Господин фон Штевен положил четверть часа на то, чтобы взобраться на гору. «Церковь, – пишет он, – целая, но все вокруг разрушено и покрыто деревьями. Вопреки греческому обычаю большой алтарь находится посередине храма, в нише которого изображен Иоанн ὃ θέολογος, как это читается рядом по-гречески. Я не заметил другой надписи в церкви. Алтарь на востоке был покрыт хлопковой тканью; последнее означало, что здесь еще совершались богослужения.

Колонны при входе в церковь украшены капителями, декорированными простыми листьями, а не завитыми, как лист аканта из коринфского ордера.

Снаружи изваяно несколько узоров и фигур святых, среди которых отмечается человек, благословляющий ребенка, с грузинской надписью(16).

Грузины сушат свои Rhus cotinus в комнатах и в башнях, ограждающих церковь.

Наверху горы наслаждаешься превосходным видом. Перед тобой узкая лощина, в которой течет Кура, неся свою мутную воду до слияния с Арагви, зеленоватые воды которой приходят к Куре по многим отдельным рукавам. Справа взгляд ускользает довольно далеко, поднимаясь по течению Арагви. Ее лощина намного более шире, чем у Куры; но горы, ее стесняющие, столь же крутые, сколь и дикие. Нигде глаз не встречает возделываемой области, радующейся зелеными коврами. В самом углу, где слияние Куры и Арагви, простирается древняя и величественная церковь Мцхеты; немногим дальше старинный монастырь Самтавро, а наверху, еще на более удаленной скале, на вершине над Арагви – руины крепости Нацихвари. На милю выше, вверх по течению Арагви, открывается лощина Мукрана, ограненная снизу лесами, а сверху через высокогорья и над ними возвышается своей двойной белеющей головой Казбек. Справа глаза еще убегают взором на более низкие кавказские альпы. За Курой различаются лишь скалы, нагие и пустынные области. Бедная страна, которая даже вокруг своей столицы не представляет почти никакого следа возделывания земли и покрыта тут и там лишь развалинами укрепленных замков. Позади взгляд утопает в восхитительной долине, окруженной фортами, которая оказалась бы прекрасным местом для сельскохозяйственной колонизации. Слева остается несколько следов разрушенной крепости Ссагурамо. Повсюду ничего, кроме пустыни».

Предание утверждает, что митрополия Мцхеты и Степан-Цминда сооружались первая архитектором, а вторая учеником, когда мастер, видя себя превзойденным, отрезал себе руку от безнадежности.

Еще более странная легенда предполагает, что железная цепь нисходила с острия купола Степан-Цминды на купол Мцхеты, и святые обеих церквей тем самым посещали друг друга по подвесному мосту. Утверждается даже, что от этой цепи идет наименование Церкви Брони; я не сумел уразуметь данную аналогию(17).

Что бы то ни было со всеми легендами и всеми преданиями, я полагаю, что реставрация этого здания, как и других церквей Мцхеты, принадлежит царю Александру.

Я завершаю описание Мцхеты обзором ее истории.

Картлос, первый мамасахли Грузии, заложил начала ее будущего величия, вырыв пещеры на горе, названной его именем Картли, известной сегодня под названием Армази. Он повелел похоронить себя на этой горе.

Его старший сын Мцхетос, ему наследовавший, пожелал выстроить город при слиянии Куры и Арагви; мне неведомо, делался ли он из дерева, либо он состоял из пещер, вытесанных в скальной породе по обыкновению той поры. Он дал своему городу собственное имя, которое иногда менялось на Деда-Халахи (мать городов или столица), поскольку мамасахли здесь установили свое пребывание.

После вторжения Скифов в Азию мы видим Перса по имени Ардам, губернатора от имени Персии даннической Грузии, окружившего Армази и Мцхету стеной из камня и извести, способ до тех пор неизвестный в стране. Два города были соединены в одной ограде.

В царствование Кира Туранцы, спутники Орпелианов, основали предместье и крепость Сархин.

