Я пересылаю текст своей команде техников. Затем отправляю его Николаю и Дмитрию. Я смотрю на картину Кандинского, висящую на стене, но не вижу ее — в голове прокручиваются все чертовы сценарии.

На первом месте — реакция Николая. Очевидно, что они хотят заполучить Алину.

Дмитрий пишет в групповом чате. Зачем им осиротевшая трехлетняя девочка?

Я отвечаю. Может, у нее есть родственник, о котором мы не знаем?

Дмитрий быстро отвечает. Нет. Мы проверили.

Я настаиваю дальше. А как насчет материнской стороны?

Ответ Дмитрия мгновенен и тревожен. По материнской линии информации нет. Сергей был кем угодно, но не святым.

Но у Алины есть мать, о которой мы ничего не знаем.

Я отвечаю, что попрошу техников копнуть глубже. Нам нужно убедиться, что Эмма не уйдет. Ради ее безопасности.

Я откладываю телефон, на мои плечи ложится тяжесть командования. Моя команда справится с этим. Генри, моя правая рука и водитель, отследит источник.

Информация должна быть у меня в руках к полудню. До этого времени у меня есть обязательства — урок плавания с Эммой. Это желанное отвлечение, момент нормальной жизни среди хаоса. Это также обещание, а я свои обещания выполняю.

Я шагаю обратно в свою комнату. Еще слишком рано. Мои плавательные шорты лежат там же, где я их оставил, — на кровати для сегодняшнего сеанса в бассейне. На другой стороне кровати на одеяле разбросаны купальные костюмы, которые Генри привез для Эммы, от маленьких до больших.

Мой взгляд сканирует размеры, и меня охватывает озорная идея. Я тянусь к маленькому, ткань в моих руках мягкая и вызывающе розовая. Она наверняка будет тесновата, но в этом-то и смысл. Просто небольшая безобидная забава, чтобы скрасить утро.

Остальные размеры я оставляю разбросанными на кровати. Взяв в руки выбранный костюм, я позволил себе довольную ухмылку и направился в ее комнату. Это должно стать интересным началом дня.

Я стучусь в дверь Эммы, которая удобно расположена рядом с моей. Еще рано, слишком рано для того, чтобы она проснулась по обычным стандартам.

— Входи, — раздается ее сонный ответ, мягкий и слегка приглушенный.

Толкнув дверь, я вхожу в ее комнату. Ее комната изменилась с тех пор, как я был здесь в последний раз. Теперь в ней чувствуется ее прикосновение, безошибочно узнаваемое.

— Ты сделала ремонт, да? — Замечаю я, оглядывая едва заметные изменения.

Она бросает на меня взгляд, отчасти озорной, отчасти вызывающий.

— Я думала, мне разрешили. Чтобы ты больше не принимал мою комнату за свою.

— Вполне справедливо, — соглашаюсь я, оценив ее настрой. — Выглядит хорошо.

— Спасибо. Который час? — Пробормотала она, потирая глаза.

— Пора на урок плавания. — Я наслаждаюсь дезориентированным замешательством на ее лице.

Она издевательски протестующе стонет, подпирая себя.

— Мне снился самый лучший сон.

Я протягиваю ей маленький купальник, свесив его с пальца.

— Это должно тебя разбудить.

Ее глаза расширяются, когда она оценивает размер купальника.

— Ты, наверное, шутишь.

Я пожимаю плечами, притворяясь невинным.

— Генри выбрал его.

Она выхватывает костюм у меня из рук и осматривает его скептическим взглядом.

— И он случайно взял самый маленький?

— Он выглядел примерно так, как надо, — говорю я, и ухмылка возвращается на место.

Она закатывает глаза, но уголок ее рта подергивается, выдавая ее веселье.

— А теперь отвернись.

Я послушно отворачиваюсь вполоборота, давая ей иллюзию уединения в просторах ее комнаты. Звуки растягивающейся ткани и слабое шуршание подсказывают мне, что она борется с купальником.

— Нужна помощь? — Ухмыляюсь я.

Она отвечает быстро, немного задыхаясь.

— Н-нет. Нет, я в порядке.

— Ну конечно!

Наступает пауза, которая растягивается на мгновение, наполненное ее тихими ругательствами и непрерывным шелестом ткани. Затем, наконец:

— Я готова.

Я оборачиваюсь, и все готовые фразы растворяются в воздухе. Купальник, на размер меньше, обтягивает ее так, что у меня пересыхает во рту. Я прикусываю губу, пока она приближается, вбирая в себя каждый изгиб и линию ее тела.

