— Показать на экране боевые действия возле других наших боевых станций, — подал я новую команду искину. К тому времени еще уцелевшая мелочь из эскорта «Костолома» тоже удирала, не жалея дюз, прочь от такой кусачей цели, как наш Цербер.

— Нифига себе! — Этот полудетский возглас, вырвавшийся у кого-то из присутствующих в зале курсантов, как ничто лучше, описывал увиденную нами картину. Новейшие боевые станции к этому моменту представляли довольно жалкое зрелище. Избитые, зияющие громадными проломами в броне, они еще частью стреляли куда-то вдаль, но было совершенно понятно, что завершение их существования уже не за горами… было бы… если бы противник, следом за удравшими авианосцами, вдруг не начал всеобщее очень спешное отступление.

Впрочем, и ему тоже досталось очень сильно. Далеко не все корабли смогли совершить последний маневр. Многие так и застыли в отдалении молчаливыми или еще огрызающимися кусками неподвижного металла.

— Искин! Орудиями один, три и четыре начать огонь по еще двигающимся крейсерам, выбор цели произвольный. Остальным орудиям прекратить огонь. — Решил я, по возможности, подсыпать еще соли на хвост отступающим. Тем более, при отступлении они как раз вошли в наш сектор стрельбы. Ежу же понятно, что с этим отступлением война между нашими маркизатами отнюдь не закончится. Несмотря на понесенное тяжелое поражение, сил у маркизата Мифино остается значительно больше, чем у нас. И это даже без учета не принимавших участия в битве кораблей грэев.

Один за другим вражеские корабли начали уходить в субпространственные прыжки, оставляя поле боя и плавающих там подранков в качестве трофеев для сегодняшних победителей.

Хе-хе, пары часов не прошло, в точности, как я этого и ожидал, пришел вызов от родителя:

— Яр, ты мне должен кое-что объяснить. Жду тебя через три часа в моем дворце! — Категорическим тоном объявила его голограмма и угасла, осыпавшись остаточными световыми эффектами.

Даже не буду гадать, кто из них настучал, искин Цербера или контр-адмирал Корбуло. Ставлю на вариант номер три: и искин отправил свой доклад о моем поведении, совершенно не вписывающемся в его расчетные алгоритмы, и адмирал Корбуло настучал, что я скрытен и неуправляем, да еще и кто-нибудь третий, мне не известный, дополнил это все сообщением о зашкаливающей эффективности наших орудий и моем личном участии в этом необъяснимом феномене.

Слава богу, что папочка дал мне некоторое время на сборы. Признаюсь, форма, в которой я сегодня руководил своей частью сражения, изрядно пропитавшись потом, на мне уже чуть ли не коробом стояла. И нет, вовсе не от жары. На нашем командном пункте постоянно поддерживается оптимальная температура в двадцать один градус по Цельсию. Отнюдь не жара виновата в нынешнем неприглядном состоянии моего мундира, а исключительно нервы!

Примерно час минул, когда я, помытый и затянутый в безупречно чистый мундир, уселся в кресло пассажирского шатла. Правда, к моему немалому сожалению, отнюдь не пилотом, а всего лишь простым пассажиром. Мои допуски, полученные в нашем училище, ограничивались разрешением на управление исключительно только космическими истребителями и торпедоносцами, пилот орбитального челнока — это совсем другая специальность, на нее в совсем другом месте, отдельно обучаться требуется.

Но, пользуясь своим высоким чином, все же распорядиться прокатить меня поблизости от подстреленного моими пушками «Костолома» я вполне смог. Однако очень впечатляющая вышла картина: у подбитого линкора передняя треть его носовой части буквально испарилась. И это, похоже, ему всего один усиленный заряд туда прилетел! Надо будет подумать над совмещением двух типов орудий. Если эта задумка получится, мне реально и трех пушек будет вполне достаточно, чтобы вообще весь подобный атакующий флот буквально в момент на ноль помножить.

