Наташа закончила своё повествование и посмотрела на Вадима, он молчал и о чём-то сосредоточенно думал.

– Тебя что-то рассторило в моём рассказе? – она продолжала в упор на него смотреть.

– Понимаешь, эта договорённость привела к тому, что виновники, которые привезли эту отраву и тебе подсунули, не понесли заслуженного наказания. Всё сошло с рук, можно дальше продолжать!

– А ты считаешь, что нужно было предать гласности, чтобы стало известно в училище, меня там полоскали, вызывали в милицию на допрос, у родителей неизбежно были бы дополнительные огорчения! Кстати, Аркадий тоже не избежал бы проблем, он, оказывается, перешёл на заочное отделение в Гнесинку. Андрей Александрович сказал маме, что Аркадий вляпался в какую-то неприятную историю на первом курсе, ему грозило исключение, но он туда поехал, с трудом удалось разрешить ситуацию, и Аркадия перевели на заочное отделение. Теперь за малейший какой проступок он мог бы вылететь из института.

– Наташа, ты меня удивляешь! – с раздражением сказал Вадим. – Этот тип хотел воспользоваться твоим беспомощным состоянием, он тебя фактически отравил, а ты вместо того, чтобы приветствовать его наказание, беспокоишься, что у него будут неприятности. Я нисколько не сомневаюсь, что, чувствуя полнейшую безнаказанность, он поступил бы с тобою точно так же, если бы ему представилась такая возможность.

– Моя мама руководствовалась не интересами Аркадия, которого я после этого случая – веришь ты или нет – просто ненавижу, она хотела, чтобы у меня не было сложностей и, соответственно, у неё. Если бы она не согласилась, ещё неизвестно, как бы повёл себя её непосредственный руководитель – Андрей Александрович Барканов. Это тоже надо учитывать!

– Наташа, я могу в какой-то степени понять и твою маму, и Барканова, но не могу с ними согласиться. Я считаю, если человек честный, то он должен быть правдивым. Если мы в угоду своим личным интересам – карьере, проблемам с учёбой, да и просто желанием спокойной жизни – не станем реагировать на тех, кто сеет несчастья, и будем делать вид, что всё нормально, что это пустяки, зло нам никогда не победить, и оно может вернуться прямо в наш дом!

– Знаешь, Вадим, всё это очень возвышенно. Ты прямо праведник какой-то. Ты что, всегда говоришь только правду? – иронично заметила Наташа. – В жизни так не бывает!

– Странно! – усмехнулся Вадим. Мне кажется, ты могла бы понять, что я стараюсь всегда говорить правду.

– Правильно, стараешься, – в её голосе почувствовалось ехидство. – Вот пример: что же ты не сказал дежурной в общежитии, что тебе звонили не из института, а приглашали на свидание? Ты же честный человек! Но тебе это было невыгодно, это противоречило твоим интересам! Или я, кстати, по твоему предложению, обманывала маму – это тоже нормально!

– Примеры не очень удачные, это невинные ситуации, от этого никто не пострадал.

– Вот как! «Честный человек должен быть правдивым» – это твои слова? И не важно, какие ситуации! А что получается у тебя? Если тебе выгодно – ты будешь честным, но, если тебе это невыгодно – можно пойти на обман. То, что молодые люди совершили необдуманный, прямо скажем, отвратительный проступок – никто не спорит! – эмоционально продолжила Наташа, – хорошо, что не закончилось трагедией. Но что теперь – всех отдать под суд, расстрелять?

Взрослыми неглупыми людьми было принято правильное решение: на первый случай не создавать вокруг этой ситуации резонанса. Это не значит, что не было морального наказания. У меня, между прочим, несколько месяцев при каждом воспоминании об этом на глаза наворачивались слёзы! Отец Барканова настоял, чтобы из ансамбля удалили Сандалова, как он считал, главного виновника в этом происшествии. Аркадию не просто это далось, потому что у Юрия был очень хороший голос, на нём держался вокал, тем не менее, они расстались, а вместе с солистом ушёл барабанщик Никита. Ансамбль по сути дела развалился, они обновили состав, не знаю, что они там и как играют, но это другой вопрос. Так что без последствий номер не прошёл!

– Тебе-то какое дело до этого коллектива, что там у кого развалилось, такое впечатление, что ты больше переживаешь за этого Аркадия и за его ансамбль, чем за свою судьбу! – Вадим произнёс это резко, и было видно, что он злится.

