– Я бежала из своего города, но по дороге на меня напали дарги.

– И как называется твой город?

– Амир. – Перебрав за одно мгновенье все мысли в голове, Анна все же сумела не затянуть с ответом и не вызвать явных подозрений. Однако, прозвучало следующее:

– Не слышала о таком.

Госпожа приподняла бровь, обошла Анну и затем уставилась ей в лицо.

– Это очень маленький город и очень далеко отсюда.

– Значит далеко? В какой же стороне?

– Южнее, близ Облигиона. Да и от города, скорее всего ничего уже не осталось.

– В стороне Облигиона расположилось много городов. Все тянутся к этим глупым монахам, – с усмешкой говорила госпожа, – что ж, раз судьба тебя к нам забросила, мы окажем тебе помощь. Теперь ты будешь жить здесь. Тебе уже объяснили, что из пропасти выбраться нельзя?

– И вы обрекаете меня на вечное пребывание, на ее днище?

– Судьба тебя обрекла, когда загнала тебя сюда. Странная вещь тут одна – это то, что ты осталась жива, упав с высоты. Если ты не разбилась, то тебя должны были изловить пауки.

Тут Игнис прошлась из стороны в сторону и осмотрелась. С ухмылкой она взглянула на пепел в стороне, что остался от костра. Из пепла торчали обгоревшие лапы паука:

– Ах вот оно, что! – воскликнула со смехом хозяйка пропасти, – теперь ясно, завтрака у меня не будет!

– Мы поймаем нового, – выйдя из толпы, обратился к госпоже отец Ясмана, Ясун.

– Конечно, поймаете! Я ведь с дороги и сильно устала! Потому торопитесь, поезжайте прямо сейчас! Сию минуту. Без паука не возвращайтесь, а когда привезете его, разделайте, как полагается.

– Как прикажете, – опустив глаза, ответил Ясун.

– Поедут двое.

– Но госпожа, отчего же двое? Как же так, это опасно, двое могут, не справится, – раздался голос из толпы.

– А не нужно было нарушать порядок, или может кто-то из вас хочет стать моим обедом! – гневно бросила Игнис в толпу.

В ответ не раздалось ни звука.

– То-то же, – самодовольно прошипела Игнис, – теперь остальные, согласно порядку, едут со мной в гору. Работать пора!

Анна больше не верила своим глазам. Она видела народ, что склонил головы, покорился совершенно подавленный и идущий, как собака на привязи за своим хозяином.

– Кая, ты идешь с нами! – требовала госпожа, садясь в сани.

– Анну все увиденное до крайности возмутило и она, встрепенувшись, хотела, уже было возродить рыжей бестии, но в этот момент ее одернул Ясман, он прошептал ей на ухо:

– Делай, что говорит.

Конечно, Анне пришлось скрепя зубами подчиниться чужой воле. Хотя и не была она согласна с такой покорностью народа, но понимала ведь все неспроста и на подобное есть причины. Значит, их нужно было выяснить, а затем действовать. Ведь нельзя было мириться с подобной несправедливостью, и уж тем более девушка не собиралась оставаться на дне пропасти вечно.

Чужеземка последовала с остальными. Несколько упряжек с барсулами, саней и тележек двинулись в сторону ледяной горы. Пора было браться за работу.

Ледяная гора представляла собой большую и высокую пещеру замерзших камней и земли, засыпанную снегом. Вход в нее был высок и широк. Над ним явно поработали Киряне. Очень ярко освещали его два огромных факела, искусно крепленые к подпоркам по обеим сторонам. Внутри тоже было очень светло, благодаря тем же факелам и фонарям.

Войдя в гору первым, что можно было увидеть помимо большого количества света, это множество разного инструмента которым работал народ. Вот и сейчас прибыв сюда, оставив повозки и отпустив барсулов до позднего вечера, Киряне похватали кто – что и принялись за работу, молча и без вопросов, впрочем, как всегда.

Вслед за жителями Кира к горе поступила госпожа Игнис, ведя за собою чужеземку. Анна остановилась и осмотрелась, вокруг: все также вьюжил снег, и было белым бело. Ничего вокруг не слышно, кроме скрежета снега под ногами.

– Пойдем, – приказала Анне Игнис.

