— Почему твое лицо на зеркале? — спросила я, и что-то в моих словах было сомнительным. Что-то во мне начало пытаться соединить точки и собрать кусочки воедино.

— Посмотри еще раз. Это не мое лицо, любовь моя, — сказала она, подтверждая мой нарастающий ужас. Грэй подошел и встал позади меня, упираясь в мой позвоночник, а Шарлотта провела моими руками по стеклу.

Женщина в камне смотрела на меня, черты ее лица были так знакомы, что я видела их каждый день. Платье и корона, которые она носила, не были похожи ни на что из того, что я когда-либо видела, и я не уловила взаимосвязи в этом контексте.

Но она была мной, высеченным из камня — только дьявол знает, за сколько лет до моего рождения.

Шарлотта прижала мою руку к бокалу, за ней последовала вторая, пока я пыталась понять, что происходит. Боль пронзила кончики пальцев, обжигая так, словно я сунула руки в пламя самого Ада. От неуверенного прикосновения я выпрямилась, стекло потянуло меня с другой стороны, когда Шарлотта накрыла мои руки своими.

— Что бы ты ни делала, не отпускай меня, пока я не скажу, — сказала она, и ее лицо исказилось от той же боли, которая поглотила меня. Пламя охватило мои руки, оставив кожу без пятен, но боль, скрутившая мое тело, не изменилась. — Ты умрешь, если сделаешь это.

Зеркало разбилось под моими руками, стекло упало в бесконечную яму под нами. Это продолжалось целую вечность, исчезая во тьме по мере падения. Сквозь него пробивался свет, распространяясь по бездне, как распространяется магия. Медленно, шаг за шагом, опускалась в растущую яму винтовая лестница. Только когда свет от них коснулся дна, меня охватил ужас от того, что я увидела.

— Тогда дайте мне умереть, — сказала я, дергая себя за руки. Несмотря на то, что стекло исчезло, оно не отпускало меня.

— Ты должна жить. Ты должна жить, потому что ты — единственная надежда исправить то, что я натворила, — с ужасом в голосе сказала Шарлотта, когда первое из существ поставило ногу на нижнюю ступеньку. — Мне очень жаль.

Он был почти похож на человека, когда обратил на меня свои шокирующие красные глаза, медленно поднимаясь по лестнице. Крылья летучей мыши обвились вокруг его плеч, драпируясь и почти волочась по земле, когда он поднимался. Я не знала, почему он просто не летит, но сглотнула, пытаясь в очередной раз отпустить магию, открывающую Адские ямы на землю.

Вельзевул взобрался на вершину лестницы, уперся рукой в пол Трибунальной комнаты и, повернув шею, вылез наружу. Кожистая текстура его крыла коснулась моей щеки, когда он вышел, шагнув вперед, чтобы у того, кто следовал за ним по пятам, было пространство для движения.

Сатанус шел позади него, его тело было крупнее, чем у крылатого существа, пришедшего раньше. Его грудь была шире, чем у двух мужчин вместе взятых, а тело — выше, чем у всех, кого я видела. Он немного уменьшился, когда поднимался из ямы, но рога на его голове все равно выделяли его.

Следом шел Левиафан, неся за спиной конец какой-то раскладушки. Пальцы, которыми он обхватил столб, были длинными, веретенообразными, с переплетениями между пальцами. Когти были чудовищными, словно вытащенными из глубин. Но именно спящая фигура на койке выбила дыхание из моих легких.

Лицом вниз, открытые кровоточащие раны там, где должны были быть крылья, полностью совпадали с портретом в кабинете Грэя. Он не шевелился, его грудь не вздымалась и не опускалась, даже когда Белфегор переносил другой конец койки. Они подняли Люцифера и вытащили из ямы. Мужская фигура, лежащая передо мной на раскладушке, была мертва, полностью лишена жизни.

Но дьявол не мог умереть.

— Почему он так лежит? Почему он не двигается? — спросила я Шарлотту, не желая смотреть в яму и наблюдая, как оставшиеся семь архидемонов Ада пробираются к дыре между мирами.

Ту самую, которую я открыла, когда сняла печать.

Она грустно улыбнулась, выдержав мой полный ужаса взгляд с мягким выражением лица.

— О, милая, ведь Его душа уже здесь.

