Все эти женщины имели черные волосы, черные глаза, слегка курносый нос, смуглый цвет лица без темных оттенков, слегка выступающие скулы на щеках. Они худые в талии и довольно стройные, несмотря на их облачение не похожи на Армянок, которые обычно толстые.

Легкий jugum (перешеек) нас отделял от долины Каладарасси; мы спустились по нему через возделываемые поля и лес, что мне показалось вполне приятным, покидая безлесную Армению.

Та же самая деревня Каладарасси расположена весьма высоко в долине, которая разветвляется вокруг округлого отрога главной гряды, идущей с юго-востока на северо-запад и состоящей только из порфировых выбросов с крутыми и разорванными вершинами.

Впрочем, я использовал оставшийся день, чтобы взобраться на отрог до древнего месторасположения Каладарасси, находившейся в 2 верстах вверх от нынешней деревни, положение которой было выбрано лишь со времени взятия Эривани Русскими в 1827 году(38).

Я нашел у подножия скалы, составлявшей цепь с главными вершинами, достаточно древнюю церковь, окруженную надгробиями с армянскими надписями: старая деревня простиралась недалеко от кладбища.

Я скопировал на вратах церкви короткую армянскую надпись, из которой можно разобрать лишь слова: «Сей святой памятник… лекарь в 607 году армянской эры (1158 год христианской эры)»

Интерьер храма был убран подношениями или ex voto в форме терракотовых быков или лошадей с лампадами или канделябрами из того же материала, – все сработаны местным ремесленником. Если эта церковь разрушается, крупные сосуды погребаются под обломками, и антиквары спустя столетия (возможно, после того, как возникнет новая секта на осколках нынешней религии) собирающиеся их раскопать, столкнуться с трудностями в их объяснении и толковании: одному Богу известно, что они из этого сделают, какие мистерии изобретут, подавая отчет. Однако эти гротескные фигуры не что иное, как фантазия простого горшечника, не умевшего читать, но считающегося местным гением по факту изобретений подобного рода.

Вернувшись в деревню, я был осажден ее жителями, желавшими во что бы то не стало, чтобы я оказался лекарем и посетил их больных. Чтобы избавиться от их назойливости, мне пришлось совершить осмотр, где я видел только болевших водянкой и лихорадкой.

2/14 апреля наше путешествие началось с подъема к ручью Каладарасси, стесненного мелафиром, поднимавшим глинистые сланцы. Jugum, отделявший течение этого ручья от течения Каргара, представляет несколько кусков этого сланца. Я набросал с этой точки обзора все имеющееся на прекрасной лесистой долине Каладарасси и на еще белых от снега горах Алагеза, составлявших занавес с севера на юг. Вершины вырисовывались сосками как вулканические горы, не предлагая никаких разрывов, пиков и зубов наших Альп.

Спустившись затем к руслу Каргара, мы брели лишь по мелафиру и позднему порфиру всех видов вплоть до Шуши; местность оказалась необитаемой и лесистой. Мы вошли в Шушу через Эриванские ворота.

Шуша является естественной почти неприступной крепостью. На куполе мелафиры простирается станина из компактного известняка Юрского периода, представляющая по всему периметру стену с недоступной вершиной, за исключением двух точек, защищенных двумя воротами – Эриванскими и Елисаветпольскими. Эта станина имеет 2 или 3 версты в диаметре и от 7 до 8 верст по окружности. Сам город Шуша занимает только малейшую часть данного плато; остальное служит кладбищем, садом или пустынно. Нельзя составить лучшего представления о плато Шуши, чем сравнить его для тех, кто знает Крым, с вершиной Чатырдага или со скалой Мангупкале.

