Заметив, как смотрит скиталец на раны, дружинник скривился.
— Да ты не робей, я знаю, что дело хреново. Чувствую, что пули застряли внутри. Мы эти чёртовы панцири только зря носим — в упор они пули всё равно пропускают. Так бы может и навылет прошли, да железо им помешало. Тавриты, сукины дети, нас в упор расстреляли!
Во время поисков на дороге Олег добыл аптечку с чистыми лоскутами – теперь она пришлась очень кстати. Скиталец приподнял застонавшего воина и начал широко бинтовать ему раны. Нужно было попытаться хотя бы остановить кровотечение.
— Олежка-а-а-а…— Позвала вдруг Анюта.
— Не мешай, родная, я занят… Сейчас помогу этому человеку, тогда и поговорим…
— Олежка! — настойчивей закричала охотница. Только тогда ей удалось привлечь внимание суженого. Она указывала на дорогу по которой приехал расстрелянный транспорт. В заметённой снегопадом дали Олег ничего не увидел, но уже очень скоро до слуха донёсся звук работающего мотора – сюда шло что-то большое, и двигалось оно быстро.
— Надо уходить, — понял парень. Анюта согласно кивнула.
— Постой, не бросай меня здесь одного! Это ведь могут тавриты вернуться! —вцепился в одежду скитальца солдат.
Олег понял, что спрятать его они не успеют, нужно было спасаться самим. Любая новая встреча грозила страшной бедой, особенно, если это действительно возвращались убийцы.
Навь потянула парня прочь от дружинника, но Олег по-прежнему не решался бежать.
— Подожди! Мы должны что-то сделать!
Грозный звук двигателя приближался, он был уже совсем рядом.
— Нет! Не бросай! — в отчаянье взмолился раненый человек, он так и не отпустил Олега, держась за скитальца как за единственное спасение.
— Брыдлый вымесок! — выхватила Анюта свой нож. Её намеренья были более чем очевидны. Солдат побледнел, но от ужаса сжал Олежкин рукав ещё крепче. Парню пришлось заслонить несчастного собственным телом, чтобы Анюта не разобралась с ним по-свойски. В короткой борьбе ему наконец удалось оттолкнуть зашипевшую Навь.
— Недалёкий остолбень, с ним ведь и сгинем! — заклеймила она избранника, но времени на убеждения не оставалось. Вскинув винтовку, Анюта прицелилась в силуэт близкой машины. Многосильный мотор нёс броневик прямо к ним. За его громоздким корпусом укрылся транспорт полегче — точно такой же автомобиль, как и попавший в засаду. Вдоль бортов машин протянулись синие полосы, а на антеннах трепыхались куски одноцветной материи.
— Свои! — облегченно выдохнул солдат. — Домовые…
Олег положил ладонь на винтовку Анюты, заставив её оружие опуститься к земле. Охотница ответила парню недоверчивым взглядом, но поднимать «Пера» больше не стала.
Броневик немного не доехал до места засады. Заскрипев тормозами он остановился в десяти шагах от людей. В борту сразу откинулся люк и на снег вышел плечистый мужчина в старой папахе. Его лицо обрамлялось усами и крупными бакенбардами на висках. Пытливые глаза прищурились и быстро скользнув по картине побоища, остановились на людях возле расстрелянной машины дозора. Тазообразная башня броневика тут же развернулась, взяв на прицел пулемёта всех чужаков. Одной крупнокалиберной очереди хватило бы, чтобы в клочья разорвать скитальца и Навь.
Из второго транспорта вышло ещё несколько вооружённых Небесных дружинников. Они двигались немного вальяжно, но расслабленность эта была показной. Каждый держал под рукой автомат или винтовку готовую к бою.
Усатый человек наконец подошёл к скитальцам и остановился недалеко от Олега.
— Свои! Не стреляйте! — подал голос раненый воин. Он так и остался лежать на снегу в луже собственной крови. Командир посмотрел на него, но не сдвинулся с места.
— Ну и кто это вам так удружил? Кто дозор наш разбахал?
— Тавриты – они это всё сделали, Славомир! Перешли скотоводы черту и теперь уже всё – самый край!
— Понятно, — хмуро отрезал тот, кого солдат назвал Славомиром. — А это кто у тебя такие?
— Скитальцы, кажется. С востока бегут. Не трогай их, они всего-то патронами разжиться хотели. Я видел...