– Если бы я предполагала твою реакцию, то не стала бы тебе об этом рассказывать, – тихим голосом пробормотала Наташа. – Хотела бы узнать, как бы ты поступил в этом случае, наверное, всем бы раздавил печень или повесил, – добавила она холодно, с обидой.

– Не надо из меня делать кровожадного монстра, просто я ни стал бы в угоду карьере или неприятностям по учёбе отступать от своих принципов, даже если бы мне это грозило какими-то проблемами. Правда – это не сладкая конфета, иногда правда очень болезненна для окружающих и может быть горькой пилюлей лично для тебя! Но виновные, я считаю, в данном случае, Барканов и Сандалов, должны были понести более серьёзное наказание! Это моя позиция, ты можешь с этим не соглашаться, – Вадим старался говорить это как можно убедительней, но Наташа даже не смотрела на него, она как будто отстранилась и была погружена в свои мысли.

Они подошли к кафе, на их счастье там стояла машина такси. Через минуту молодые люди мчались к Наташиному дому. Сидели молча, чувствовалась подавленность настроения после столь эмоционального разговора, это было первое столкновение их взглядов и мнений, и оно показало, что на некоторые ситуации они смотрят с разных сторон. Поездка составила не более пятнадцати минут, а время приближалось к одиннадцати часам вечера.

– Не провожай меня, – попросила Наташа, и небрежно сказав: – Пока, – выпорхнула из салона.

За всё время их отношений Вадим не чувствовал такой горечи и раздражения после прощания. Обычно после расставания он пребывал в приятном возбужденном состоянии, настроение было на подъёме от предвкушения, что они увидятся снова. Наташа всегда провожала его ласковым многообещающим взглядом, который являлся определённым подтверждением, что следующая встреча неизбежна. Сегодня, после такого непростого диалога, она попрощалась очень сдержанно и вышла из машины, даже не посмотрев на него. Чувствовалось, что она огорчена, расстроена и обижена.

Всю дорогу до дома Вадим думал: как же быть дальше? Нормальная вначале беседа пошла вдруг не по тому руслу, и в результате переросла чуть ли не в скандал. В какой-то момент Вадим понял, что этот разговор стал его злить, но вовремя попытался взять себя в руки, чтобы не нагрубить девушке. Его задело не то, что у них на некоторые вещи разные точки зрения – они и не могут быть полностью одинаковы, иногда людей приходится убеждать в том, что их взгляды ошибочны, а иногда соглашаться, что человек имеет право на свою позицию. Он вдруг поставил под сомнение её искренность, ему не понравилось, что она очень сдержанно относилась к действиям Барканова-старшего, а Аркадия, который чуть не лишил её жизни и хотел над ней надругаться, если не защищала, то относилась к нему сочувственно.

Вадим, как ему показалось, увидел на лице девушки переживания, когда она говорила, что Аркадия могли бы исключить из института, если бы узнали о таком проступке, он считал, что в голосе Наташи ощущалась горечь, когда она поведала, как пострадала его музыкальная группа. Отчего это? В душе начало зарождаться сомнение: так ли было на самом деле, как она рассказывала? Может, она сама хотела с ним построить отношения, но что-то не сложилось, помешала эта скандальная ситуация. Девушка в расстроенных чувствах, мать запретила встречаться с прежней компанией, а тут неожиданно появляется он…

– Всё, приехали!.. – повернувшись к пассажиру, сказал водитель. Вадим, очнувшись, как от дремоты, автоматически протянул деньги.

Лёжа в постели, изо всех сил старался уснуть, но почему-то ничего не получалось. Его соседи уже давно спали, и кто-то даже слегка похрапывал. Вадим, напрягая память, пытался вспомнить, о чём думал, когда ехал в такси, но нужная мысль не приходила. Наконец, зацепился, «…да, я думал о том, как Наташа познакомилась со мной. Я ей показался надёжным, принципиальным, уверенным в себе, способным защитить…» – Вадим улыбнулся характеристике, которую давал себе. «С одной стороны, я, конечно, произвёл на неё впечатление, я её заинтересовал. С другой стороны, встречаясь со мной, она стремилась, таким образом, мне кажется, на кого-то повлиять, вызвать ревность! Может, даже на того же Барканова? А почему бы и нет! Судя по её репликам, мои сомнения могут быть не без основания! Но она не захотела, чтобы обо мне знала не только мать, но даже знакомые. В чём тогда смысл всего этого, какой расчёт?»