На борту «Мукомола» была установлена видеокамера. Весь мир восхищался и наблюдал за работой чудо-машины. Это было бесподобно, эта была победа инженерии и ютуба. Просмотры видео давали колоссальные гонорары различным кампаниям. На борту «Мукомола» размещались реклама и агит-плакаты.

Но в одно прекрасное утро, произошло необъяснимое. «Мукомол» отошёл от заданной траектории. Перестал реагировать на аварийные стоп-сигналы. Он стал двигаться непредсказуемо, сметал леса и города.

В соседних странах объявили чрезвычайное положение. «Мукомол» подвергся беспощадному артиллерийскому обстрелу, минометному огню, напалму. Но от этого он только быстрее работал. «Мукомол» был полностью бронированным. Для его устранения отправляли авиацию и морской десант. Но «Мукомол» всех перемалывал, выдавая брикеты с металлической стружкой и прессованным мясом. А одна из стран, потеряв всё тяжёлое вооружение, направила на «Мукомол» конную кавалерию. В итоге, были произведены брикеты с бальзамом лошадиная сила.

На «Мукомоле» было лишь одно повреждение. От прямого попадания реактивных ракет потрескалась видеокамера. Со временем, количество зрителей ютуб-канала «Мукомола» уменьшалась, а поверхность материковой суши была аккуратно уложена бескрайнем количеством брикетов. Таким образом, с ним боролись, пока были силы, после кавалерии, шли роты казаков, далее батальон шаманов. Но на выходе все равно выкидывались мясные брикеты.

К концу 21-го века вся планета превратилась в свалку брикетов, а «Мукомол» всё продолжал и продолжал работать.

Джонни был отличным парнем. Душой компании. Любимцем девушек. Капитаном футбольной команды. Старостой группы. Председателем студенческого братства. С самого рождения и вплоть до окончания с отличием Стэнфордского университета по специальности “Юриспруденция”, он был идеальным человеком. Лучше не бывает. За что бы он не взялся, все получалось. Про таких говорят: “руки из правильного места растут”.

Несколько серьезных адвокатских контор предложили ему работу. А одна начинающая фирма, сразу предложила стать партнером с его фамилией в названии. Лучшие футбольные клубы мечтали заполучить его в основной состав. Великолепное будущее открывалось перед ним.

Но у Джонни была заветная мечта – работать на пилораме. Подальше от городской суеты и лицемерия. Все были в шоке. Родители не знали, что делать. А его девушка – чемпионка олимпийских игр по художественной гимнастике, даже пыталась свести счеты с жизнью. Никакие уговоры, просьбы, мольбы, доводы и ультиматумы не возымели результата. Джонни остался непреклонен. И послав всё и всех к чертям собачьим, он отправился в глушь, в деревню – пилить дрова. Нельзя сказать, что это стало лучшим решением в его жизни. Но выбор сделан. Жребий брошен.

Через год она вернулся в город в надежде получить место в адвокатской конторе или на худой конец в футбольной команде. Но, к сожалению, ни одна из этих организаций не нуждалась в безруком Джонни.

Валерий жил в старом обшарпанном студенческом общежитии. Его комната полностью соответствовала внешнему облику здания и представляла собой отвратительно-депрессивное зрелище. Тускло освещаемая одинокой лампочкой, восьмиметровая каморка с грязно-желтыми стенами, оклеенными плакатами с пожилыми женщинами из журналов «Лиза» и «Бурда» и выцветший позапрошлогодний календарь с президентом страны, держащим на руках маленького тигренка. Это Валериных рук дело. Он повесил этот календарь, когда только въехал сюда и зачеркивал числа, считая их последним проведенным здесь днем. На следующий год он обводил числа красной ручкой. А в этом году просто закрасил черным фломастером, который высыхая, полностью исчезал. На стенах было несколько прибитых гвоздями покосившихся полок, на которые прилипли несколько книг по уринотерапии, самолечению и знахарству, которые оставили здесь еще позапрошлые жильцы. Наклейка, с исчезнувшим изображением какого-то святого и, конечно же шторы из коричневого, не поддающегося нападкам времени, драпа. Сразу под шторами, закрывающими ни разу не открывавшиеся и не мывшиеся окна – диван-кровать, со сломанным раскладным механизмом. В углу комнаты, заполняя собой практически все свободное пространство – угловой шкаф-монстр из крошащегося ДСП. На грязном, засыпанном стружкой, полу – полуистлевший безликий линолеум неизвестного цвета, на котором стоит маленький столик-книжка и кособокий табурет. Но самое интересное – напротив кровати, вместо телевизора, висит огромный, во всю стену, невероятной красоты персидский ковер ручной работы. Вот, пожалуй, и все. А нет, не всё. На кровати уже несколько недель кряду лежит полуразложившийся труп Валерия.

