В горе, как того и следовало ожидать их встретила Игнис. Она шла рабочим на встречу, держа в руках длинный и толстый кнут. Остановившись перед толпой, она скрутила его в руке и, прильнув к нему щекой громко произнесла:

– С сегодняшнего дня, работать вы должны быстрее и больше. Иначе начнем работать ночью, без перерывов на сладкий сон.

Конечно, многие были против сказанного госпожой, а вот возразить никто не осмелился. Губы мало-помалу шевелились, но с них не слетело ни слова. Тишина повисла в воздухе. И все же один человек не смог промолчать. Отец Ясмана, Ясун обратился к Игнис:

– Простите, но мы и так работаем на износ, вы же видите, у нас почти нет сил, мы еле добирается до дома вечерами. Не губите нас!

На этих словах глаза госпожи округлились, зубы скрипнули, и едва сдерживая злость, она ответила, переведя взгляд с Ясуна на его сына:

– А не надо разгуливать по домам, не надо сплетничать и вести лишние разговоры. Если у вас на это хватает сил, значит и на работу хватит!

– Но мы не занимаемся подобным, – вымолвила еле слышно женщина со слезами на глазах, стоящая в первом ряду. Госпожа высвободила из рук плеть и взмахнула ею, гневно воскликнув:

– Вы спорить со мной решили!

От злости ее рыжие локоны превратились в змеиный капюшон, и госпожа зашипела. Теперь Анне стало ясно, кто стоял перед ней. В гневе открылось истинное лицо госпожи, кем была она до сделки с Серкусом. Это была огненная кобра из далеких краев, о каких довелось ей услышать из рассказов Каллида.

Через несколько мгновений она успокоилась, и змеи вновь обратились в рыжие локоны, но этого представления хватило, чтобы народ, вздрогнув, отступил назад и повиновался.

– За работу! – крикнула Игнис и народ, как бы того не желал, вновь взялся за инструмент.

Анну, уходящую за остальными, она остановила:

– Подойди ка ко мне милочка.

Анна не ждала от подобного существа ничего хорошего и с опаской шагнула в сторону госпожи. Не успела она, и оглянуться, как за нее за спиной, оказались корвиги.

– Следуй за мной, – произнесла Игнис.

У Анны не было выбора, кроме того, как повиноваться. Она еще не знала, на что способны корвиги, но уж если их двоих хватило для подавления великого некогда Кира, значит остерегаться нужно.

Следуя за Игнис, Анна покинула гору. Затем всех четверых в санях, барсул повез по чистому белоснежному полю. Мороз кусался, а снег скрипел под санями.

– Куда мы едем? – спросила Анна у Игнис. В ответ не прозвучало ни слова. Госпожа не смотрела на Анну, она словно ее вовсе и не было.

Когда дикий зверь барсул остановился, Анна была уже далеко от горы, перед ее глазами простирался большой густой лес. Он тянулся долгой, широкой полосою. А госпожа велела:

– Ступай.

– Куда же? – спрашивала девушка.

– В лес. Куда же еще? В этом лесу растет ягода. Она оранжевого цвета, съедобна и кисла на вкус.

– Да неужели. – Прошептала себе под нос Анна.

– Ты что-то сказала? – Игнис, наконец, взглянула на чужеземку.

– Я знаю, что это за ягода.

– Отлично. Тогда ты знаешь, что искать. Можешь не торопиться. Я позже отправлю за тобой барсула, набери больше ягод, – госпожа протянула Анне большую корзинку.

Взглянув в глаза Игнис, Анна увидела в них уверенность в своей победе и наслаждение, с которым она отправляла девушку в глухой лес, прекрасно зная, что она оттуда не вернется. Несмотря на страх от того, что ожидает ее впереди, Анна взяла корзинку из рук госпожи:

– Я пойду совсем одна, и вы даже не дадите мне ни ножа, ни меча, ни лука?

Здесь чужеземке удалось схитрить, она понимала, что ее отправляют на погибель. Если Игнис не стала избавляться от нее на глазах у народа и сейчас использует уловку, видимо в этом был смысл. Быть может, она давно наказана и если причинит вред и сотвори зло, то даст о себе знать, и ее быстро найдут стражники?