Спуск с орбиты много времени не занял. Как и последующий перелет со столичного космодрома до дворцовой стоянки на заранее отправленном туда на автомате личном флайере. А уж дальше пришлось и ножками пройтись. Не далеко идти, да и меры безопасности сейчас по случаю недавнего покушения и начавшихся боевых действий повышены, там, где возможно обойтись во дворце без применения дополнительного транспорта, все без него и обходятся.

Отлично я, однако, время своего прибытия рассчитал. Не опоздал. К приемной отца подошел еще минут за семь до назначенного мне времени. Пришлось посидеть, подождать, отцов адъютант пригласил меня к нему в кабинет буквально минута в минуту. И нет, в этом даже близко не усматривалось никакого жеста пренебрежения. Возле нашей столичной планеты только что отгремело сражение. Подозреваю, у отца и одной минуты лишнего времени сегодня до самой глубокой ночи не отыщется: и со специалистами надо посоветоваться, и приказы целой куче служб раздать, и вот, с непонятно что учудившим сыном переговорить.

— Ну, что, сынок, рассказывай, как ты докатился до жизни такой, — с самым сердитым выражением лица озвучил очень древнюю шуточку мой родитель.

— Сам удивляюсь, — отозвался я, принимая самый пофигистичный вид из всех возможных. Ну, а что, я ему должен был начать каяться в своих прегрешениях что ли?

После чего пришлось все же рассказывать о частично расшифрованном алгоритме работы одного из инопланетных механизмов, при помощи которого удалось кое-как модифицировать артиллерию на вверенном моему руководству космическом объекте.

— А кто тебе разрешил без всякого разрешения курочить действующее вооружение? — Уже почти всерьез принялся меня распекать мой отец и верховный главнокомандующий. Ну, формула «я — начальник, ты — дурак», она даже не с памятного мне двадцатого века остается актуальной. Тот инопланетный мажор, ставший субличностью в моем новом, синтетическом сознании тоже что-то очень похожее из своей жизни с легкостью мог припомнить. А торы, между прочим, исчезли из нашей галактики еще задолго до того, как первая обезьяна на Земле взяла в лапы палку.

— Ладно, рассказывай, как быстро ты сможешь точно таким же образом исправить всю остальную артиллерию на наших кораблях и станциях? — Отмерив мне профилактическую порцию звездюлей, перешел на более конструктивный тон мой родитель.

— Скорее всего, не быстро, а возможно и вообще никогда, — обидел я батюшку-маркиза в самых ярких и красочных его ожиданиях. Наверняка ведь после доклада от неизвестного мне доброжелателя он изо всех своих сил мечтает, как отправится на своих трофейных кораблях с модифицированными мной орудиями причинять добро и справедливость ненавистному ему маркизу Мифино.

— Как так? — Опешил мой собеседник от такого вот категорического отлупа.

— Я же, когда затеял переделку тех пушек, сам толком не понимал, что именно я тому инопланетному роботу командую. Всего лишь высказал первоначальное пожелание, чтобы пушки дальше и точнее стреляли.

— И что? — Заинтересовался полученными результатами маркиз.

— Орудия один, три и четыре были переделаны согласно моим пожеланиям, остальные нет. Объяснений со стороны робота, почему сделано именно так, я, разумеется, не понял. Тогда я попросил сделать, чтобы оставшиеся пушки моего форпоста стреляли пусть не очень точно, но зато с большей мощностью. Это мое пожелание робот выполнил, переделав оставшиеся орудия.

— Ну, хоть так, — вздохнул с облегчением родитель.

— Это еще не конец истории, — буквально тут же поумерил я его восторги. — По тому же принципу я хотел модифицировать вооружение моего истребителя и получил от робота полный и решительный отказ. В том бою с невидимкой мне просто несказанно повезло, что я вообще остался в живых. Так что абсолютно не уверен, что смогу выжать из этого инопланетного болвана еще хоть что-то полезное.

Думаете, я, таким образом, смог пригасить энтузиазм, одолевший моего отца?

Правильно сомневаетесь. Как я ни изворачивался, мне было приказано сделать все возможное, чтобы хотя бы часть орудий стали стрелять с большей мощностью, дальше и точнее.