Время 19 часов, я уже десять часов сижу на диване. Пятница. Мне сорок восемь лет, но ощущаю я себя на все семьдесят. Вторую неделю не принимаю ванну, голову не мыл больше месяца. Про нижнее белье промолчу. На мне майка, цвета изношенной тряпки для посуды. Сегодня выходной, как и вчера, завтра также, а послезавтра смена охранником. Сутки через трое, лучшее предложение на «хедхантере»[8] урвал в прошлом году, радости не было предела. А сейчас пятница. Я смотрю телевизор. В левой руке пульт, в правой бутылка крепкого пива, самого дешевого. В зале, где я сижу темно. Из коридора иногда падает луч света, кто-то приходит, кто-то уходит. Из кухни раздаются бытовые звуки, жена готовит, болтает весело с кем-то по телефону. Вот кажется, пришла дочь со своим парнем. Счастливая супруга проявляет гостеприимство. Приглашает молодежь перекусить. Дочь что-то весело рассказывает. Кто-то из них аккуратно прикрыл дверь, ведущую ко мне в зал. В таких случаях они говорят гостям: «Папа устал, отдыхает». Я продолжаю смотреть телепередачу «Поле чудес» в полном уединении. На полу стоят еще три банки пива по 0,45 литра. Телефон я включаю только на смене, и то он рабочий, выданный директором.

Папа давно уже не отдыхает. Папа отдохнул сполна. Когда они закрывают дверь, у меня ощущение, что здесь больной человек. Так оно есть. Только я уже прошел стадию больного. В кармане трико пачка валидола. Я принимаю его вместо сигарет. Раньше курил прямо на этом диване, из-за этого были скандалы, а потом я как-то чуть не спалил квартиру, уснув с сигаретой. Поскольку я не способен скандалить, и уважаю членов любимой семьи я принимаю валидол, запивая его пивом. Я уже позабыл кто рекомендовал мне этот лайфхак. Дочь медик вовсе сказала, что доказательная база валидола отсутствует в исследованиях Всемирной организации здравоохранения. Я ответил, что так даже лучше. А еще он помогает мне от болей в сердце. А ещё как только я узнал, что валидол нельзя употреблять вместе с алкоголем, я стал закидывать его горстями по 5–7 таблеток, запивая пивом.

Тем временем в передаче – четвертьфинал. Первая буква «П», последняя «е». Богословский термин в христианстве. Дегенераты по буквам пытаются угадать слово. Я ведь сразу определил. Это “покаяние”. Взял горсть валидола и положил под язык. Вы скажете – я свинья? Мне уже все равно. Но я всю жизнь исполнял долг отца и семьянина. Никогда не уходил, никогда ни кричал, практически не кричал. В доме ведь две женщины. Я работал и работал. Я не опаздывал. Я не пил, а когда-то и не курил. Водил дочь на секции. Пересказывал великие шедевры мировой литературы, ждал, когда она прочтет то, что я ей рекомендовал. Она не читала. Ее «обламывало», как она говорила. Я всегда старался участвовать в ее проблемах. Принимал её такую, какая она есть и не обижался. Мои соцсети были заполнены нашими совместными фото, а на ее моих никогда не было. Потом она все меньше и меньше со мной делилась. Взрослела. Я это понимал. Принимал. Такова жизнь. А теперь я не знаю, кто её парень. Однажды она как-то из далека представила мне его, и он пожал мне руку, после чего она прикрыла дверь: «Папа устал, ему нужно отдохнуть».