Небо напоминало чашу остывающего расплавленного металла. На красном фоне заката за окном машины длинным чёрным силуэтом бежала панорама города — деревья вдоль улиц и бульваров, высотки домов. Мелькнули полукруглая колоннада напоминающего дворец здания, купол городского театра и навеки застывший на коне и с саблей памятник какому-то герою неизвестной Михаилу войны. Тоже ещё один выверт здешней истории. Санкт-Петербург, вторая Северная столица так и не оказался построен. Точнее, здесь имелся лишь удобный порт Новгород-Невский. Но застройка Северной Пальмиры восемнадцатого и девятнадцатого века как будто не захотели уходить в небытие, а потому время от времени Михаил сегодня по дороге уже с удивлением встречал куски самого настоящего Питера, будто заблудившегося в Москве.

С востока понемногу надвигалась ночь — пепельно-синяя, чистая, сантиметр за сантиметром поедавшая широкое зарево заката, который пока ещё пытался задержаться на ярких стёклах верхних этажей и уже почти посеревших витринах нижних.

Нужный дом располагался в квартале офисной застройки и был одной из тех самых пятиэтажек-гибридов хрущёвок пятидесятых и советского ампира тридцатых. При этом лепнина и украшения зданий по всему району явно делались по одному и тому же стандарту, так что даже честные попытки сдвигать и перемешивать в разной последовательности архитектурные элементы декора не смогли отбить ощущение серой бездушной безликости. Дом, возле которого автомобиль высадил Михаила, от соседей не отличался вообще ничем. Разве что нет таблички с названием организации возле входа, но и такое в офисных кварталах встречалось. Кому нужно, те обычно и так знали, чего именно находится внутри того или иного дома.

— Михаил Юрьевич, я с вами? — собрался было выходить следом телохранитель.

— Нет. Меня ждут, и дали понять, что ждут лишь меня одного. А вы ожидайте в машине на стоянке вон там, — Михаил показал на парковочный карман возле соседней многоэтажки.

Внутренняя отделка тоже ничем не отличалась от типичной для местных офисов. Михаил ещё с первого раза окрестил её для себя «позднесоветской». Паркет или плитка на полу, ДСП-листы «под дерево» до середины комнаты, а выше краска. Вот уж точно некоторые вещи — как прошиты в культуру, хотя может быть просто всё дело в доступности тех или иных материалов на данный момент? Встретивший Михаила сотрудник опять же выглядел типичным офисным клерком, костюм плюс галстук. А вот хозяин рабочего кабинета, куда привели посетителя, вызывал оторопь. За широким «директорским» столом, заваленным бумагами, сидел уже начавший полнеть, благообразный, усатый и абсолютно седой старик, похожий на переодетого генерала — вот только на нём была чёрная монашеская ряса. Митрополит Иосиф, один из влиятельнейших членов Синода, а ещё, по слухам — синодальный обер-прокурор, в ведении которого был поиск ересей и внутренний надзор за нарушениями священников и монахов. То, что он уже согласился принять Михаила, было очень хорошим знаком.

— Доброго вам вечера, владыко Иосиф, — поклонился Михаил.

— И тебе доброго вечера, благополучия и здравия, чадо, — к удивлению гостя, священник тоже встал и перекрестил парня, как бы благословляя. — Готов выслушать тебя, раб Божий Михаил, какие печали и радости привели тебя ко мне. Но сначала позволь выразить соболезнование тебе и сёстрам твоим, за смерть родителей ваших. Пусть да покоятся они с миром, а Господь простит им грехи вольные и невольные.

— Благодарю вас, владыко, — Михаил подошёл к столу, достал бумаги и вручил их священнику.

Тот взял листы, сел на своё место и, нацепив очки, быстро пробежал текст глазами.

— Интересно. И что вы за это хотите, молодой человек?

Наверное, надо было подыграть на это изменение тона и стиля общения в сторону деловой сделки. Но Михаил так вымотался за последние дни, причём не физически, а морально, что изображать растерянного и ничего не понимающего подростка у него уже не осталось сил. Поэтому он ответил:

— Говорят, что перед тем, как закончить жизнь земную и шагнуть в жизнь небесную, должно оценить дела свои, чтобы искупить грехи вольные и невольные. Эту бумагу меня просили передать родители, чтобы искупить свой большой грех, совершённый по скудоумию. Они пусть и поздно, но поняли свою ошибку и постарались её исправить. Апостол Матфей предупреждал нас, что если мы взаймы даём тем, от которых надеемся получить обратно — то ничем не отличны мы от грешников, что дают взаймы грешникам, чтобы получить обратно столько же. И сказал он же — взаймы давайте, не ожидая ничего. Потому не должно мне просить чего-то во искупление грехов чужих.

