Несмотря на то, что я могу еще довольно много говорить о проблемах эзотерических сообществ, стоит признать, что вторая половина двадцатого века и начало двадцать первого, содержат в себе довольно позитивные тенденции. Большое количество людей получили возможность не только переживания собственного духовного опыта, но и возможности его интеграции. Хотя именно с последним возникает больше всего трудностей. Свою роль здесь сыграли направления глубинной, аналитической и трансперсональной психологий, карты описания которых далеко выходят за рамки эго-психологии и автобиографического опыта человека. И хотя это не отменяет тех тенденций и ложных путей, о которых я писал ранее, доступность индивидуального духовного переживания и внутренней трансформации значительно возросла.

Глядя на эзотерический мир и сообщество, нам не следует отказываться от всего, что в нем есть, иначе вместе с водой мы выплескиваем и ребенка. Следует быть внимательнее. Само же поведение людей в таких группах говорит нам об очень важной особенности: люди нуждаются друг в друге.

Когда мы начинаем говорить о разного рода заблуждениях, концептуальном бреде, нам следует понимать, что мы имеем дело с сорняками, которые прорастают на богатой почве чьего-то личного духовного опыта, который в свою очередь следует признать.

Перед тем, кто говорит о духовном пробуждении, стоит довольно непростая задача. Дело в том, что наша речь содержит в себе тонкий и ускользающий от внимания изъян. Всякое изречение само по себе двойственно. Есть само высказывание, и есть то, что оно содержит возможность обратного утверждения. Есть то, что сказано, и оно подразумевает то, что не сказано. Есть то, что содержится в сказанном и есть то, что является обратной стороной. Всякое утверждение словно приглашает к опровержению себя.

В рассуждениях о просветлении, например, мы обнаруживаем парадокс. С позиции непробужденного повседневного сознания просветление может быть описано прямо противоположными характеристиками и категориями такими, как абсолютная смерть или предельно наполненная жизнь. Казалось бы, эти вещи прямо противоположны друг другу, тем не менее описывают одно и то же. Подобное становится причиной бесконечных споров, болтовни и рассуждений непробужденного ума, стремящегося описать то, что находится за пределами слов.

Значение всякого утверждения, с определенной точностью, возможно установить лишь в пределах контекста. «Мужчины сильные». Эти слова звучит максимально обобщенно и ничего не сообщает по сути. Такое сочетание слов уже подразумевает и обратное. «Мужчины слабые». Мы сможем найти сколь угодно много примеров, подтверждающих и первое, и второе утверждения. Более того, мы сможем деконструировать оба высказывания таким образом, что каждое из них окажется бессмысленным.

Определение кого-либо в качестве «слабого» или «сильного» является всего лишь оценкой, полученной в процессе сравнения. Результаты здесь зависят от того, относительно чего мы сравниваем. Допустим, если сопоставить физическую силу рукоборца и бойца муй-тай, то мы увидим, что один сильнее второго за столом, второй сильнее первого в ринге. Тогда, кто из них является сильным, а кто слабым? И что будет, если мы попытаемся сравнить не их физическую силу, но силу характера? Здесь результат может оказаться дискуссионным и зависящим от мировоззрения. Сильнее может быть признан не тот, кто победит в ринге или за столом, а тот, кто более стойко примет поражение. Или мы можем посмотреть на этот вопрос еще более нестандартно. Попробуйте ответить: кто сильнее мужчина или водопад? Это и вовсе начинает напоминать неразрешимый дзен-коан.

Я могу продолжить играть с контекстами и значениями. Подобная практика всего лишь показывает относительность и ограниченность наших речевых конструкций. Осуществляя деконструкцию текстов, которыми оперирует личность, возможно ощутить специфическое замешательство, содержащее в себе экзистенциальное прозрение о том, что слова дают лишь иллюзорную убежденность в том, что мы знаем и понимаем мир. Но, оказывается, что слова – это всего лишь слова. Стоит изменить порядок, значения и уже сквозь их призму мир становится другим.

«Мой отец сильный, потому что поднял чугунную ванну во время ремонта, которую не смогли сдвинуть с места дедушка и мама». Здесь появляется контекст, в котором фраза обретает более конкретное значение. Однако утверждение, будучи понятным, все еще создает двойственность. Ведь, если папа сильный, потому что может поднять что-то, то он и слабый, потому что чего-то поднять не сможет. Если он сильный сейчас, когда может поднимать тяжесть, он же и был слабым в том возрасте, когда не мог сделать этого или же станет таковым, когда не сможет этого сделать в будущем.

Содержание любого высказывания содержит в себе подобную двойственность. При этом человек склонен замечать и напитывать своим вниманием лишь один из полюсов, придавая ему значение истинного, и противопоставляя другому полюсу.

Нечто является хорошим для нас, потому что существует и противоположное, считающееся плохим. Оно-то и делает хорошее хорошим. Так же как хорошее делает плохое плохим. Наша априорная убежденность в том, что одно должно побороть другое и восторжествовать, усиливает контраст и напряжение между полюсами. Выбор одного в противовес другого обычно ведет к усилению поляризации пар противоположностей и расщеплению психики. Однако то, что мы склонны бессознательно и почти инстинктивно противопоставлять друг другу, представляет собой различные проявления, стороны и качества целого мира.

Вы, конечно, можете возразить, что я преувеличиваю, и данный феномен не играет столь значимой роли, потому не заслуживает отдельного внимания. Однако я предлагаю рассмотреть ту двойственность, которая неизбежно возникает на протяжении человеческой истории. К слову говоря, наша культура представляет собой сложную совокупность текстов, она разговаривает с нами и через нас. Поэтому разговор сейчас идет даже не об аналогии, а о конкретных примерах того, как коллективный нарратив порождает двойственность, которую несложно увидеть.

Известно ли вам, что движение скинхэдов организовали в Великобритании чернокожие неформалы с Ямайки вместе с рабочими англичанами? Это правда. Некоторые традиционные элементы их одежды: ботинки, куртки, джинсы отсылают нас к рабочей среде. Движение скинхэдов изначально было настроено против любого расизма. Ну, как вам? Здорово все перевернулось с ног на голову со временем? Текущее содержание вполне очевидно стало противоречить предыдущему. Мы не задумываемся об этом, потому что тексты, проговариваемые через культуру и через общество, меняют свои полюса за гораздо более продолжительные временные периоды нежели индивидуальные.

Другим примером может служить феминизм, идеи которого изначально были нацелены на защиту прав женщин и восстановление социальной справедливости. Что произошло в нынешние времена? По крайней мере, какие-то ответвления феминизма явно демонстрируют свою враждебность по отношению к мужчинам, что по своей сути прямо противоречит изначальным идеям. Защита и отстаивание прав женщинами – это совершенно не одно и тоже, что агрессия и посягательство на права и свободы мужчин.

Далее можно упомянуть и о сексуальной революции. Раскрепощение и освобождение от социальных табу постепенно превратилось в бесчестные сексуальные связи, потребительское отношение к телу и фривольную неразборчивость. Примеров можно привести еще много. Думаю, далее вы сами справитесь с осознанием сей странности культуры и языка, которым она формируется.

Нечто похожее можно наблюдать в человеческих судьбах и жизненных драмах. Друзья становятся врагами или просто никем; любовники, очарованные друг другом, превращаются в ненавистников; верующий разочаровывается в Боге и становится атеистом; мистически ориентированный романтик отказывается от всего потустороннего и становится ярым материалистом и скептиком.