Ночной город был пуст, тих, молчалив. Редкие прохожие испуганно шарахались от бегущего типа с пистолетом в руке и исцарапанной в кровь физиономией — близкое знакомство с розами матушки Спуль не прошло для меня даром. Я, как мог, старался избегать оживлённых улиц. держась в тени домов, ожидая, что вот, сейчас из очередной подворотник кинется наперерез чёрная фигура в маске (я успел заметить, что в ломившиеся в дом на Смородиновом прятали свои лица под полумасками, словно в дешёвой оперетке) с револьвером или ножом. На бегу я ухитрился перезарядить «сверчок», растеряв при этом половину патронов — и больше всего боялся принять с перепугу за убийцу какого-нибудь законопослушного зурбаганца и выпалить в него. Встреч с полицейскими я тоже старался избегать — а вдруг у этих негодяев свои люди в полиции, и меня под шумок попросту прирежут в участке? Вряд ли, конечно, в Зурбагане и близко нет того криминального беспредела, что творился в оставленных мною девяностых — но за мной-то явно охотятся не уголовники а люди посерьёзнее!

Сворачивая со Смородинового переулка, я оглянулся — нет, погони не видно, и на том спасибо… Окна первого этажа были освещены и при виде этого я испытал укол совести — бедная матушка Спуль, ей-то за что все эти приключения? И Входную дверь выломали, и перепугали до смерти — а ведь свободно могли и пристрелить! К счастью, злоумышленники стреляли просто так, для острастки — перепрыгивая через тело, распростёртое на дорожке, я заметил мелькнувшее в дверном проёме мертвенно-бледное лицо домохозяйки. Интересно, мелькнула где-то на задах сознания мысль, примет ли она снова беспокойного постояльца? Боюсь, что нет — а ведь я успел уже обжиться на Смородиновом, привык…

Верхний город я миновал минут за пять. Пересёк улицу Пересмешника, которой было никак не избежать, и нырнул в переулок, который вывел меня прямиком на пирсы. До места стоянки «Квадранта» было квартала полтора; я привычно прижался к стене пакгауза, забился в щель между штабелями ящиков и перевёл дух. так, Погони пока нет… Отстали? Двинули наперехват? Вообще-то нетрудно предсказать, где я буду искать спасения, и не исключено, что у трапа, а то и прямо на бригантине меня уже ждут. Хотя — с ребятами Валуэра так просто не справиться, оружия на бригантине много, даже пушка имеется…

Ладно, будь что будет… я выдохнул, перехватил по удобнее «сверчок» и перебежками, от одного штабеля к другому двинулся в нужном направлении.

Как говорят в американских фильмах: есть две новости — плохая и хорошая. Хорошая — никакой засады не было. А вот плохая состояла в том, что на «Квадранте» ночевал один-единственный молоденький матрос, к тому же новичок, имени которого я не вспомнил. К счастью, он меня узнал — без расспросов пустил на борт и сообщил, что мастер Валу отсутствует и будет только завтра… то есть, уже сегодня к вечеру. Остальная команда отпущена на берег и, надо полагать, весело проводит время в «Белом Дельфине», или ещё каком-нибудь весёлом заведении, которых тут пруд пруди. Что до оружия — то оно запето на крепкий замок, ключ от которого мастер Валу, разумеется, забрал с собой.

Так, ясно, помощи ждать не приходится. Я спустился в каюту, извлёк из рундука свой арсенал, порадовавшись, что отклонил предложение Валуэра спрятать его вместе со всем остальным. Нацепил на шею увешанный подсумками бандольер, добавил к нему пояс с револьвером в кобуре (тяжёлый гад, ремень болезненно врезался в кожу…) и выбрался на палубу. Матросик, увидав меня в таком воинственном виде, побледнел — ну, ясно, новичок, и проку от него, дойди дело до перестрелки, будет немного. Но ничего, теперь я вооружён и просто так меня не взять, ещё побарахтаюсь…

Судно качнулось — кто-то перепрыгнул с пристани на полубак. Я повернулся, передёрнул затвор — и выругался.

Зирта, чтоб её! В мичманском мундире, встрёпанная, но, кажется, без оружия — даже полагающегося по форме абордажного тесака что-то не видно. Увидав направленный в живот ствол, она замерла, схватившись рукой за какую-то снасть.

— Ну и что дальше, мадмуазель? — осведомился я со всем возможным сарказмом.

