Родители отнеслись к желанию Вали выйти замуж за Якова как-то настороженно, особенно мама. Валя не могла понять, почему мама, самая любимая и понимающая, не хотела даже и слышать о Якове. Её упорство не ясно было и всем остальным членам семьи. Даже отец был на стороне Якова. Молодой, образованный, серьёзный, спокойный. Да и горя хлебнул – значит будет ценить заботу жены, беречь семью.

Тем не менее мама объяснить ничего не могла. Но всячески старалась разубедить Валентину.

– Ну зачем тебе какой-то приблуда? Чужой ведь. Что ему взбредёт в голову, кто его знает? Ещё увезёт тебя куда-нибудь и бросит там. Что, у нас в селе хлопцев мало? Вон сколько женихов под окнами ходит. Только позови. Мы всех знаем и нас все знают. Валя, дочка, крепко подумай. Ведь недаром говорят – замуж не напасть, как бы замужем не пропасть.

Валя с удивлением отвечала:

– Мама, что с тобой? Неужели ты веришь, что Яша может меня обидеть? Ведь он с детства лишён дома, родителей, всего. Он хочет семью. И потом – неужели я выйду за нелюбимого? Если бы мне кто-то и понравился из местных, ты бы первая узнала. Но видит Бог, я полюбила Яшу и выйду за него. Не хотите меня благословить, значит мы и без вашего благословения распишемся.

– Доченька, я ведь о тебе беспокоюсь. Ну вот не лежит у меня душа к твоему Якову. Одумайся, пока не поздно. Чует моё сердце – нельзя тебе за него идти.

Но несмотря на увещевания мамы, Валя дала своё согласие Якову. Свадьба была скромной. Собрались только свои родственники. Конечно же, родители благословили Валю и Якова, но мама на свадьбе сидела с заплаканными глазами.

Но всё-таки роды оказались преждевременными. Утром восемнадцатого мая у Вали начались схватки. Пани Анна быстро привела доктора, пана Вацлава. Он и принял роды. Девочка родилась в семь с половиной месяцев, с весом в полтора килограмма, ростом 22 сантиметра. Такие дети редко выживают. Доктор очень обеспокоился весом и состоянием девочки. Пан Вацлав недовольно кряхтел и что-то бормотал. Валя ничего не могла понять, только по виду доктора явно было видно, что дело плохо. Сосать грудь девочка, конечно же, не могла. Красный, сморщенный комочек не был похож на ребенка. Доктор подробно объяснил, как надо сцеживать молоко и кормить девочку с медицинской пипетки. А также ей надо постоянное тепло в тридцать шесть и шесть градусов. Ведь она должна была ещё полтора месяца находиться в лоне матери. Состояние Валентины было ужасно. Она осознавала, что может потерять свою девочку в любую минуту. Её нервы были на пределе. Слёзы лились сами по себе.

– Пресвятая Богородица, что я буду с ней делать? Что мне скажет Яша? – сомнения терзали Валю.

После ухода доктора к ней на кровать присела пани Анна.

– Цюрка, дочка, не бойся, мы спасем нашу панночку. Только надо быстро идти ко мне, в мое мешканье.

Она завернула маленький комочек непонятно кого в большой пуховый платок и убежала в свой домик.

Обессиленная, заплаканная Валентина поплелась за ней, не соображая, зачем им надо уходить из дома в маленький садовый домик пани Анны. Тридцать-сорок метров ей дались с большим трудом. Держась за стволы деревьев, росших вдоль аллеи, она, наконец, вошла в небольшую прихожую домика. Пройдя дальше в комнату, Валентина обомлела – на кровати девочки не было:

– О, Пресвятая Богородица, пани Анна, что Вы с ней сделали? Где мой ребёнок?

– Матка бозка, вцуско добже, Валентина, панночка здесь, – и показала на большую печь.

– Вот здесь наша панночка будет жить и ты тут, – показала на кровать пани Анна.

Наконец-то, Валя увидела открытую дверцу большой старой духовки. Девочка, завёрнутая в байковую пелёнку, спокойно спала на небольшой подушке в этой самой духовке. Рядом стояла пани Анна с термометром в руках:

– Вот видишь, тридцать шесть и семь – это добже. Теперь тебе надо попить и поесть, – протянула кружку чая со сливками и кусок хлеба, намазанный мармеладом.

