— Они из железа! У них железные тела! — закричал Олежка в отчаянье.

Отец не ответил, его прицел уже лёг меж рогов следующего нападавшего. Хлесткий выстрел и ночная тварь, споткнувшись, упала на землю. Больше Див не поднялся.

— А голова-то не из железа, — ухмыльнулся скиталец хорошему выстрелу. Но радости всё равно не прибавилось. Десятки чудовищ приближались к ним со всех сторон, плотнее сжимая кольцо своей смертельной ловушки. Даже будь у скитальцев больше патронов, они не смогли бы их всех перебить.

Вдруг среди Дивов мелькнул расплывчатый силуэт. Анюта появилась в группе чудовищ, и тут же одно из них с воем упало. Выстрелов не было, девушка сразу исчезла опять в темноте. Выискивая причину смерти сородича Дивы завертелись на месте. Но каждый из них перед гибелью слышал лишь свист отточенной стали. И вновь болезненный вопль и ещё один умер. Крики нарастали, неслись уже со всех сторон тёмного леса. В них слышались вполне человеческие ужас и страх.

Упускать момент было нельзя. Отец крикнул:

— Стреляй!

Автомат Олега тут же застрекотал, осветив лесной мрак яркими очередями. Во вспышках трассеров наконец удалось разглядеть Дивов лучше. Бесформенные рогатые массы оказались людьми, облаченными в шкуры животных. На их телах были закреплены пластины металла, вероятно содранного с упавшего Небесного корабля. Он был лёгким и достаточно прочным, чтобы выдержать пулю. Неудивительно, что дикарям удавалось вставать даже после сокрушительных попаданий сказальца. Но на головах у «чудовищ» оказались только кожаные шлемы, увенчанные рогами животных. Лица Дивов скрывались под масками, что окончательно лишали их человечности. У одних маски были вырезаны из дерева, другие просто использовали куски того же металла.

— Каннибалы! — крикнул скиталец, стреляя в ближайшего Дива. Тот с хрипом завалился и выронил заточенный прут арматуры. Ни у кого из дикарей огнестрельного оружия не оказалось, ответить им было нечем. Вспышки трассеров наводили Михаила на новые цели. Но в глубине леса он видел ещё не менее сотни обезумевших дикарей. Их было гораздо больше, чем показалось вначале. С воем и криками людоеды кружили вокруг, но почему-то не нападали. Неужели Анюта с одним лишь ножом внесла в ряды Дивов такое смятение? Скиталец знал свирепость Навьего племени, но это было уже за гранью разумного. Михаилу казалось, что никто из семьи не переживёт эту ночь, но всё неожиданно выходило иначе.

Из ночного леса слышались новые вопли. Дикари в беспорядке метались, получая в грудь выстрелы автомата и внезапную смерть со спины. Их решимость довершить охоту быстро растаяла. Мохнатые фигуры начали прятаться в лесной темноте. Они бежали прочь от губительных пуль и ножа обезумевшей Нави. Всё закончилось быстро – Дивы исчезли в лесу, обиженно воя на своём зверином наречье.

Только тогда Михаил рискнул показаться из-за валуна. Перед камнями лежало не менее трёх десятков убитых противников. Сказалец приблизился к трупам и перевернул одного из подстреленных дикарей. В пропитанной грязью шкуре виднелась фигура исхудалого человека. Его защищала не только примитивная шуба, но и кусок железа привязанный к впалой груди. Охранные татуировки набитые по всему телу не смогли уберечь каннибала от пули вошедшей в глазницу. Под разбитой маской скрывалось перекошенное в злобе лицо, а вместо ушей остались лишь старые раны.

— Они уже больше не люди. Трудно поверить, что человек вообще способен опуститься до такого. Ведь многие живут в лесу, но не переступили через себя и не питаются человечиной, — потрясенно оглядывал трупы Олежка.

— Зато этих тварей хотя бы сразу видно, что они каннибалы, — выругался старый отец. — А не то что в отдалённых общинах, куда порой заходить даже опасно.

Только сейчас, когда бой утих, ему удалось вспомнить о Дивах ещё кое-что.

— Где-то под горами есть пещеры – естественные и глубокие. Возможно, подземелья служат домом для Дивов, а лес для них, вероятно, лишь место охоты. В этой темноте они и превратились в тех, кого люди теперь называют чудовищами. Это действительно монстры, ещё хуже Нави.