УИЛЛОУ

Маммон и Асмодей вылезли из ямы, а я уставилась на Шарлотту, пытаясь понять смысл ее слов. Ее губы сжались в тонкую линию, когда Грэй опустил руку мне на плечо, проведя пальцем по метке дьявольского глаза на моей коже. Я вздрогнула, подавшись вперед, чтобы отстраниться от его прикосновения, и повернулась, чтобы посмотреть на него через плечо.

В этих стальных глазах не было извинений, когда он смотрел на меня, наблюдая, как меня осеняет понимание.

— Однажды ты спросила мое настоящее имя, — сказал он, и жестокость, прозвучавшая в этих словах, вонзилась в мое нутро. — Готова ли ты к ответу, жена?

Я повернулась вперед и уставилась на Шарлотту, сжимая челюсть и стискивая зубы.

Нет.

Шарлотта снова улыбнулась, сжимая пальцами мои руки.

— Пора отпускать, — сказала она, глядя в яму внизу. Меньшие демоны поднимались по лестнице, собираясь на поверхность, когда архидемонов не было рядом, чтобы дать им отпор. Души проклятых разлетятся по всей земле, если я не отпущу магию, но я не знала, как это сделать.

Ноги Шарлотты медленно испарялись в тумане, уносясь прочь, хотя в Трибунале не было ветра.

— Я не знаю, как, — сказала я, качая головой. Она исчезала все больше и больше, пока от нее не остались только руки, голова и шея, парящие в воздухе.

Все жертвы были направлены на то, чтобы вернуть ее, и она растворилась в магии зеркала.

— Пожалуйста, не уходи, — умоляла я, цепляясь за единственную доброту. За единственного человека, который мог бы мне помочь.

Я не знала, почему я была так уверена, что она поможет, учитывая все, что было сделано, чтобы привести ее сюда с самого начала. Только то, что она поможет.

— Я всегда с тобой, — сказала она. Она подняла свою руку с моей, ее плоть превратилась в пыль.

— Нет, — сказала я, глядя на другую руку, которую она наконец подняла.

— Сейчас, Уиллоу! — закричала она.

Я скорчила гримасу, изо всех сил потянувшись к своим рукам. Печать держала меня крепко. Мой крик повторился вместе с ее криком, когда Грэй обхватил меня за талию. Он дернул меня назад, отрывая мои руки от стекла, когда оно реформировалось.

Шарлотта исчезла, мирно улыбаясь, и превратилась в пепел на ветру.

Я отшатнулась от прикосновения Грэя и уставилась в отремонтированное стекло зеркала, обнаружив в нем только свое отражение. Кости на шее затрещали, словно почувствовав ее уход, что вызвало у меня придушенный всхлип, который я никак не могла подавить.

Я подтянула колени под себя, обхватила их туловищем и крепко зажмурилась. Я не осмеливалась оглянуться назад, чтобы посмотреть на семь монстров, которых я выпустила на свободу.

Первый из них шагнул ко мне, протягивая руку, которую я проигнорировала.

— Идем, Уиллоу, — сказал Грэй. В его голосе прозвучал жесткий приказ, и ярость вырвалась на поверхность, сжигая мой ужас.

— Я никогда не прощу тебя за это, — прорычала я, игнорируя его руку.

— Простишь, — мягко сказал он, проведя костяшками пальцев по моей щеке и привлекая мое внимание к себе. — Со временем ты поймешь, как быстротечна человеческая жизнь. Как мало она имеет значения. Когда все, кого ты знаешь, умрут и будут гнить в земле, останемся мы с тобой. Ты поймешь, что все можно простить, если дать время памяти угаснуть.

— Я человек. Я умру, как и все остальные, — сказала я, поднимаясь на ноги и игнорируя его протянутую руку.

— Ты недолго останешься такой, — сказал он, наклоняясь и беря меня за руку.

Я не могла думать об обещаниях, прозвучавших в этих словах, о том, что они означают для моего будущего, пока он вел меня к койке, на которой спал Люцифер. После того как его вынесли из Ада, его перевернули на спину, и, когда мы подошли к нему, стало видно его спящее лицо.

На нем не было ничего, кроме простых черных брюк, обтягивающих бедра, и я проследила взглядом за блестящими от пота мускулами его торса и остановилась на его лице. Его плечи были шире, чем его узкая талия.