Девушка шагнула следом, как ей и велели. Внутри гора была еще больше. Множество деревянных балок и перекладин поддерживали ее стены, в них хранилось бесценное богатство этой земли. Множество драгоценных камней примерзли к глубинам горы, а может и не только к ее глубинам, ведь были и другие горы. Но сейчас большая часть Кира была тут.

Посередине горы была вырыта яма, в ней разжигали большой костер, чтобы совсем не замерзнуть, а в том месте это было очень легко. Иногда так случалось, несмотря на разведенный костер (тепла которого конечно не хватало на такое огромное место), кто-то из Кирян мог попросту отморозить руки или ноги. И не всегда после обморожения выживали. Здесь, внизу на дне пропасти, было очень холодно, до смерти холодно.

– Ступай и начни с огня, – произнесла Игнис, обернувшись к Анне, – затем возьмись за инструменты и работать!

Для Анны, которая слышала о Кире очень много, зрелище это было очень странным. Народ работал с утра до поздней ночи, зачастую на голодный желудок и нередко, он и после работы таким оставался. Работал молча, во всю силу и не жалея себя. Конечно, девушку возмутило до крайности происходящее на дне пропасти, и она хотела было уже объясниться с госпожой, но в момент, когда обернулась в ее сторону, увидела за ее спиной двоих ее слуг – корвигов. Свои посохи они не выпускали из рук – кстати, они имели такую особенность, как использоваться вместо плетей.

По тяжелому взгляду слуг суровой госпожи было не просто, что-либо понять. Глаза их – огромные, словно горели изнутри. То – ли они смотрели в твою сторону, толи нет. Анна поймала себя на мысли, что сейчас их взгляд прикован к ней. Они не двигались с места, словно вкопанные уставилась на девушку, видимо ожидая либо ее подчинения, либо сопротивления.

Глаза госпожи тоже светились любопытством. Личность Анны ее интересовала, и было ясно, что она не очень поверила в ее рассказ. Девушка задумалась на мгновенье и поняла, что сейчас не самый лучший момент становиться против госпожи. В самый раз подоспел и Ясман:

– Прошу вас, – обратился он к Игнис, – с вашего позволения я покажу и объясню девушке, всю ее работу.

– Ее работу, как и твою, определять буду я! – отсекла грубо госпожа, – но на сегодня так уж и быть. Покажи ей, что и где, пусть живее принимается за работу. Помни юноша: один провинился, а не едят все!

– Как пожелаете.

Недалеко от госпожи и ее слуг, стоял его отец. Юноша обратил внимание на его взгляд и понял, что он забыл кое, что. Но взгляд отца был непреклонен и тогда, Ясман сжав зубы, сделал поклон в сторону госпожи. Оглядев надменным взглядом гору, Игнис взмахнула рукой, указывая двум своим сопровождающим следовать за ней. Все трое удалились прочь.

– Идите работать Ясман. – обратился к сыну Ясун.

Спорить никто не стал, и ближайшие несколько часов все были поглощены работой. После того как силами Анны и Ясмана костер был разведен и запылал, девушке пришлось последовать за всеми: так же натянуть лучше рукавицы и взять в руки кирку.

Работа, была не женская, но женщины в горе работали. Работали все, таков был приказ госпожи. Что касается небольшой доли, что приходилась на маленьких детей, то их оставляли под просмотр старухам и старикам, которых было, пожалуй, ничуть не больше.

Когда же наступило время так называемого обеда, хотя правильнее было бы назвать этот отрезок дня небольшим перерывом на маленький перекус, Ясман позвал Анну с собой. Его отец уже отобедал с несколькими своими товарищами и снова принялся за работу.

Ходили на перерыв по очереди, разбиваясь на небольшие группы. Ели в основном то, что брали с собой из дома, а со вчерашнего дня, получается почти ничего.

В основном у всех была рыба, которую кто как ел, кто разогревал на костре, кто поджаривал, кто сырую ел. Обедать в горе госпожа запрещала, поэтому разводили общий костер недалеко от нее. Ясман с друзьями свою рыбу любили, как следует прожарить. Все были приблизительно одного возраста, лет таки двадцати или чуть более. Усевшись у костра, обжаривая кусочки рыбы на огне, угощали они и Анну.