© Кабанов Л., текст, 2024.

© «Геликон Плюс», макет, 2024.

Зимний день заканчивался. Слабая темнота окутывала округу. Где-то у горизонта едва мерцала луна.

Анфиса сгибалась под тяжестью сумок. Сегодня получила аванс, накупила продуктов. Денег почти не осталось. Знала, муж Георгий отберет. А надо кормить и одевать четверых маленьких детишек.

Не забыла купить бутылку водки. Без нее муж не пустит на порог дома.

Едва вошла в комнату, учуяла резкий запах алкоголя. Анфиса поняла, что муж пил самогон. Младшие детишки ползали по полу, кроватям, Георгий храпел на топчане, который стоял у печи.

Анфиса подкинула дров в печь, высыпала на стол конфеты, печенье, яблоки. Ребятня, как галчата, накинулась на редкое в их доме богатство.

Старшие, Петька и Ромка, усадили двойняшек Галю и Веру за стол, подвинули им конфеты и яблоки.

«Хорошие у меня растут пацаны,» – подумала Анфиса и налила себе стопку водки.

Ребятишки немного побегали, младшие девочки для порядка похныкали и улеглись спать.

Муж тем временем захрапел еще сильнее. Анфиса поморщилась от ненависти к нему и вспомнила время, когда много лет назад познакомилась с кудрявым, красивым, чуточку смуглым парнем.

Он покорил всех девчат в округе: хорошо играл на баяне, пел, если кто-то из парней обижал девушку, заступался, за что не раз били.

За Анфисой ухаживал долго. Она слушала его сладкие речи, принимала букеты цветов, изредка ходила с ним в ресторан.

Поженились по любви. Вскоре родился Петька, следом – Ромка. Георгий работал на железной дороге составителем подвижного состава, получал приличные деньги, все их отдавал жене.

Во многих коллективах после зарплаты мужчины шли в забегаловки, гаражи, где распивали спиртное и обсуждали мировые проблемы. Георгий долго противился посиделкам с излиянием алкоголя, но как-то после незначительной ссоры с женой составил компанию этим алкашам. Мероприятие ему понравилось, и теперь он без всяких причин оставался обмывать зарплату.

Накануне рождения дочек Георгий не гнушался выпивать по сто граммов на службе. Начальству подобное не понравилось, и его перевели в путевые рабочие.

Анфиса боролась за мужа. Это его злило, он уходил из дома, возвращался пьяным, начал поднимать руку на жену и детей.

Женщина очнулась от воспоминаний. На нее уставились пьяные глаза мужа:

– Принесла выпить?

– Да!

Георгий, шатаясь, подошел к столу, увидел початую бутылку и со злостью ударил Анфису. Та отлетела к двери, упала, из носа пошла кровь.

Садист озверел, принялся пинать беззащитную жену. К нему кинулись Петька с Ромкой, вцепились в рубашку:

– Не тронь мамку!

– Щенки, защищаете падаль?

Братья отлетели в сторону, избитая Анфиса ползком выбралась на улицу и исчезла в темноте.

Полупьяный Георгий допил водку, разогнал детей по кроватям. Нетвердой походкой добрался до печки, закурил. Посидел немного, открыл дверку, подбросил дров и отправился спать. Дверка печи осталась открытой…

Темной ночью округа озарилась тысячами искр от горящего дома Георгия. Соседка, семидесятилетняя Варвара, почти голая, в одной сорочке подбежала к пожарищу. Одним ударом вышибла окно в спальне. В дыму нащупала мальчишек, по одному выбросила на улицу. Силы иссякли, и Варвара без чувств упала на землю.

Дом полыхал. Вскоре раздался вой сирены. С двух пожарных машин начали лить воду в огонь.

Вокруг собралась толпа.

– Где хозяева? – кричал кто-то.

– А девочки? – вопил старый Пантелей, сосед с противоположной улицы.

Пожарные сбили огонь. Только черный дым поднимался ввысь.

Толпа на миг затихла. К пожарищу приближалась Анфиса. Она молча шагнула в остов дома, невидящим глазом окинула все вокруг, на пороге обернулась. Увидела два трупа дочерей, отдельно лежал почерневший, без признаков жизни Георгий. Она пнула его ногой, скинула платок, накрыла им ножки дочерей.

Люди от ужаса попятились: вместо красавицы на них молча смотрела старуха с седыми волосами и глубокими морщинами на лице.