Возможно, поэтому она лишь держит в страхе народ, но наказание исполняют корвиги. Наверняка поэтому предводитель Кира, сын знахарки Аким еще жив, застрял между жизнью и смертью, ровно посередине. Такие размышления Анне казались правильными, госпожа не сможет ей отказать, ведь за поясом ее плаща висел меч. И она оказалась права:

– Хорошо, бери мой, – скрепя зубами ответила Игнис, достав из-за пояса меч и протянув его Анне, – теперь иди.

Взяв меч, Анна отправилась в сторону леса и уже не оборачивалась, зная, что самое опасное теперь впереди, а не позади. Она обернулась лишь один раз, чтобы убедиться, что госпожа и ее слуги проследят за тем, чтобы она зашла в лес и не вернулась.

По лесу девушка бродила долго пока не начала замерзать. Ягод было много, но вот облепихи знакомой ей, там не было.

– Почему же я не удивлена, – шептала она себе под нос растирая руки, – что же теперь мне делать, без ягоды возвращаться нет смысла, а бежать некуда, это ведь то же дно пропасти.

То был момент полный безнадежности и отчаянья. Абсолютно бессмысленное блуждание по заснеженному лесу. Вокруг было все белым бело и одна лишь пугающая тишина. Хотя стояло раннее утро, однако в гущах этого леса было, как то еще слишком темно.

Вдруг раздался хруст. Анна прислушалась. Больше ничего слышно не было. Но стоило ей сделать шаг, как вновь раздался хруст. Словно, кто-то большой пробирает я следом за ней через густые ветвистые заросли и редкую хвою. Как ни старайся, разглядеть крадущегося было невозможно, а все потому, что этот кто был очень шустрым, но не бесшумным из-за своего веса.

Создания, что крались по глухому лесу за чужеземкой, звались аскалы. То были существа некогда помесью волчьего и собачьего рода. Но они не были столь самостоятельным и проворными, как волки и не были приучены как собаки. Поэтому, селились в лесах, охотились, как могли, частенько воровали живность из загонов и сараев.

Однажды Киру довелось повстречать этих созданий на своем пути, и он сумел их приручить. Если барсулы были более свободолюбивы и своенравны, то аскалы были более податливы и отлично несли службу, как охранников, так и охотников. Их подкармливали за работу и вскоре они стали любимцами при Кире. Обожали их и малые дети: шерсть собак была белоснежной и кончики пуха отдавали серо-голубым оттенком, да так красиво, что на солнце казалось, словно шубки серебрятся. Размерами были крупными и с удовольствием катали на себе детишек.

Изначально диких собак прозвали «оскалами» через «о», за мощный и грозный оскал, к тому же челюсть они имели большую и вытянутую, что еще сильней устрашало, правда, теперь, когда они были приручены, только врагов. Но с приходом Игнис в их судьбе наступил жестокий период. Оскалы не желали ей подчиняться и огрызались.

С тех пор внешность их изрядно изменилась, краса их исчезла: прекрасный шелковистый пух весь выпал и виделась белая бледная кожа со сморщенными складками, словно покрытыми лишаем, глаза выкатились, округлились, животы исхудали, выпирать стали ребра.

Теперь в оскалах была лишь злоба, они рвали на куски все, что попадалось им под носы. Стали они и быстрее, сильнее и безжалостнее. С того дня они служат Игнис и имя их Киряне произносят не через букву «о», а через «а», от того, что не желают называть их, как раньше, ведь прекрасные создания, уже не были самими собой.

Аскалы стали угрозой всему живому, что еще оставалось на дне пропасти, а оставалось оно, как раз, в том большом лесу, где блуждала Анна. Появились у них и еще кое-какие особенности. Уродливыми лицами снаружи, уродливыми были и внутри, крались за добычей.

Когда же стало ясно, что назад путь девушке отрезан, хищники решили нападать и один за другим вышли из-за деревьев. Анна увидела перед собой несколько жутких созданий, озлобленных и рычащих псов. Но, что-то еще было с ними не так и это вызывало ужас. На широкой морде были не так расположены веки, не сверху, а снизу. До этого момента псы шли на запах и скрежет снега, теперь же они хотели видеть свою жертву. Шея аскалов хрустнула несколько раз, затем словно резиновая, как будто в ней не было костей, перевернулась сверху вниз. Теперь глаза были снизу, но открыты, а пасть была наверху.