Разумеется, всерьёз обдумывать этот вариант я не собирался. А значит, разговор с Дзиртой следует пока отложить до лучших (или, наоборот, худших?) времён, а пока поискать другие ходы. Так что вечером я навестил Переулок Пересмешника, имея при себе кожаную сумку. Мессир Безант встретил меня радушно, как постоянного клиента: проводил в мастерскую и усадил в кресло, зажатое между огромным медным глобусом, составленным из множества покрытых непонятными символами концентрических колец, и полкой, заставленной загадочными приборами, спиртовыми горелками, стеклянными сосудами сложной формы и разноцветным содержимым и разнообразными инструментами. После чего — отослал помощника за кофе и булочками, а сам устроился за рабочим столом, не забыв нацепить на лоб обруч с бронзовыми суставчатыми кронштейнами, на которых были закреплена целая россыпь мощных линз, разноцветных стёклышек, вогнутых зеркал, вроде тех, которыми пользуются врачи-отоларингологи, и каких-то замысловатых штуковин неясного назначения. Вооружившись всем этим стимпанковскийм хайтеком он зажёг мощную калильную лампу с зеркальным рефлектором и выложил на стол принесённую мной астролябию.

Согласно заготовленной заранее легенде, прибор нуждался в проверке, а, возможно, и в ремонте — якобы я уронил астролябию на палубу, и хотя видимых повреждений заметно не было, всё же решил показать пострадавший прибор специалисту. Подобная предосторожность была в порядке вещей: знал, что малейшая неточность в работе этого сложного и весьма хрупкого устройства при прохождении Фарватера запросто могла обернуться бедой, и любой Лоцман нет-нет, да навещал мастерскую мессира Безанта, или кого-то из его коллег, именно для проверки астролябий.

Хозяин мастерской повертел прибор в руках, рассмотрел, воспользовавшись одним из увеличительных стёкол на своём обруче, поковырял внешний лимб тонким, заострённым крючком. Потом присоединил астролябию к какому-то сложному устройству с ещё одной калильной лампой внутри, после чего, сдвинув на глаза по очереди несколько стёклышек, несколько минут изучал получившуюся комбинацию, щёлкая лимбами и то и дело справляясь с толстенной книгой в кожаном переплёте — заглянув в неё через плечо владельца, я обнаружил на странице столбцы цифр и загадочных символов, ровным счётом ничего мне не говорившие. Тогда я уселся в кресло и принялся ждать.

Ожидание не затянулось. Малое время (я как раз покончить с третьей чашечкой кофе и третьей булочкой с джемом) он стащил обруч с головы, отсоединил астролябию от загадочного прибора и протянул мне. Астролябия в полном порядке, заявил он, можно смело полагаться на её показания — а вообще-то с такими сложными, деликатными устройствами следует обращаться с особой осторожностью и вообще, не давать в руки кому попало. Я сделал вид, что последнее ко мне не относится и с энтузиазмом поддержал беседу — ради которой, собственно всё и было затеяно. Посетовал на хрупкость навигационных устройств, из-за которых приходится беспокоить такого занятого человека, как мессир Безант (ага, конечно, беспокоить — за такую-то плату за двадцатиминутный осмотр!) расплатился — и как бы между делом упомянул о коллекции Маячного Мастера Гивса, с которой я имел недавно случай ознакомиться, и в числе прочего — о копии некоего чрезвычайно ценного устройства, о котором владелец коллекции рассказывал сущие небылицы…'

— И что ты у него выяснил? — Казаков в нетерпении потёр ладони. — Давай, выкладывай, попробуем обмозговать, сами, без подсказок. Может, и не так всё скверно, как показалось сначала…

Сергей спрятал усмешку. Подробности произведённого в Зурбагане «расследования» вернули Петру душевное равновесие, но лишь отчасти — и теперь он требовал подробностей и деталей, надеясь, неосознанно, конечно, что ситуация по здравому размышлению окажется не такой уж и пугающей. Мало ли что наплетёт выходец из отсталого, в общем-то мира? Что же теперь — им, людям эпохи победивших ИИ и зелёной энергетики, и принимать на веру байки, отдающие второсортным фэнтези? Наверняка всё сведётся к каким-нибудь суевериям, а то и откровенным заблуждениям вроде газа теплорода или эпициклов, сами же потом посмеёмся над собственной доверчивостью…Сергей же, успевший заранее всё обдумать, иллюзий на сей счёт не испытывал. И ясно понимал, что вот прямо сейчас ему предстоит развеять иллюзии, за которые цепляется собеседник. Не самая приятная обязанность– а, с другой стороны, куда от неё деться? Попала собака в колесо — пищи, а беги…

