Если я буду утверждать, что мир справедлив, независимо от того, что будет подразумеваться под справедливостью, окажется, что есть такой мир и тот, который противоположен – несправедлив. Однако это не два разных мира, а разные стороны одного, обнаружение и наблюдение которых становится возможным благодаря различным описаниям. Таким образом, с одной стороны, речь выявляет для нас различные аспекты мира, выделяет одно на фоне другого, с другой стороны, речь создает иллюзию разделения и противопоставления.
Феномен просветления нередко описывается через состояние недвойственного восприятия, в котором любые разделения и противоположности отсутствуют. Подобное равнозначно остановке процесса описания мира, что иными словами можно назвать внутренним молчанием. Поэтому не существует лучшего учителя, нежели тишина. Тишина есть язык тотальности.
Однако глубокое внутреннее молчание является непозволительной роскошью для современного человека. Пребывание в моменте внутренней тишины может показаться настоящим кошмаром. Человек сегодня не молчит внутри себя. Таковы реалии мира. Он может не обращать внимания на множество текстов, блуждающих в его уме, может быть отвлечен, может думать, что ни о чем не думает, вытесняя активность ума в бессознательную область, но только не молчать. Подобное требует от него значительной подготовки, отточенных навыков, понимания себя, мужества и гармонично организованного жизненного пространства, то есть в общем и целом большого и самоотверженного труда.
В дальнейшем мы коснемся вопроса развития созерцательности, позволяющей нивелировать догматизм речевых конструкций и согласовать мнимые противоречия между созданными ими полюсами. Созерцательный ум выходит за границы собственных определений, либо объединяется в союзе логикой «и одно, и другое», либо разрушается как несостоятельное, освобождая пространство для новых воззрений.
Созерцательность способствует развитию концептуальной осознанности. Последнее является живой мудростью, ведущей к распознанию символических систем и интуитивно верному обращению с ними. Всякая концепция представляет собой описание части мира, точку зрения, способ смотреть на вещи, но никогда не выражает целое и не является оным. Концепция лишь описывает то, что есть, но сама отвлечена от того, что описывает.
Введение в концептуальную осознанность
Чувство потерянности является не редкостью в современном мире. О причинах рассуждали многие философы двадцатого столетия, включая Мартина Хайдеггера и Эриха Фромма. Они обнаружили, что в индустриализованном обществе возникают процессы отчуждения людей друг от друга и от результатов своего труда. Человеком утрачивается собственное бытие, и он постепенно обезличивается. Источником его поступков становится коллективный порядок, уклад и норма, поэтому его действия становятся как бы анонимными.
Глобальные корпорации и институты власти диктуют человеку образ и стиль жизни с помощью средств массовой информации и культуры. Это приводит к утрате человеком свободы. Люди, помещенные в железобетонные коробки, сами начинают делать все необходимое для того, чтобы не замечать и не чувствовать того, как им тесно и мучительно. Так индивидуальное поглощается коллективным, оно изначально находятся в невыгодной позиции, потому что вброшено в уже существующий символический порядок группы, поэтому возникает конфронтация сторон с заведомо неравными силами.
Научно-технический прогресс последних столетий фактически обесценил религию и те духовые основания, которые человек обнаруживал в ней. Материалистические воззрения начали доминировать в обществе. Можно сказать, что мы – люди, вместе с мифологией утратили и духовный взгляд на жизнь, способность видеть духовное в обыденном, что является глубокой потребностью человеческого существа. И это сделало многих из нас слепыми.
Современный мир людей – это еще и котел культур, в котором смешиваются несовместимые традиции, нормы поведения и способы мышления. Скорость изменений нарративов, смешения разнородных частей культур нарастает и становится столь высокой, что к этому попросту невозможно приспособиться. И на мой взгляд, в целях самосохранения, человечество в дальнейшем будет двигаться по пути формирования индивидуальных культур в качестве ответа поглощающей коллективной сущности. Мне посчастливилось осознать, что нечто подобное происходит в моей жизни и некоторых людей, которых я знаю.
Поток информации снаружи ускоряется и интенсифицируется. И бессознательный социальный инстинкт поспеть за потоком изменений не может быть удовлетворен. Однако существует возможность снижения активности индивидуального ума, которая позволила бы наблюдать поток, но не вовлекаться и не отождествляться с его трендами, угрожающими растерзать индивидуальное сознание своей противоречивостью. Поскольку культура проникает в психическое пространство индивида посредством речи, возникает действительная необходимость в освоении, развитии и углублении качеств концептуальной осознанности, о которой предстоит наш дальнейший разговор.
Феноменологический мир представляет собой нечто доступное познанию и чувственному переживанию. Это вещи, такие какие они есть, то, что мы можем наблюдать, фиксировать и измерять. При этом под вещами подразумеваются не только материальные объекты, но и чувственные, образы и переживания. Мир феноменов не тождественен материи или только материальному миру.
Описательный уровень представляет собой тексты, которыми формулируется и концептуализируется мир феноменов и мир как феномен. На этом уровне нам доступны не вещи, но представления о них. И, вероятно, большая часть нашего сознания может быть охарактеризована этим уровнем.
Проникновение к восприятию феноменологического мира непростая задача, которую стремились воплотить различные философы, мистики и исследователи. В некотором смысле, действительное созерцание феноменологического мира уже есть пробужденное восприятие.
На базе описаний формируются убеждения и устойчивые системы взглядов, называемые концепциями. Психологически понятная модель может быть эффективно усвоена и продуктивно применена человеком, однако становится бесполезной и даже вредной, если концепция подменяет феномены, а описания замещают ощущения и чувства. Подобное происходит тогда, когда связь между знаком и образом или словом и его значением становится слишком тесной: происходит замещение опыта моделью или концепцией. То есть речь становится реальностью, из которой феноменологический мир воспринимается лишь определенным образом, однобоко и узко. Информация, которая не учтена системой взглядов, вытесняется и игнорируется, поскольку концепция уже примерила на себя костюм реального, сама верует в истинность себя и не смотрит ни во что и никуда более. В восприятии фиксируется один из полюсов двойственности, в то время как противоположный вытесняется в теневую или бессознательную область ума.
Всякий спор, бытовая драка между людьми, противостояние организаций, религиозных культов, государств могут быть рассмотрены как конфликты текстов, которые удостоились априорной веры и были наделены значениями истинности, подлинности и единственности. Эти описания не могут уступить друг другу или сосуществовать как разные взгляды.
Не менее интересно и то, что внутри психики одного человека тексты вступают в противостояние и борьбу между собой в определенной форме. Нередко такое противостояние проецируется во внешний мир, на других людей и ситуации. Однако стоит обратить внимание на то, что описание, текст, концепция, сами по себе уже отвлечены от непосредственного переживания жизни и опыта. Это своего рода виртуальные реальности, проецирование которых друг на друга во внешнем или внутреннем пространстве приводит к конфликтам.
Во всем этом чувствуется определенная ирония и печаль. Виртуальное нераспознанное и несогласованное становится причиной вполне конкретных разногласий, воздействующих на феноменологический мир. Мы можем их почувствовать очень отчетливо на себе и своей жизни. И к сожалению, последствия таких конфликтов нередко заставляют людей еще более глубоко укорениться в настойчивой одержимости словами.
