Вот и сейчас из их угла доносился громкий смех, перемежаемый звоном стали: отпрыски знатных семейств фехтовали легко и непринужденно, обмениваясь при этом шутливыми замечаниями. В остальном пространстве зала царил полнейший сумбур. Одна часть брошенных наставниками учеников вяло тыкала предназначенными для совершенных неумех деревянными клинками в набитые соломой чучела, другая неумело махала тренировочными мечами в спаррингах, угрожая ежеминутно отбить друг другу руки или выколоть глаза. Но большинство просто бездельничало. Наверное, такое положение вещей мог бы исправить директор Тирлих, если бы не считал фехтование занятием третьестепенным для волшебника. Ну, а поскольку и по утвержденной программе предмет числился «ознакомительным», то при всеобщем попустительстве обучение было пущено на самотек: посещение являлось обязательным, но ни оценок, ни сдачи экзаменов не требовалось. Для чего тогда платилось жалованье аж двум наставникам, было абсолютно непонятно, но то уже не моего ума дело.

Я надел плотную тренировочную куртку и штаны, подогнал их по фигуре с помощью веревочных завязок, натянул на руки кожаные перчатки. Деревянную маску с узкими прорезями для глаз проигнорировал сам и запретил надевать Пайрусу – она и неудобная, и обзор в ней плохой.

– Запомни: фехтуют в первую очередь ногами! Дистанция и темп – залог успеха! – заявил я, вынимая из оружейной стойки учебный клинок. Взвесил его в руке, с удивлением понимая, насколько, оказывается, привычно для меня это действие.

Меч легкий, около килограмма весом, может, чуточку больше. Сопоставимо с известными в моем мире шпагами, хотя клинок здесь немного шире. За счет чего же сохраняется небольшой вес? Особые сплавы, технология производства или волшебство? Непонятно, но интересно. Впрочем, этот интерес быстро померк на фоне охватившего меня чувства восторга от прикосновения к оружию.

Это поистине было удивительно! Моя рука словно сама собой принялась совершать плавные движения, рисуя мечом в воздухе незримые фигуры. От кончиков пальцев по руке прокатилась волна тепла, в считаные секунды распространившись по всему телу. Мышцы обрели упругость, мир заиграл новыми красками, во взгляде словно добавилось резкости, а все страхи и сомнения отступили прочь. Я чувствовал, что могу выйти на бой против любого в этом зале и клинок меня не подведет. Выручит, подскажет нужное действие, добавит сил, убережет от чужого оружия…

Пришлось тряхнуть головой, чтобы избавиться от этого внезапно нахлынувшего наваждения. Весь этот восторг несколько поутих, но не исчез совсем. Не знаю, почему мне в голову пришло такое сравнение, но клинок словно признал мое право принимать решения, отступив на второй план. Можно было возвращаться к уроку.

Я выбрал меч с простой крестовой гардой, а вот почти все новички пользовались клинками, где к крестовине была добавлена чаша и узкая защитная дужка.

– А как же удары и защиты? И все вот это? – озадаченно поинтересовался Пайрус, пытаясь воспроизвести мечом мои воздушные фигуры.

– Это тоже важно, но начинать нужно с правильного движения.

– Эй, Кейлор! Ты чего там забыл? – прокричал Робин Тимат из параллельного класса, с удивлением обнаружив, что сегодня я не присоединился к их тусовочке благородных.

– Извини, занят! – откликнулся я, ограничившись приветственным взмахом руки. Хорошо, что Робин на этом успокоился и избавил меня от ненужных объяснений.

Очень быстро наше занятие с Пайрусом привлекло внимание не менее двух десятков учеников, обделенных вниманием наставников. Кто-то с интересом наблюдал за нашей тренировкой, а кто-то становился рядом и пытался копировать движения. Я был не против, даже иногда подсказывал:

– Парни, в защитной стойке немного поворачивайте кисть – пусть дужка защищает вашу руку от удара сбоку, а не бессмысленно смотрит вниз. И не забывайте про острие вашего клинка – оно всегда должно быть нацелено на противника. Всегда!