Олежка попытался разыскать глазами Анюту и обеспокоено оглянулся на лес. Мужчины не видели её с тех самых пор, как бежали от дикой охоты. Лай Ярчука больше не разносился над лесом, ночь вокруг стала тише.

— Анюта! — громко крикнул Олег, но ему никто не ответил. — Анюта, всё закончилось, выходи!

…Она появилась не сразу. Окровавленным призраком Навь вышла из тени, сжимая в руке осколки ножа. Её губы дрожали в попытке улыбнуться Олежке. Казалось, подземница хотела ему понравиться даже в таком жутком виде. Но огонь ледяной ярости ещё не погас в стылом взгляде. Девушка выронила остатки ножа и без сил упала перед ним на колени.

— Она ранена! — крикнул юноша и бросился на помощь к невесте. Отец только поморщился и вернулся к обыску трупов. Состояние Нави его не интересовало, а вот на телах могло найтись что-нибудь ценное.

— Анюта, куда тебя ранили? — бормотал сын, ощупывая одежду девушки. Она закрыла глаза и тяжело задышала, будто пыталась вновь принять обличие человека.

— Олеж-жка… — Прерывисто, всхлипнула Навь. — Больно, Олежка. Больно…

— Где больно?! Скажи мне! — уже готовя лоскуты к перевязке, заторопил её парень.

— Болит за вас сердце, Олежка. Нож последний сломался. Всё, что осталось у меня... — Не закончив, она вынула из куртки последний патрон.

— Отец!

— Всё с ней в порядке, — отмахнулся скиталец. — Ничего она больше от меня не получит. У меня для неё даже жратвы не припасено, не то что патронов.

— Анюта спасла нас! Она же погибнет без оружия!

— Елена как-то жила…

— Отец!

Михаил вскочил на ноги и испепелил сына яростным взглядом.

— Всё, хватит!

Но причиной злости был вовсе не страх перед Навью – она смогла уцелеть, выжить в такой мясорубке! Михаил этого не хотел, не желал больше видеть рядом с сыном чудовище. И Олег вдруг это понял…

— Ты хочешь, чтобы она умерла? Ведь правда хочешь этого?! Всегда хотел! Ещё у ярила ты собирался бросить её…

— О том дне я думаю до сих пор, жаль, что не бросил! Сколько беды она принесла нам? Подумай о всех смертях, что случились после того, как мы её подобрали!

Скиталец больше не мог сдерживаться, его распирало от злости. Взгляд Олега заледенел. Он заслонил собой девушку, будто пытаясь защитить её от ярости старика. Анюта внимательно наблюдала, как между мужчинами начинается ссора.

— Она спасала нас не меньше! Вспомни и ты про Блок, вспомни о том, что случилось на волчьей охоте. Оглянись вокруг и пойми: прямо сейчас она вновь нас спасла! Мы трижды могли умереть и обязаны своей жизнью только Анюте!

Сын наступал на отца с праведным гневом в глазах. Кулаки Олега сжались, словно он собирался сейчас кинуться в драку. Михаил в жизни не видел его таким!

— Олежка, послушай же – Навь нам чужая! Наша семья — это лишь мы. Так было всегда, обойдёмся без подземного выродка!

Михаил попытался вразумить сына, он не верил, что Олег может думать иначе. Сколько Зим он обманывал смерть, только чтобы сберечь его, сохранить от беды и от лиха. Как же мог сын теперь восставать против отца? Променять родню на любовь подземной убийцы?!

— Нет, — ответил вдруг парень. — Это ты думаешь, что мы ещё семья. Но ты сам виноват, сам всё разрушил! Хочешь, чтобы всё было как прежде, но не желаешь видеть, как дорога мне Анюта! Слышишь, отец?! Я без неё жить не могу!

На глазах парня блеснули слёзы, он бы ни за что не отступил. Олег словно обезумел от своей любви, которая кипела в его сердце обжигающим пламенем. Анюта стала для него тем самым добром, которое он был готов защищать до конца.

— Ты и правда всегда думал лишь о себе, — добавил юноша с горечью и попятился прочь.

— Олег, это не так…

— Так! Пришло время взглянуть правде в глаза: ты больше не знаешь, что у меня на душе. Теперь семья для меня — это я и Анюта.

За его спиной медленно встала на ноги Навь. Она подошла ближе и взяла руку Олега. В глазах подземницы светилась насмешка, Михаил хорошо видел это.