Эмиль повторил жест, получилось правда не так театрально, как у Ландыша, но искренне, хотя и немного неуклюже. Тем временем Ландыш был уже рядом с Азарой, стоящей на вытяжку как заправский клоноид.

– Бедняжка еще не совсем освоился с нашими обычаями, – зашептал он, теребя за руку замершую Азару. – Он всего боится и стесняется. Давайте я вас друг другу представлю, дети мои.

Он подвел Азару к Эмилю и сказал, соединяя их руки указательными пальцами:

– Познакомься, дочь моя, советница Азара, с этим достойным юношей, имя которому Эмиль.

– Благодарю вас, великодушная воительница, – проговорил землянин, стараясь подбирать как можно более возвышенные слова. – Даже не знаю, как выразить мою искреннюю признательность за ваше милосердное вмешательство. Право, я не достоин такого теплого приема и внимательной заботы, которыми окружил меня ваш отец.

– Можно снять сар, – шепнул господин Ландыш, развязывая кисти и помогая снять платок так, чтобы не растрепать прическу.

– Вы, самый прекрасный мужчина, которого только мне когда-либо представлялось увидеть! – произнесла Азара, краснея до кончиков ушей. – Вы прекраснее самой яркой звезды, самого красивого цветка. Всю сегодняшнюю ночь я не смогла сомкнуть глаз, думая о вашей красоте и горькой судьбе.

– Я, пожалуй, пойду, распоряжусь насчет обеда, – господин Ландыш подмигнул Эмилю и погрозил пальцем Азаре. – Ты, бесстыдница, не напирай, помни, что у него есть жена. – И выскользнул в боковую дверь.

– Не бойтесь меня, ради всего святого! – воскликнула Азара, нежно беря Эмиля за руки. – Я никогда еще не делала ничего дурного ни одному мужчине. Клянусь защищать вас до последнего вздоха, до последней капли крови! С той секунды, когда я впервые увидела вас, я поняла, что именно вы – моя любовь и судьба! Я еще молода и возможно покажусь вам слишком пылкой и несерьезной, в то время как ваша жена уже зрелая женщина. Но ведь она так жестокосердна, она совсем не любит вас, это не подлежит сомнению! Она обвиняет вас в измене на корабле, где кроме нее больше нет ни одной женщины! По-моему, у нее паранойя. При досмотре мы обнаружили кучу наручников, цепей, шокеров и резиновых дубинок, а в одной из комнат трюма – твердосплавную клетку. Это же просто какой-то дьявольский арсенал!

– Дело в том, что Карина Кортес всю свою сознательную жизнь занималась работорговлей, – наконец, вставил свое слово Эмиль, уже окончательно выстроив в уме линию своего дальнейшего поведения. – Но это на данный момент невозможно доказать. Ведь всё это сейчас не улики, а обыкновенные вещи без применения, коллекция домашнего музея ужасов.

– Только скажите мне, что вы согласны стать моим! Только кивните, и я больше никогда не позволю ей приблизиться к вам! – Азара упала перед Эмилем на одно колено. – Даже если суд её оправдает, то я вызову её на открытый поединок…

– Неужели это тоже возможно? – Эмиль посмотрел в глаза амазонке и внутренне испугался за неё, сознавая, что эти слова она сказала вполне серьёзно.

– Поединок на ножах не запрещён! – воскликнула с жаром Азара, вынимая из ножен и показывая Эмилю свой диковинный нож.

– Нет-нет! Спрячьте сейчас же! – взмолился Эмиль. – С Кариной этим не сладить. Она очень опытный боец. Она коварна и сильна и просто убьет вас… Я не хочу, чтобы на моей совести была смерть моей спасительницы и благодетельницы…

– Ах! Вы все-таки не до конца равнодушны ко мне! – Азара убрала нож в ножны и, поймав ладонь Эмиля, покрыла ее жаркими поцелуями. – Чистейшее, добрейшее и скромнейшее существо! Будьте моим! Будьте единственным и любимым. Я поселю вас в доме на берегу моря, я осыплю вас драгоценностями и цветами! Только вы, я и наша любовь, и так будет вечно!

«Какой ужас! – подумал про себя Эмиль. – По-моему, я где-то уже всё это слышал».

Вслух же он сказал:

– Не будем торопить события. Вы слишком много требуете от меня сразу. Я не могу ответить сейчас. Я даже не знаю, какое решение примет ваш суд.