После фехтования мы посетили урок страноведения, где я еще раз убедился, что довольно неплохо знаком с описанием двух известных в этом мире материков – Ории и Элинии. Рассматривая висящую на стене кабинета карту, я без труда находил как очертания расположенных на востоке Ории человеческих королевств Ротана, Принора, Веории, так и орочьи Золотой лес и Черные равнины, эльфийские Раэнию и Красные скалы, гномьи Даахнор и Желтые холмы. Ну и, само собой, занимающий почти весь юг материка Энрат. О западном материке Элинии знаний было поменьше, потому что из человеческих государств там находилось лишь не очень большое герцогство Итиск, прижатое к морю не слишком дружелюбными западными эльфами Ниегории. Империя с ними откровенно не ладила, как и с тамошними орками из Танааха. Чуть лучше обстояли дела с гоблинскими владениями Пингиром, Пераком и Пулой, занимающими северо-запад материка, и перекинувшейся через узкий пролив частью гномьего Даахнора, но располагались эти земли слишком далеко, чтобы иметь с ними прочные связи. Именно поэтому сведения о львиной доле земель Элинии в Энрат поступали очень скудные и, как всегда в таких случаях, дополнялись изрядным количеством самых невероятных слухов: от эльфов-людоедов и воинов-орков, чья плоть ужасным колдовством превращена в железо, до баснословных богатств гоблинских серебряных рудников и гномьих шахт.

– В путешествие на край света собрался, Кейлор? – прозвучал сзади насмешливый голос Молара, тут же поддержанный подобострастным хихиканьем парочки постоянно сопровождающих его прихлебателей.

– Подбираю варианты, – спокойно ответил я, прекрасно понимая, что ожидает он совсем не таких слов.

– Давай-давай! Вычислительница поклялась, что все равно вышвырнет тебя из школы! – снова усмехнулся Анхель.

– Это мои проблемы, тебе не о чем беспокоиться.

– Какой-то ты не такой стал, Кейлор! Даже задирать тебя теперь неинтересно! – с этими словами мой недруг неспешно удалился в направлении своей парты.

Надо признать, что по большому счету переживал я за свой первый выход в свет зря. Ничего экстраординарного со мной не произошло, никто меня не разоблачил, никто не призывал «держать вора», а что многие замечали изменения в поведении – так это все легко объяснялось последствиями тяжелой болезни. К концу занятий вызванный моим появлением ажиотаж понемногу спал, на меня почти перестали обращать внимание, и я снова превратился из звезды в обычного ученика. Можно было с облегчением выдохнуть.

Однако же, хотя день прошел достаточно успешно, по возвращении в мужское общежитие я чувствовал себя выжатым как лимон. Сказались и большой объем информации, свалившейся на меня за этот день, и необходимость оперативно реагировать на нестыковки в собственном поведении относительно прежнего Теодора Кейлора. Наверное, это здорово – в довесок к своим знаниям, умениям и опыту получить тело, память и навыки другого человека, только вот кто бы объяснил, как соединить все это в одну личность и при этом сохранить здравость ума?

Благодаря памяти прежнего владельца тела представление об условиях проживания в общежитии школы я имел и без особых проблем нашел и свою койку, и дверцу своего отделения в одном из простеньких деревянных шкафчиков, установленных вдоль стены в промежутках между окнами. Здесь лежала повседневная одежда, учебники и всякая мелочь из личных вещей. Оружие тех, у кого оно имелось, деньги и прочие ценные вещи хранились в особой комнате, своеобразной камере хранения, доступ куда был обычно по субботам перед выходом в город или по специальному разрешению руководства школы в будние дни.

В спальне, занимавшей большую часть длинного одноэтажного здания, кроме шкафчиков с личными ячейками и кроватей, представлявших собой широкую лавку с чуть возвышающимся деревянным изголовьем, из мебели присутствовали еще выстроившиеся в длинный ряд по центру помещения столы. В данный момент, как практически всегда, они были завалены свитками, книгами, писчими принадлежностями и кучей самых разных вещей, оставляемых там ленивыми учениками. Порядок здесь наводился только по субботам утром, когда требовалось получить разрешение смотрителей школы на выход в город.