Город Шуша, который, как говорят, насчитывает 15 000 жителей с гарнизоном, принадлежит к наиболее беспорядочным в мире явлениям; дома разбросаны произвольно; какие-то из них имеют определенный внешний вид, однако туда невозможно заселиться; большая часть их построены и покрыты черепичными крышами; несколько улиц, сработанных из наиболее отвратительной брусчатки, извиваются между этими хаотическими зданиями. Самый легкий дождь делает эти улицы непроходимыми; мы рискуем сломать себе шею посреди камней или упасть в плотную глину, покрывающую часть скалы. Повсюду нечистоты. Овраги, выдолбленные в глине или образованные расселинами, делают город еще более неприятным из-за необходимости объездных путей, чтобы их избежать. Ни одной церкви среди большого количества существующих в городе, ни одного памятника, которые заслуживают быть приведенными. Большой базар из камней и кирпичей носит по ошибке свое наименование – настолько жалкие товары выставлены здесь на продажу. Все называемое армянским базаром не что иное, как нагромождение хижин.

Василий Верещагин. Зал в доме татарина в Шуше. 1865 год

Василий Верещагин. Зал в доме татарина в Шуше. 1865 год

Шуше не хватает воды; колодезная вода ужасная и слегка солоноватая. Лучшая доставляется по водоводу за Эриванскими воротами, но в городе не смогли его отремонтировать.

Дома очень плохо сложены из камня и глинистой земли из-за высокой цены извести. Тем не менее, известнякового камня и древесины вполне в достатке в окрестностях Шуши; одна доставка их затруднена. Это одна из причин того, что столь дорога укладка хорошей мостовой; поскольку кубическая сажень (туаз) известняка для мостовой, водворенного на место, достигает 8 рублей серебром (32 франка), тогда как работа с кубической саженью стоит лишь 2 рубля серебром (8 франков). Эта дороговизна касается также и древесины для отопления, достигающей цену 60 копеек медью (1 абаз Шуши, 60 французских сантимов) за одного груженого дровами осла.

Население Шуши татарское или армянское: мы не делаем похвалы оному, а последние живут по большей части в нищенском состоянии. Лучше все покупать у Татар, чем у Армян.

Климат Шуши, как можно отметить благодаря метеорологическим наблюдениям, сделанным мной в течение 9 дней, и сведениям, полученным мной в области, в целом не является ни лучшим, ни самым благоприятным. Здесь холодно зимой, а слякоть, снег, морозы продолжаются до самой весны. 31 апреля (12 мая) 1833 года выпало столько снега, что можно было кататься на санках. В 1834 году имел место снегопад еще 12/24 апреля. Здесь устанавливалась хорошая погода лишь в мае и июне. Шуша никогда не отличалась большим зноем, а из плодов вызревали здесь только яблоки, груши, сливы и вишни.

Один из миссионеров евангелической Миссии Базеля вычислил, что высота Шуши над уровнем Каспийского моря была 4 000 футов или около того; подобной представала высота Турна, перевала Лож или вершины Вейссенштейн в Швейцарской Юре: Шуша превосходила на 400 футов вершину Броккена в Гарце и на 300 футов верхушку Везувия.

16/4 Хорошая погода.

17/5 Туман, идущий с Карабаха с холодным воздухом, боровшимся с более теплым ветром, приходящим с юга.

Неоднократно туман, изгоняемый и снова изгоняемый, исчезал в течение суток.

Вечер, борьба прекратилась, как я того и ожидал, мощным дождем.

Прекрасная ночь.

18/6 Утро, превосходное время: замечательный вид на гряду Кавказа Нуху в отдалении. После полудня небо облачное. Вечер, дождь.

19/7 Утро, очень свежий воздух, туман; в течение суток дождь, смешанный со снегом. Дождь и снег на протяжении ночи, белые крыши в 8 утра.

20/8 В верхней части города все ветки деревьев покрыты коркой льда; весь день идет снег; ужасная погода: страшная слякоть.

21/9 Возвышенности Шуши белые от снега. Прекрасное ясное утро. В один час погода портится; дождь с обильным снегом, тогда как в Карабахе самая превосходная погода в мире. Ни на одном дереве нет листвы.