– Но почему? – удивилась Олеся. – Имея деньги, можно бы было просто растить ребенка, покупая ему дорогих нянек и репетиторов. Не тратить время, заниматься своими делами. Раз в неделю получила отчет, докупила, кого надо – хоть врача, хоть учителя.

– Она объяснила, – ответил Велько. – Сказала, что Нежданчик очень сильно похож на отца. Что её корежит при взгляде на цвет шерсти, белый воротник и черты лица ребенка. Что эта схожесть заметна, что её бывший жених мог бы догадаться, сдать тест на отцовство и по суду добиться встреч с Нежданом или частичной опеки. А она не собирается давать бывшему возможности приблизиться хоть на миллиметр. Сказала, что ребенку лучше жить в приемной семье, где к нему хорошо относятся, чем с родной матерью, которая вот-вот его возненавидит. Пообещала, что после совершеннолетия Неждан получит деньги на обучение и покупку квартиры. Она, мол, об этом позаботилась.

– Но почему она записала тебя отцом?

– И это объяснила. Я же говорю – она расчетливая. При отказе от прав социальные работники начинают наседать, чтобы мать назвала имя отца. Говорить правду – называть имя своего бывшего жениха – она не собиралась. Выплыла бы тайна, которую она тщательно охраняла. Промолчать не получилось, и она, перебрав и откинув пяток своих приятелей, вспомнила обо мне, и, поколебавшись, назвала отцом. Заявила органам опеки, что это не было насилием, что она мне очень благодарна, но ребенок напоминает ей о сложном периоде в жизни, поэтому во избежание срыва лучше передать его под крыло государства. Социальные работники вытащили из неё имя и отстали. А она тут же кинулась разыскивать меня. Проявила неосторожность и на старом месте службы озвучила обстоятельства, при которых мы познакомились. Мой бывший начальник, услышав, что меня разыскивает пациентка реабилитационного центра, решил, что какая-то наркоманка собирается мне отомстить, и включил режим секретности. Мать Нежданчика ушла ни с чем и отрядила на поиски частных сыщиков. Мои бывшие коллеги умело отправили их в Поларскую Рыбную Республику. Розыски тянулись долго, как ей удалось достать мой номер телефона, я точно не знаю. Кто-то все-таки сдал.

Олеся приподнялась с плеча майора Грачанина – лежать было удобно, но жарковато – спросила:

– А ты ей сказал, что Нежданчик у тебя?

– Нет, конечно, – фыркнул Велько. – Она сразу деловито изложила мне факты, предъявила расчеты: такая-то сумма – компенсация за тест на отцовство, такая-то – за удержанные алименты, столько-то за билеты, а вот это за моральный ущерб. За моральный ущерб она отсыпала прилично. А я как раз хотел купить Нежданчику детский электроквадроцикл. Прикольная такая игрушка, но дорогущая – озвереть. Я часто мимо салона проезжаю, они там в витрине стоят. Подумал – вот бы мелкому такой. Это же счастья полные штаны. Но цена! Даже если бы у меня не вычитали алименты, всё равно надо копить или кредит брать. А тут деньги, можно сказать, с неба упали. Я на эту мамашу посмотрел, покивал, принял извинения. Сказал чистую правду – что был озадачен, что на неё бы ни за что не подумал. Еще немного посидел, послушал извинения и благодарности, взял деньги и отвалил. Пойдешь с нами покупать квадроцикл?

– Пойду, – улыбнулась Олеся. – Я знаю этот салон. И возле парка по выходным квадроциклы стоят, дети катаются, там тоже рассматривала.

– Нежданчику нужно своё, – вздохнул Велько. – Не лисенок, а хомяк какой-то. Но я удачно в отцовство продался, после квадроцикла деньги еще останутся. Я хочу вертолетик маленький, на батарейках. Будем запускать.

Олеся, у которой возник вопрос «а понравится ли Нежданчику квадроцикл, вдруг он испугается или откажется?», поняла, что она чуть не ляпнула неуместную глупость. Игрушки нужны майору Грачанину – потому что у него не было их в детстве. А мелкий рыжий альфа согласится и на квадроцикл, и на вертолет – потому что хомяк и ему нравится играть вместе с большим серым альфой.