– О, не бойтесь! Суд заступится за вас! – Азара поймала его вторую руку и начала её целовать с не меньшим пылом. – Я буду там вашим свидетелем и представлю ваши интересы. А ответа я буду ждать столько, сколько потребуется, хоть целую вечность! Молю, только не отвергайте меня сразу, подумайте над моими словами. Я могу составить ваше счастье и спокойную безоблачную жизнь…

В этот момент вошел господин Ландыш.

– Обед подан, – объявил он и, заметив Азару на коленях перед Эмилем, добавил: – Воркуете, голуби?

– О, да! – сказала Азара, поднимаясь. – Я говорила Эмилю, как он прелестен, и что как бы было хорошо, если бы он остался в нашем доме насовсем.

– И со свойственным тебе максимализмом, ты конечно же его до смерти перепугала, – заключил господин Ландыш. – Сколько я тебе говорил о том, что так сразу нельзя, иначе все мужчины от тебя разбегутся, как от полоумной… Прости ее, она совсем потеряла голову, глядя на твою красоту. – Сказал он уже Эмилю. – А вообще-то, она очень рассудительная и благоразумная. Ну, дети мои, прощайтесь до завтра и пойдем обедать.

– До свидания, мой возлюбленный! – Прошептала Азара, протягивая руки Эмилю. – Я не буду спать до утра и посвящу тебе самые изысканные стихи, которые только смогу сочинить за эту ночь…

– До свидания, великодушная советница Азара, – эхом откликнулся Эмиль, чуть касаясь кончиками пальцев ее ладоней и тут же убирая руки. – И не надо так утруждаться из-за меня.

Азара поцеловала в лоб отца и удалилась пружинистой походкой, нож при этом позвякивал о пряжку кобуры.

– Ах! Полетела как на крыльях! – восхитился вслед господин Ландыш. – Никогда не видел ее такой возбужденной!

«Вот уж, из огня да в полымя! Надо бы почитать местное законодательство» – раздумывал Эмиль, покорно семеня по коридорам за величаво плывущим на своих каблуках Ландышем в мужскую обеденную комнату.

На шестой день Карина добилась разрешения на свидание со своим «мужем». Азара, просто днюющая и ночующая под окном Эмиля, за исключением того времени, когда ей было необходимо присутствовать на службе, была этим крайне недовольна.

Господин Ландыш считал нужным всё время находиться рядом с Эмилем, наивно, но безапелляционно полагая, что своей болтовнёй и косметическими изысками скрашивает «несчастному бедняжке» времяпровождение. Землянину, «дорвавшемуся» до библиотеки и теперь изучающему стотомник Кодекса Уклада и Законов Республики Трех Сестер, изрядно темный для понимания в лингвистическом смысле, да еще и доступный только на неудобнейщем носителе в виде увесистых пыльных фолиантов из пожелтевшего от неисчислимого времени пластика, господин Ландыш уже так сильно надоел, что, право, лучше бы сидеть в тесной одиночке под арестом с книгами и парашей, чем с утра до вечера поддерживать пустой треп о шмотках, драгоценностях и детских шалостях обожаемой Азарочки, сопровождаемый убийственными по длительности и вынужденному бездействию процедурами пилинга, освежающих масок и обертываний, а также солярия, крио-массажа, ароматерапии и тому подобной украшающей и расслабляющей чепухи. Эмиль рад был бы лучше заняться гимнастикой и силовыми упражнениями, но при господине Ландыше как-то опасался выполнять даже самые простенькие элементы, из разговора выяснив, что тот ко всем этим «чисто женским» занятиям относится очень отрицательно, считая их в высшей степени не эстетичными и вредными для мужского здоровья и особенно ума. Вынужденный сохранять в глазах господина Ландыша и Азары «благопристойность, подобающую настоящему мужчине» Эмиль занимался всем этим «вредом» только по ночам или в их отсутствие, случающееся крайне редко, и если учесть, что и Кодекс он изучал практически тоже только ночью, то на сон у него оставалось совсем мало времени. Усталость, преодолеваемая почти неделю, постепенно накапливалась, хотя физическое здоровье успешно восстанавливалось после ночных, но сейчас таких необходимых для организма тренировок. Тем временем господин Ландыш, наблюдая по утрам красноватые глаза землянина, терялся в догадках, относительно причины «терзающего бедненького мальчика недуга».