— Ты не учи меня, как с теми, кто над трупами наших товарищей изгаляется поступать, — резко осадил его старший. Он окинул Олега придирчивым взглядом.
— Скитальцы, значит? Правда, что ли с востока идёте?
Анюта смотрела на чужаков затаившись. Парню пришлось выйти вперёд и закрыть её от солдат.
— Мы в ваших людей не стреляли. Своей дорогой идём. Отпустите, и дальше ей следовать будем.
Дружинник лишь ухмыльнулся в ответ и движением руки велел помочь раненому. Домовые сорвались с места, чтобы подхватить застонавшего друга. Некоторые из них заглянули в машину, остальные занялись трупами.
— Нет, брат, ты уж извини, но отпустить мы вас точно не можем, — заключил Славомир. — Знаешь, кто мы?
— Конечно — Небесная дружина из шести городов. Вы перевал держите через Пояс.
— Верно, всё так. Только на перевале знаешь ли не сидится. Такая мразь с востока попёрла, что лучше их у Пояса перехватить, чем у себя на загривке почуять. Этим дозоры и занимаются. Вот на один из них вы как раз и нарвались...
С этими словами Славомир грустно взглянув на расстрелянный транспорт. Олежка улучил момент, чтобы аккуратно спросить:
— Но тавриты же не пришлые со стороны, они ведь тоже из шести городов. Разве не так?
Глаза Славомира превратились в две злобные щёлки. Он провел рукой по усам и, будто говоря о какой-то исключительной гадости, произнёс:
— Тавриты — это курвы конченые. Не только на домовых зубы точат, но и на остальных в дружине глядят, как на грязь. Но сегодня они край перешли – это Василий верно отметил. Дальше скотоводы будут дело с Ладоном иметь. Он – воевода законно избранный всеми. Хороший мужик, хоть и из Китежа. Ты с ним и сам скоро увидишься. Приказ у нас есть: всех, кто с востока идёт и полезен окажется к нему приводить. А сказалец я думаю наипервейше полезен.
После этих слов Славомир подошел вплотную к Олегу. Его подозрительность не исчезла совсем, но уже притупилась. Он спросил то, о чём вероятно хотел знать каждый на перевале.
— Ты же видел их, верно? Серую орду, которая во главе со своим Повелителем катится?
Скиталец кивнул, и в глазах Славомира появилось многозначительное выражение.
— Выходит, вам точно с нами идти. Но сам не бойся и за девушку не переживай – мы вас под защиту Дома берём, а значит никто вас не тронет. Садитесь в броневик и поехали.
Звук моторов ничего хорошего не предвещал – Михаил всегда предупреждал своего сына об этом: бойся тех, кто силу имеет. Они отберут последнее и ради смеха заставят страдать. А если не убьют, то покинут тебя беззащитного в холоде и даже не оглянутся.
У гор мог поджидать кто угодно – от Небесной дружины до обычных бандитов. Если Анюта с Олегом попались в ловушку, то выбраться у них шансов не оставалось. Восемнадцать Зим отец пытался вырастить сына, и тот мог сгинуть сейчас за единственный день. Вспоминая всю жестокость увиденную на дорогах, скиталец готовился к бою. Сколько бы врагов ни пришлось повстречать, каким бы оружием они ни владели, он бы всё равно ринулся в драку. Михаил был даже готов умереть, если нужно, но никого всё равно спасти не успел...
На занесенной снегом дороге остались только следы от машин и кровавые пятна. С замиранием сердца старик начал искать среди снега хотя бы подсказки. Вся земля здесь была перепахана колесами автомобилей и ногами людей. В грязной каше валялось много отстрелянных гильз и прочего хлама. Судя по колее одну из машин утащили волоком на прицепе. Среди хоровода следов удалось разглядеть и знакомые отпечатки – они обрывались возле крупного следа броневика. На этом его познания следопыта закончились, но отец всё же сумел сделать верные выводы.
Их увезли прочь на машинах Небесной Дружины. Солдаты возвращаются к перевалу, где стоит войско с запада, а значит Олег в плену и сам он не выберется…
За спиной Михаила вновь послышался зловещий марш барабанов. Близилась кровавая битва, и Олежка с Анютой могли оказаться в самой гуще событий. Они станут невольными свидетелями ненужной скитальцам бойни – её беззащитными жертвами.