Словно в доказательство её мыслей скрипнула дверь, и в спальню просунулся любопытный рыжий нос. Майор Грачанин сначала спросил: «Ты чего вскочил в такую рань?», а потом изложил лисенку план покупки квадроцикла. Рыжей радости не было предела – Нежданчик заметался по комнатам, пару раз кувыркнулся, поймал свой хвост и отправился в норку перекидываться и одеваться.

После этого Олесе стало ясно, что она сегодня ни цветы не польет, ни бумагу до салона не довезет, ни с бухгалтером не встретится – квадроцикл и вертолет важнее. Они перебрались в кухню, чтобы позавтракать. Велько потер поясницу, сказал: «Слава Камулу, отпустило!» и запретил Олесе забирать постельное белье. Сказал, что он сам его мазью испачкал и сам постирает.

Спорить с майором было бесполезно, потому Олеся удалилась к себе, быстро приняла душ, погладила чистый сарафан, прихорошилась и явилась к месту сбора. Беспрепятственно выехать со двора им не удалось. В грузовике с подъемником сидели медведь и человек, оживившиеся при виде майора Грачанина.

– Слышь, мужик! Подпиши заявку, что мы приезжали. Хрыч этот опять диспетчерам телефон оборвал, врет, что фонарь на улице не горит. Горит же?

– Ага, – сказал Велько, покинувший машину, и расписался на бумажке. – Мужики, я вам вот что скажу. Он опять позвонит, он упертый. Вы, когда в следующий раз приедете, меня позовите. Попробуем решить вопрос.

– Ладно, – согласился медведь. – Позовем.

Мехрука уехала. Майор Грачанин сел на водительское место и резко дал по газам. Сзади, от дома, раздался крик деда Куприяна:

– Да что же это такое? Пока оделся, пока спустился, а они уже слиняли! Какие мерзавцы! Прямо сегодня еще раз позвоню, немедленно!

– Я вот что думаю, – выезжая из переулка, сказал Велько. – Надо хлам в сарае разобрать. Мне сарай достался удачный, с широкой дверью. Будет гараж для квадроцикла. Если оттуда старые табуретки и матрасы повыбрасывать, небольшую машину поместить можно. Займусь, пока отпуск.

– Я помогу, – заявил с заднего сиденья Нежданчик.

Велько расхохотался – от души, заразительно, вызывая у Олеси улыбку.

«Альфье братство, – подумала она. – Удивительно, как они сдружились за такой короткий срок. Нежданчик чувствует доброту. Наверное, его мать тоже почувствовала – когда из всех сопровождающих выбрала для просьбы Велько».

Они вошли в пустой салон – желающих покупать квадроциклы не наблюдалось – и попали в объятия скучающего продавца. Нежданчик начал трогать яркие машины на устойчивых колесах, Велько выспрашивал технические подробности.

– А мощность какая? А скорость? А расстояние какое проходит на батарее?

Продавец отвечал подробно и внятно, и совал Велько яркие буклеты, которые тот отдавал Нежданчику. Олесю привлекли, когда потребовалось выбрать цвет, но советы оказались лишними – Нежданчик остановился возле черно-бело-оранжевого квадроцикла и твердо сказал:

– Этот. Очень хочу.

Велько убедился, что у электроквадроцикла есть два амортизатора и пульт родительского контроля, одобрил две багажные полки – «у желтого одна, много барахлишка не влезет» – и велел Нежданчику нажать на клаксон:

– Проверь, как звучит.

Звук был настолько громкий и мерзкий, что Олеся присела от неожиданности.

«Хана котам и домовым комитетам», – подумала она.

«Ужас какой, – пробормотала шакалица. – Я, пожалуй, гулять не буду, когда он на этой штуке катается».

«Не обманывай. Если волк позовет – побежишь как миленькая».

«Ну не всё же тебе в постели майора валяться, – огрызнулась шакалица. – Мне тоже хочется… ах, да! Мы договаривались, что я скажу, если мне что-то понадобится. Я скажу, а ты купишь. Помнишь?»

«Помню, – ответила Олеся, глядя как Велько идет к кассе. – Говори, что нужно. Только не квадроцикл, я тебя умоляю».

«Я хочу вязаную пелерину, – сказала шакалица. – Даже две – из тонких ниток и шерстяную».

«Чтобы быть красивой?»

«И красивой, и чтобы пелерина прикрыла пятна на чепраке».

Олеся растерялась. Сама она к пятнам относилась равнодушно – есть «подарок» от Пахома, и есть, что теперь поделаешь? – и не думала, что для шакалицы это имеет какое-то значение.