— Вы должны срочно, прямо сейчас, убираться из Зурбагана. — она закашлялась. — Помедлите хоть немного — вам крышка, а вместе с вами и мне!

— Что, опять? — я постарался изобразить удивление. — Помнится, что-то подобное я уже слышал, и как раз от вас, милая барышня…

Девушка тряхнула головой.

— Как вы не понимаете? За вас взялись всерьёз и теперь…

— Да кто взялся то? И учтите, пока я не получу объяснений насчёт того случая с канонеркой…

На пристани замелькали факела, забегали люди — и вдруг ударил выстрел, и сразу — ещё два. Стрелки знал своё дело — одна пуля противно вжикнула у меня над ухом, ещё две ударили в мачту, осыпав меня щепками. Я бросился на палубу, под прикрытие фальшборта, не забыв повалить заодно и матросика — тот стоял с открытым ртом, силясь понять что происходит. Дзирта последовала моему примеру.

— Теперь убедились? — прошипела она.

Ответить я не успел. Из-за борта — того, что был, обращён в сторону гавани — раздался звонкий мальчишеский голос.

— Мастер Серж, вы там живы? Прыгайте сюда, я вас увезу!

— Я приподнялся и высунул на миг голову из-за фальшборта. Ну конечно: фитильщик Тиррей, сидит в своей скорлупке и призывно машет руками. Оранжевая рубашка — яркое пятно на фоне тёмной воды, физиономия довольная, улыбающаяся…

С берега снова ударил залп, на голову мне посыпалась деревянная труха. Лежащий ничком матросик заскулил от страха, скорчился, прикрывая голову руками. Я дотянулся до бухты каната, намотал конец на кнехт а остальное перекинул через борт.

— Поймал! — донеслось оттуда. — Лезьте, я держу!

Я подёргал матроса за рукав — тот отозвался невнятным мычанием.

— Слушай сюда! Сейчас мы уйдём с судна. Тебе ничего не грозит,им нужен я. Будешь сидеть тихо, как мышь, и не высовываться — останешься жив. Понял?

Он торопливо закивал.

— Расскажешь всё мастеру Валу. Передай, что все наши договоренности в силе, я буду его ждать, где и когда условлено. А теперь — лежи смирно и ни звука!

Я изготовился, сделал глубокий вдох — и сильным толчком перебросил тело через фальшборт. Бандольер и ремень с револьвером при этом едва не слетели с шеи, рукоятка винтовочного затвора болезненно ударила между лопаток — но я уже висел над самой водой, обеими руками вцепившись в канат.

В лодыжки мне что то ткнулось. Я вывернул шею — лодка, в ней светится оранжевым знакомая рубашка с аксельбантом.

— Держитесь, мастер Серж, я сейчас…

Тиррей подтянулся к самому борту, я выпустил канат из рук — с грохотом свалился в лодку. И сразу же на меня обрушилось что-то мягкое — Дзирта не отягощённая огнестрельной кладью, перемахнула через фальшборт, угодив прямо в мои объятия. Лодочка опасно качнулась, и мы оба едва не вывалились в воду.

— Осторожнее никак нельзя? — прошипел Тиррей. — Моряки называется — неуклюжие, как девчонки… оба!

Пальба прекратилась. «Квадрант» закрывал нас от людей на пристани; я хотел привстать, посмотреть, что там творится, но не успел. Мальчишка упёрся веслом в борт, оттолкнулся — и лодочка заскользила прочь от бригантины. Я обернулся — Дзирта устроилась на носовой банке и смотрела на меня.

— И что же вы собираетесь предпринять, господин ученик Лоцмана?

…Надо же — оклемалась, и даже пытается язвить! А неплохо их готовят в этом Морском Корпусе…

Вопрос Дзирты я демонстративно проигнорировал и повернулся к Тиррею.

— Ты-то тут откуда? Работаешь?

Он помотал головой.

— Не, сегодня не моя смена. Видите, даже фонаря нет, а без него — от чего зажигать-то?

Действительно, ничего похожего на большой медный, в обрешётке, фонарь, от которых мальчишки-фитильщики засвечивали бакены, в лодке не наблюдалось.

— Тогда кой чёрт тебя сюда занёс? Нет, я конечно, благодарен, вовремя — но всё же?..

Я случайно увидел, что вы возвращаетесь домой — а за вами те типы с замотанными лицами. Ну и решил пойти следом и посмотреть, что они затеяли. Думал, предупрежу, но не успел…