Все изменилось при Азоне, губернаторе этих провинций при Александре и его преемниках. Он повелел снести древнюю стену и ее возобновить, прибавив к ней четыре новых замка, а именно: Армази, второй замок при рукаве Куры Армази, третий сверху над Мцхетой, несомненно, Самтавро и четвертый на запад от города, на месторасположении Сархина, заброшенный после взятия города.

Фарнаваз, происходящий от древних мамасахли, изгнав губернатора и возненавидев Македонцев, посвятил свою новую власть, установив на горе своего предка Картлоса большой идол в честь Армази, Ормузда Персов, и учредил четыре церемонии в его честь; именно тогда гора приняла наименование Армази. На востоке от Мцхеты, на другом берегу Арагви, он поставил второго идола – Задени, увенчивавшего вершину горы Зедадсени.

В 31 году нашей эры государство разделилось между двумя царями с различными полномочиями: один пребывал в Мцхете, а другой в Армази. Плиний, писавший в 80 году от Рождества Христова приводит лишь Хармастис (Harmastis) как столицу Иверии. Страбон, будучи старше на 50 лет, тем не менее, уже знал о разделении власти между двумя вождями и, как бы повинуясь грузинской хронике, дает Иверии две столицы – Армозику на берегу Кира и Сеумару или Сеузамору (Самтавро или Самзавро) на Арагусе.

Выше мы видели то, чем владели Мириан, Мирдат, Арчил, Стефанос и др.

Вахтанг-Гургаслан (446 по 486 гг.), украсивший Мцхету многими каменными зданиями и учредивший здесь католикоса, нанес и первый удар величию этой столицы, основав городской магистрат в маленьком посаде Тифлис, куда Дачи, его сын, перенес свою резиденцию. С тех пор Мцхета являлась только культовым, но не правительственным центром.

На протяжении стольких столетий Мцхета оказывалась взятой и опустошенной; но никакое вторжение не оставило наиболее чудовищные следы, кроме нашествия Тимура или Хромого Тимура; Александр I, начавший царствовать в 1414 году, правил, поднимая ее из руин. Я уже рассказал о том, что она представляет сегодня.

От Мцхеты до Гартискари я видел только холмы из свернутых булыжников; я созерцал еще раз столь жиописные руины крепости Нациквари, остававшиеся справа от нас на вершине своего рода скалы, господствующей над Арагви.

Первых десять верст, предстающих за станцией Гартискари, не что иное, как обширная и очень плодородная равнина, простирающаяся от Арагви до станции Мукран на Горийской дороге. Губительное держидерево здесь встречается слишком часто. Крестьяне пользовались дождем, наводнившим область со вчерашнего дня, чтобы вспахать землю и приготовить ее для озимой пшеницы. Я видел плуги, запряженные шестью и даже десятью парами волов. Весьма необычайно, что эта почва, состоящая лишь из мелкого камня, могла быть столь плодородной; но, разумеется, она оставалась и столь же тяжелой для вспахивания.

Это всего лишь незаметный перевал, отделяющий равнины Ксаны и Арагви, и легко представить Куру, некогда протекавшую здесь, вместо того, чтобы устремляться по глубокой расселине в скале, по которой она течет ниже Мцхеты.

Левый берег Арагви предстает тоже равниной одинакового уровня, простирающейся весьма далеко на восток.

С приближением руин крепости Наоза возникают холмы из когломератов и гальки. Растительноть была прекрасной: 30 мая/ 11 июня цвели шиповник, виноград, калина, держидерево, граб и др.

На четырнадцатой версте мы прощаемся с берегами Арагви, дабы, обогнув холм, который ее слишком плотно прижимает, пойти своей дорогой. Мы погружаемся тогда в клейкую и глубокую грязь, и чтобы вытащить нас оттуда, понадобилось запрячь в повозку несколько пар волов.

Я удивился, увмдев при дороге маленькое озеро Базалети с превосходной и прозрачной водой, наполнявшее ложбину недалеко от деревни Сахабура.