— На самом деле, всё куда сложнее, чем казалось поначалу. — заговорил он. — Безант, правда, почти ничего нового не рассказал. Стоило упомянуть о коллекции мастера Гивса, как он заявил, не желает говорить об этом болване. Уж не знаю, какая чёрная кошка между ними пробежала, но задело это его всерьёз. Я уж думал, что он выставит меня вон, но, по счастью, вовремя сообразил, что имеет смысл сказать о Маячном Мастере какую-нибудь гадость. Ну и заявил, что коллекция его запущена, экспонаты покрыты таким слоем пыли, словно к ним не прикасались по меньшей мере, лет двести, а половина вообще поломана и пора сдавать из в утиль. И ведь подействовало! За следующие полчаса я узнал много нелестного о семье мастера Гивса — как они мошенническими способами скупали по всему Маячному Миру уникальные старинные приборы, и даже у него, Мессира Безанта, единственного настоящего знатока научного антиквариата, увели из-под носа парочку уникальных экземпляров!

— Так он, значит, тоже коллекционер? — догадался Казаков.

— И ещё какой! Закончив поносить Гивса и его предков, он чуть ли не силой затащил меня в подвал своего домика и продемонстрировал собственное собрание. Должен сказать — до коллекции Маячного Мастера ей далеко, но в ней имеются весьма любопытные экземпляры. Например — полтора десятка астролябий, иллюстрирующих развитие этих устройств с момента их изобретения лет пятьсот назад. Жемчужина всей коллекции — астролябия, принадлежавшая Ури Бельграву; Безант уверял, что с её помощью Первый Лоцман привёл в действие Источник, заложенный в основание Зурбаганского маяка.

— Значит, надо было присоединить к этой штуке астролябию? — Казаков кивнул на прибор, по-прежнему стоявший на столе. — А как это делать, он тебе не показал?

— А оно нам надо? Или ты собираешься перенести Истинный Маяк на Бесов Нос? Представляю себе эту картину…

Казаков, видимо тоже, представил — и стушевался.

— Да я что, я ничего, любопытно просто… так показал, или нет?

Сергей мстительно ухмыльнулся.

— А не на чем было показывать. В коллекции мессира Безанта копии Источника нет — и это, насколько я смог понять, вызывает у него лютую зависть и неприязнь к счастливому её обладателю. Я, разумеется, постарался расспросить его об Источнике поподробнее, но тут вышел облом: Безант заявил, что мало что о нём знает, и даже копии в глаза не видел. Книги же на эту тему в библиотеке Гильдии на особом учёте, выдают их только с разрешения Ложи — и случалось это в последний раз лет сто пятьдесят назад, после трёхлетней бумажной волокиты. Кое-что имеется, наверное, в частных книжных собраниях, но их владельцы помалкивают, не желая навлечь на себя неприятности. Но вот что рассказал Безант: оказывается, есть в Зурбагане человек, учёный, который знает об источнике больше других… возможно, даже больше всех, взятых вместе. И — угадай кого он мне назвал?

— Не можешь без дешёвых эффектов? — поморщился Казаков. — Не буду я гадать, так говори…

— А вот хрен тебе! — с лёгким торжеством заявил Сергей. буду излагать события в хронологическом порядке. Тем более, что зеркальных дел мастер не назвал имени — только адрес, там, же в Переулке Пересмешника. Туда я и отправился, не забыв расплатиться за мнимый ремонт астролябии — а заодно за интереснейшие, хотя и неполные сведения.

…Я сразу узнал дом — двухэтажный краснокирпичный фасад, отделённый от мостовой палисадником, дорожка, вымощенная истёртыми плитами, ведёт к ступенькам крыльца. И дверной молоток в виде кусающего себя за хвост дракона — память услужливо подкинула густой медный звон, которым он отозвался в тот, прошлый раз, когда Дзирта трижды постучала в дверь…