (длина волны менее 10 нанометров) с первого взгляда мало чем отличался от теплового. Всё пространство космоса и объекты в нём безбожно фонили, но больше всего трещали (при поднесении к нему счётчика Гейгера, да-да, имеется такая вещица в качестве необходимого) светила. Оно и понятно — термоядерная реакция. Но не стоит забывать и такой момент: времени с «Большого взрыва» прошло всего ничего, поэтому фон достаточно высок. Будь я сталкером, меня бы не спасли никакая водка, вино или прочий алкоголь (это миф), не то что артефакты или трансфузия крови (тоже миф), да и препараты пить было бы уже поздно. Благо, эта напасть мне не грозит, ибо лакуна не может нанести вред Администратору, кроме некоторых случаев.