– С сегодняшней недели у вас снова появляется классный час, – твёрдо заявила Мария.
Двадцать две пары глаз с сомнением посмотрели вперёд после прослушивания песни известного исполнителя, прямо на уроке, и разбора незамысловатых английских слов, что составляли куплеты и припев. Они видно перестали верить, что их безобразному поведению придёт печальный конец, приняв хорошее отношение за слабость и слова за шутку. Мария и правда держалась до последнего, говорила, как со взрослыми, не применяя дополнительных штрафов, посчитав, что если доходчиво объяснить и выразить позицию, то она добьётся результатов и так, но видно придётся действовать решительнее, если не хочется оказаться посмешищем в лице всей школы. Ученики по строгому взгляду учительницы в конце концов поняли, что шутки кончились и хмуро уставились на классную доску и яростно зашептали слова недовольства.
– Успокойтесь, это временное решение до тех пор, пока вы не наладите своё поведение. За последнюю неделю мне пришлось не менее десяти раз краснеть перед другими учителями, – аргументировала свою позицию Мария Ивановна.
– Но разве мы не договорились уважать только вас, об остальных не было речи, – сказала смазливая девушка.
Ученица, которая осмелилась перечить учительнице сидела с наглым и самодовольным видом, внутренне наслаждаясь тем, как смогла найти лазейку в негласном соглашении между классом и Марией Ивановной. Аня Касаткина, так звали школьницу, выделялась не только чересчур резким поведением и совершенным отсутствием заинтересованности хоть в каком-то предмете, так ещё имела постоянные нарушения во внешнем виде. Каждодневные жалобы на несоответствие школьного указа и одежды семнадцатилетней барышни стали непримиримым разногласием со всеми учителями.
– Значит ты считаешь, что можешь хамить любому учителю и при этом вызывать во мне уважение? – ученица неоднозначно ухмыльнулась, промолчав, – Это касается каждого в классе, пока вы не будете соблюдать школьные правила ни о каком уважение ко мне никакой речи идти не может. Мне надоело каждый день слушать о том, как вы в полный голос разговариваете на уроках, приходите не подготовленными, надеваете джинсы вместо формы. Мне продолжить? Если вы не измените своего отношения ко всему, то и я к великому сожаленью не смогу продолжать вам доверять. И ко всему прочему мы договорились о том, что нам будет достаточно пяти минут на уроке, чтобы я просмотрела ваши дневники и расписалась. А вместо этого почти все приносят на подпись пустые листы. Значит я была не права посчитав вас достаточно взрослыми, чтобы отменить классный час. Сейчас я вижу он вам действительно необходим.
С урока прозвенел звонок, но никто не спешил сдвинуться с места. Пора хороших отношений похоже приблизилась к своему завершению, вместо добродушных лиц появились рассерженные лица, которые намекали: Мария Ивановна пожалеет о том, что не поддержала свой класс в борьбе против остальных учителей. Она не могла не понимать, почему всё сложилось именно так, но и не хотела давать им больше поблажек. Как бы всем присутствующим не хотелось видеть в классном руководители беспрекословной защиты, но им пора научить ещё одному важному уроку, без которого их жизнь не сможет двигаться дальше. Нельзя идти наперекор всему, что тебя не устраивает, законы и правила не говорят сидеть молча и ничего не предпринимать, но и строить линию поведения против правил приличий и норм – не позиция взрослого состоявшегося человека. Жизнь не может полностью устраивать каждого в полной мере и потому, стоит вести диалог и добиваться уважения собственного достоинства через конструктивную критику, официальные документы. Поведение на зло никогда ещё не помогало обрести то, что необходимо.
– Сделаем так, если вас что-либо не устраивает говорите мне. Я постараюсь поговорить со своими коллегами. Но также вы должны понимать, так как знаете их гораздо дольше меня, что возможно мой голос не станет решающим. Будьте умнее тех, кто озлобился и не видит другого способа как излить свою несостоявшуюся жизнь на ваши плечи. Думаю, раз вы доучились до одиннадцатого класса, то понимаете, как обстоят дела. А теперь идите на следующий урок. Встретимся в пятницу после уроков.