– Пей, ешь, потом будем кормить панночку.

Вот таким старым надёжным способом спасали наши матери и бабушки недоношенных детей. И только благодаря стараниям и заботам старой полячки пани Анны, выжила эта маленькая девочка.

Яков был постоянно на работе и только поздно ночью возвращался домой. Валентина слышала знакомый шум машины ещё в начале улицы. Муж тоже очень переживал за малютку, но вида не показывал. Старался немножко растормошить, разговорить жену.

– Ничего, дорогая, всё переборем. На наше счастье у нас есть пани Анна. Никогда её не забудем. Это она жизнь подарила нашей девочке.

Проходили дни, Валентина с Яковом никак не могли выбрать девочке имя. Но после долгих раздумий всё-таки решили назвать Светланой. На улице бушевала весна, с её запахами цветущих деревьев, распустившихся жёлтых нарциссов и гроздей сирени. Дни были солнечными, светлыми. Вот и Светлана. Наконец-то прошёл этот долгий, страшный месяц, когда на счету каждый день. Когда сердце матери боится всего, любого шороха, шума, всего, что может нарушить этот маленький мирок около старой духовки. Теперь можно взять девочку на руки, выкупать, перепеленать, не боясь браться за маленькие ручки и ножки. Девочка быстро набирала вес. Валентина уже приучала её к груди. Наконец можно было выдохнуть. Весь этот жуткий месяц пани Анна не отходила от ребенка. Сама поддерживала в печке слабый огонь, следя за температурой в духовке. Сама кормила её из пипетки. Сама пеленала и смазывала слабенькое морщинистое тельце постным маслом.

Валентина наконец-то оправилась от стресса. Потихоньку принялась за домашние хлопоты. Уже можно приготовить ужин мужу, сходить на рынок. Валя любила удивлять чем-то новым мужа. То сделает небольшую перестановку, то шторы поменяет или выбелит стены, а ажурный тюль так отбелит и подсинит синькой с уксусом, а затем накрахмалит, что страшно подойти к окнам, боясь чем-то нарушить эту узорно-прозрачную красоту. А то рецептом нового блюда удивит мужа. А уж рецептов в её памяти хранилось великое множество. Это у неё наследственное.

Валя могла уверенно положиться на пани Анну – девочка росла и крепла с каждым днём. Ведь пани Анна не отходила от Светланы ни на шаг. Она выносила ребенка дважды в день подышать тёплым ароматом летнего дня. Вечером вдвоём с Валентиной обязательное купание ребенка. На щёчках девочки появился лёгкий румянец. Белокурые волнистые прядки обрамляли детское личико, придавая ангельский лик. Голубые глаза девочки улыбались навстречу пани Анне. Та была на седьмом небе от счастья. Видимо, так наболело сердце этой пожилой женщины, так переполнилось горем за своих родных и близких, что всё внимание, вся щедрость нерастраченной души пролились благотворным дождём на маленькую панночку Светлану.

У Валентины было свободное время, и она взялась за свой и мужа гардероб. И тут пани Анна оказалась просто необходима. Ведь надо было знать, где купить хороший отрез ткани на приличное платье или мужу на костюм. А где ещё и пошить – пани Анна знала всё. И вот уже трудно узнать в простой селяночке ухоженную, красивую, модно одетую пани Валентину. Даже за мелкими покупками Валя подбирала к платью туфли и сумочку. Её мир казался таким надёжным, обустроенным и впереди виделось только прекрасное.

Со службы Яков не вернулся. Всю ночь Валентина просидела во флигеле пани Анны, прислушиваясь к любому шуму, но машина мужа так и не приехала. Измученная бессонницей и воспоминаниями, едва дождавшись рассвета, Валя разбудила пани Анну.

– Что мне делать? Яша не вернулся. Я пойду в комендатуру, узнаю – ждать сил нет. Пани Анна, я Светочку возьму с собой?

– Валя, цюрка, иди одна. Ты же не знаешь, как долго будешь, а панночку измучаешь. Думай добже. Лучше выпей кофе с молоком, тебе нужны силы. Иди и за нас не переживай. Как что узнаешь – иди сюда, я тоже волнуюсь. Садись, садись, без кофе не отпущу.