Мать приблизилась к сыновьям. Те в страхе отпрянули. Анфиса спросила:

– Вам не больно?

– Нет, тетя, – ответил Петька.

Анфиса обернулась к Ромке.

– Не обжегся, бабушка, – пролепетал пацан, – только небо не видно, оно взорвалось.

– Я ваша мама, не бабушка, – Анфиса всхлипнула и двинулась к реке.

Все наблюдали за ней. Женщина медленно вошла в реку и скрылась в мутной воде.

Молодой пожарный кинулся на помощь.

– Бесполезно, – прошептала старая Варвара, – Анфиса ответила за свои и чужие грехи. Правда, о сыновьях не подумала.

Зоя Петровна сняла очки, ласково спросила:

– Ваши имена, фамилия, мальчики?

Старший Петька бойко ответил:

– Мы с братом Ромкой Смирновы.

– Представься полностью.

– Петр Георгиевич. А кто вы, тетя?

– Я директор детского дома. Зовут меня Зоя Петровна. Сейчас мы вас помоем, подстрижем, определим, в какую группу пойдете.

Зоя Петровна обратилась к стоявшему рядом мужчине:

– Отведите мальчиков, только не вздумайте пугать. Вы, Денис, мастер на всякие шутки. Помягче с ребятами, иначе я вас отшлепаю.

Ромка напрягся:

– Тетя, если вы бьете людей, то здесь все дерутся?

– Нет, я пошутила.

Денис с воспитателем Анжелой повели детей в душ. Зоя Петровна еще раз изучила документы на братьев Смирновых. Они погодки, но оба ходили во второй класс.

От дела ее оторвал истошный крик Анжелы:

– Петровна, этот хулиган сейчас откусит руку Денису.

– Какой хулиган, какому Денису? – не поняла директор.

– Да идите скорее.

Зоя Петровна отложила документы и чуть ли не бегом кинулась за воспитателем.

У столовой благим матом кричал мужчина. В его руку вцепился Ромка и не разжимал зубы. Вокруг его рта текла кровь.

– Рома! – зычно крикнула Зоя Петровна. – Остановись, сынок.

Услышав последнее слово, мальчишка опустился на пол и зарыдал.

– Что здесь произошло?

Денис потупил взгляд:

– Виноватый. Я ж не воспитатель, всего лишь завхоз. Ляпнул, мол, их мать алкашка, потому сюда и попали.

Зоя Петровна сурово произнесла:

– На первый раз объявляю выговор в приказе. Что-то подобное повторится – уволю.

Анжела взяла братьев за руки и повела их в душ. Ромка прижался к ней, а у женщины по телу пробежал жар. Она поняла – мальчишки получили сильный психологический шок. И не скоро это пройдет.

Директор вернулась в кабинет, вызвала своего заместителя, выпускницу педагогического факультета Валентину Григорьевну.

Та встревоженно спросила:

– Случилось что?

– Пока нет. Но может произойти ЧП.

– Объясните.

– К нам поступили два мальчика. За старшего, Петю, я спокойна. Второй, Рома – младший мальчуган. Душа у него надломлена. Может что-либо учудить. К чему говорю? Валя, я подала заявление об уходе с должности. Завтра мне стукнет шестьдесят лет. Не скрою, выгорела я и, главное, стала черствой к чужому горю. Я тебя рекомендовала на свое место.

– Но…

– Никаких возражений. Более достойной кандидатуры не вижу. Соглашайся, Валя. Бог все видит, тебе это зачтется на небесах.

Молодой педагог засмеялась:

– Там, за облаками, понятно. А на этой грешной Земле у меня будет хоть кусочек счастья, спокойствия?

– Не сомневайся, девочка. Для нас счастье – лечить души и ввести во взрослую жизнь маленьких несчастных детишек.

Заявление директора подписали. Руководитель соцзащиты спросил:

– Не поспешила, Зоя Петровна?

– Я все обдумала. За сорок лет, что я на этой работе, повидала такое, что вам, Василий Зиновьевич, не снилось. Привозят нам невинных деток. Попадают в уже определенную жесткую среду. Вы же знаете, у нас были и поножовщина, и изнасилования. Так вот, эти чистые дети грубеют, приспосабливаются к обстановке. В итоге во взрослой жизни крепко отличаются от сверстников, которых воспитывали мама и папа. Если честно, народ не слишком близко принимает чужую беду к сердцу.