Митрополит Иосиф неожиданно встал и снова перекрестил Михаила:

— Благодарствую за истинно христианское бескорыстие, сыне. И да простятся рабам Божьим усопшим грехи их, вольные и невольные. И пусть дарует Господь тебе и сёстрам твоим жизнь светлую и хорошую, ибо испили вы уже чашу горечи до дна. Так пусть эта чаша будет последней горечью, а дальше господь дарует вам счастье. До свидания, сыне.

— До свидания, владыко.

Из здания Михаил вышел ровным, спокойным шагом, сел в подъехавшую машину. И лишь когда здание канцелярии Синода скрылось за поворотом, без сил буквально растёкся по заднему сиденью машины, нервно шепча:

— Получилось, получилось…

В душе царило опустошение, как после хотя и успешной, но долгой и тяжёлой работы.

Буквально через несколько минут после того, как Михаил покинул кабинет синодального обер-прокурора, туда зашёл толстенький, абсолютно лысый и чисто выбритый, лет сорока пяти мужчина. В свободной рясе он напоминал доброго колобка, нацепившего круглые очки. И сразу кабинет буквально затопило благодушие и умиротворение, которое новый посетитель как будто излучал во все стороны. Главное было — не знать, что отец Лаврентий при обер-прокуроре возглавляет следственный отдел.

— Здравия вам, владыко.

— Здравствуйте, отец Лаврентий. Ваш отчёт получил, но не успел прочитать, как раз пришла просьба от раба Божьего Михаила о встрече. Потому читать не стал, решил, раз уж провидение так складывается, сначала оценить отрока сам. Так что давайте-ка вы присаживайтесь и сами сейчас, расскажите мне самое главное, чего вы там отыскали.

Отец Лаврентий занял предложенное кресло и начал:

— Михаил и его сёстры оказались на редкость удачливы. Предварительная информация, которую мы имели на момент, когда они прорвались в Геральдическую палату и образовали новый род, оказалась верна. Они вообще единственные Столешниковы, кто уцелел. Я приказал нашим дознавателям, кто был в Ярославле и рядом, выехать сразу. К счастью, рядом оказалась ещё и одна из моих столичных групп. Братия как раз возвращалась с Урала, по делу о тамошнем якобы святом старце Сергии. Плюс нам передал сообщение один мой информатор. Мои люди успели раньше, чем возможные заинтересованные лица могли попробовать уничтожить улики. Нападение застало Михаила и его сестёр в охотничьем домике личного заказника семьи. Михаил умудрился заминировать усадьбу, причём настолько грамотно, что подорвалось сразу трое из людей Воронцовых. И мы нашли там одну повреждённую машину, её бросили. Возможно, остальные машины тоже получили какие-то повреждения. Думаю, это и объясняет задержку и то, что Столешниковы в первый момент смогли оторваться от преследования.

— Какой талантливый молодой человек. Что интересно, раньше за ним такого не водилось.

— Да, обычный в меру избалованный школьник из боярской семьи, который наслаждается жизнью и вообще не думает о делах. Думаю, эта маска Воронцовых и подвела. Они списали взрыв на случайность, бросились в погоню. Нехорошо говорить о покойных, но Леонид Воронцов был крайне мстительным и порочным человеком. Я так понимаю, на этом Михаил и сыграл. Лесок и место боя они потом сожгли, чтобы по возможности скрыть картину, но эксперты утверждают следующее. Воронцовых умудрились заманить на минное поле. Головная машина и автобус с бойцами имеют отчётливые следы подрыва на минах. Дальше я так понимаю, отец Марии не просто так руководил гвардией. Не одобряю, когда женщина берёт в руки оружие, но тут это им неожиданно помогло, что дочь учили как сына. Нам точно известно, что помимо двух винтовок и пулемёта Столешниковы ещё имели с собой лук. И есть следы применения разрывных плетений от лучника. Как раз получилась боевая связка: Мария и Михаил. Третья сестра, Анна, скорее всего, держала защиту. Она очень талантливая и сильная девочка, а в глухой защите при наличии грамотного командира это важнее даже полного отсутствия опыта.