Помаленьку притихшие ученики покинули кабинет. Они видно не захотели услышать последнюю ремарку и ненависть к классной руководительнице разгорелась с нешуточной силой, даже Фролов смотрел необычайно презрительно. Стоило ли им говорить нелестные отзывы на учителей, которые по сути и правда от выгорания к работе и низких зарплат перестали видеть надобность в разговоре со школьниками? Ответ на этот вопрос появился через неделю откуда не Мария не ожидала.
С последнего разговора с Катей прошло около трёх недель. Осознанно или нет Мария всеми сила избегала оставаться наедине. Она уходила гораздо раньше, чем нужно из учительской, сворачивала в противоположную сторону при случайном столкновении в коридоре. Учительница не совсем могла понять, что именно толкает её делать так, почему-то сейчас все люди вокруг стали источать угрозу. По рабочим вопросам приходилось выслушивать жалобы в том числе и от учителя информатики, который жаловался в основном на то, что выпускники не выключают компьютеры при окончании урока, тем самым нарушая правила противопожарной безопасности, и постоянно засыпающую на клавиатуре Марченко. Он в отличие от других говорил без агрессии и претензий, но то и дело норовил подойти поближе. В начале это казалось делается случайно, но спустя пару недель нельзя было не заметить, что Альберт Игнатович, прежде не пользующийся парфюмом, вдруг резко начал душиться дешёвым, но стойким одеколоном. Становилось каждый раз труднее находиться поодаль от его настойчивого флирта. С тем упорством, что информатик лил на себя одеколон, Мария также обрабатывала руки и кожу спиртом, чтобы отбить у него желание приближаться. Именно благодаря этому, удавалось выдерживать безопасную дистанцию.
Усиленные меры предосторожности не остались незамеченными от оставшихся коллег. Они не говорили в лицо, но в коридорах почти не стесняясь оповещали округу громкими перешептываниями, чтобы и все ученики в округе обязательно слышали, что у учительницы английского не все дома, раз она без перерыва протирает руки антисептиком. С этого момента Марию начали выживать с самой сердцевины, и, казалось, что даже Екатерина Петровна счастлива наблюдать за происходящим. Сложив два и два она скорее всего подумала, что учительница английского пытается отбить её благоверного и не чурается любых методов.
Мария, не успев зайти в свой кабинет в начале одной из недель, отпрянула от внезапно возникшей Кати, которая залетела внутрь и стала ни с того ни с сего предъявлять претензии.
– Ты что наговорила своему классу!?
Медленно не взирая на напор, Мария для начала поставила свою сумку, необъятных размеров, на стол и только потом поглядела на ту, кто ни свет, ни заря вторгся в кабинет.
– Что ты имеешь ввиду? – устало уточнила девушка.
– Не прикидывайся дурочкой, тебе не к лицу. Не ты ли сказала своему классу, что все учителя кроме тебя озлобленные стервы, которые не могут держать себя в руках и только и могут срывать злость на всех вокруг.
Формулировка оставляла желать лучшего и было небольшое преувеличение про всех учителей, ведь конкретных имён не было названо, но в целом отрицать сказанное не имело смысла. Если бы Мария Ивановна сейчас сказала, что школьники всё выдумали, доверие сошло бы на нет навсегда. Больше бы ничего не смогло вернуть ту хрупкую грань, которая выстроилась в начале сентября. От былых отношений и так мало чего осталось.
– Я не употребляла слово «стерва» и не говорила про всех, это был намёк на отдельные личности, но разговор был, признаю.
– Отдельная личность, так понимаю стоит прямо перед тобой, – уверенно заявила Катя.
Стоит заметить учительница биологии сегодня имела весьма удручённый вид, выдавали не только остекленевшие глаза, но и весьма мятая одежда и спутавшаяся причёска. Спорить с ней не доставляло никакого удовольствия, ведь явно причина такого расстройства являлась ни Мария Ивановна, которая стала своего рода триггером для ухудшения и без того плохого настроения.