— Черт, — выдыхаю я, не в силах сдержаться.

Материал костюма практически сияет на ее коже. Она поворачивается, чтобы показать мне спину, и я не могу удержаться, чтобы не проследить шов, проходящий по центру. Она снова поворачивается ко мне лицом

— Не слишком ли тесновато? — Спрашиваю я, с забавой в голосе.

Ее улыбка превращается в обиду.

— Может, Генри выбрал не тот размер.

Я хихикаю, проводя рукой по ее руке.

— А может, он выбрал идеальный размер.

— Это правда?

Я придвигаюсь к ней еще ближе, пока наши тела почти не соприкасаются.

— О да, — отвечаю я, мой голос низкий и хриплый.

Не говоря больше ни слова, я беру Эмму за руку и веду ее к бассейну. Прохладный утренний воздух обжигает ее кожу, и я вижу, как она дрожит, стоя на краю бассейна. Я ныряю без колебаний, вода теплая.

Когда я всплываю на поверхность, вода стекает с моих волос и плеч, я оглядываюсь на нее.

— Пойдем. Ты согреешься. Она подогревается. — Говорю я.

Она кивает, на ее лице смешиваются опасение и решимость.

— Хорошо. — Ее голос затихает, когда она крепко держится за лестницу, дюйм за дюймом опускаясь в тепло бассейна.

Вода медленно обволакивает ее, и я чувствую, как тепло начинает просачиваться в нее, ослабляя дрожь, сотрясавшую ее несколько мгновений назад. Она выпускает дыхание, которое, кажется, сдерживала, и оно смешивается с паром, поднимающимся от поверхности воды.

Я подплываю к ней, любуясь тем, как вода прижимается к ее изгибам и ласкает кожу. Ее купальник стал еще более откровенным в воде, и я не могу удержаться, чтобы не провести взглядом по ее телу. Она замечает мой взгляд, и по ее шее пробегает румянец.

— Что? — Спрашивает она, в голосе ее звучит раздражение и в то же время веселье.

Я подхожу к ней ближе, пока наши лица не оказываются в сантиметрах друг от друга.

— Ты выглядишь невероятно, — шепчу я ей на ухо.

Она снова вздрагивает, но на этот раз не от холода. Наши тела прижаты друг к другу так близко, что я чувствую тепло, исходящее от ее кожи. Я провожу руками по ее бокам, любуясь тем, как вода превратила ее кожу в гладкое одеяло. Она наклоняет голову, открывая мне доступ к своей шее. Соблазн слишком велик, чтобы сопротивляться, и я целую ее от изгиба челюсти до того места, где пульс быстро бьется у основания ее горла. Ее голова откидывается еще дальше, а с губ срывается стон.

Я устал двигаться рядом с ней так осторожно, стараясь не зайти слишком далеко и не спугнуть ее. Подавляя чувство вины, которое на мгновение охватило меня, я притягиваю себя ближе к ее телу, словно между нами протянулась невидимая нить. Мое бедро скользит по ее ноге, а руки опускаются к талии, пальцы обхватывают эластичную ткань.

— Давай не будем спешить. Мне будет приятно учить тебя. — Шепчу я ей на ухо.

— Что я должна сделать сначала? — Выдыхает она. Ее лицо раскраснелось. Боже, она такая невинная, что это сводит меня с ума.

Я чувствую ее руки на своих плечах, удерживающие меня. Она прижимается ко мне грудью, а ее губы прижимаются к моей щеке. Затем она целует меня в челюсть, следуя по линии челюсти, пока ее губы не находят мои.

Мы целуемся недолго, прежде чем я отстраняюсь. Она озорно улыбается, и я целую уголок ее рта в ответ.

— Сначала, — медленно говорю я, — ты должна оттолкнуться.

Ее глаза расширяются, и она быстро кивает. Нервное возбуждение играет на ее лице, когда она сосредотачивается на том, чтобы продвигать себя вперед небольшими ударами.

— Вот так, — подбадриваю я, пока она нащупывает поверхность воды.

— Двигай руками вот так.

Она в точности повторяет мои движения: плавучесть воды и то, что она почти не требует силы ног, облегчают ей задачу. Она сильно бьет ногами, а ее руки находят естественный ритм. Она ничуть не вздрагивает, когда теряет хватку на моих плечах и дрейфует в нескольких футах от меня.