После того памятного совещания прошло два дня. Очень мне на тот момент понравилось, что ни один из собравшихся военачальников не высказывал никаких шапкозакидательских настроений. Впрочем, показанная нам нарезка из коротких эпизодов записи капитана «Утренней звезды», до времени во время сражения укрывшем свое судно в тени одном из тамошних астероидов, особого оптимизма зрителям вообще не внушала.

На той записи появившийся вблизи боевых порядков нашего флота огромный, дисковидной формы корабль просто почти обездвижил их всех разом, напрочь заблокировав основные маршевые двигатели. После чего, в свою очередь, приблизившийся флот маркизата Мифино уже принялся поочередно выводить из строя наши корабли. На одних маневровых ведь, если нет возможности быстро изменить свое положение среди собственных боевых порядков, особо не повоюешь. Это ведь только непосвященным, со стороны, кажется, что весь флот, на манер средневековых мушкетеров, к битве выстраивается плотным строем. На самом деле, расстояния между флангами боевых порядков воистину космические, без маршевых двигателей подкрепления между ними будут ползти часами, если не сутками. Вот так, собственно, создавая локальный перевес, корабли нашего флота и выключали один за другим.

Последним на показанном нам отрезке записей был приведен к молчанию наш флагман, на котором держал свой штандарт мой брат. «Возмездие Корвара» сначала был атакован стаями торпедоносцев, а потом, после выбивания большинства башен противокосмической обороны, подвергся массированному абордажу.

«Ну, хоть есть шанс, что Скор до сих пор жив», — пришла ко мне мысль, сгенерированная оригинальным сознанием виконта Яра.

После показанного фильма настроение у меня вообще по нулям сделалось, ни на какое свидание идти совершенно не хотелось, хотелось напиться и хотя бы на время ни о чем не думать. Но тем не менее пошел, сам ведь его назначал, никто меня за язык не тянул.

Все же какая умница, эта Марго! Заметив, что у ее кавалера настроение ни к черту не годится, она не стала фыркать, высказывая мне свое негодование. Обволокла лаской и нежностью. К утру после такой душевной терапии я уже более-менее оказался готов к тому, чтобы вполне сносно существовать дальше.

И таки за истекшие сутки, минувшие после моего возвращения на Цербер, я смог кое-что для возможного предстоящего сражения подготовить. Ну, да, еще пару бабах снабдил пространственным рифтом. Больше не получилось: какой-то из неведомых мне разделов неземной физики помешал. «Энергетик» просто отказался делать подобные приспособления для остальных орудий. Прислал что-то вроде флотского флажкового сигнала: «Ваш курс ведет к опасности» и замер в бездействии. Пришлось остальные орудия снаряжать всего лишь внепространственными подводками дополнительной энергии к обмоткам магнито-генератора: будут бить, возможно, и не слишком точно, но зато мощно.

И, кстати, далеко не один я подготовкой к отражению вторжения занимался. На столичной планете разом и на всю катушку включился призыв в ряды ополчения, а практически все остающиеся в нашей системе корабли малого и среднего класса, и даже гражданские суденышки, начали лихорадочно минировать объемы близлежащего космоса. Эх, еще бы этих самых мин у нас в арсеналах побольше бы оказалось! Никто же не ожидал такого практически стопроцентного мгновенного уничтожения кораблей нашего военного флота.

Точнее, уничтожен был все же далеко не весь флот, а только его наиболее мобильная часть, которая, помимо всего прочего прикрывала столичную планету, корабли, стоявшие на защите остальных трех наших планет, объединившись, могли бы составить еще один флот, но они где-то там, выполняют свою боевую задачу, а у нас вот прямо тут, вполне возможно, грядет нашествие основного неприятельского флота.

Ах, да, на месте моего боя с кораблем-невидимкой также велись активные поиски его обломков. Найдено было не очень много, все же взрыв был сильным, обломки по космосу раскидало очень прилично. Но кое-что было все же найдено. Первые предварительные выводы также свидетельствовали: уничтоженный кораблик явно не человеческого производства. Не производят просто люди подобных материалов.

И таки то, чего все ожидали и, соответственно, боялись, произошло. Мое персональное утро третьих суток после все того же награждения началось с пронзительных сигналов боевой тревоги: вражеский флот принялся открывать субпространственные переходы в нашей системе Эребус. Битва за главную планету маркизата Корвар началась.

Первым делом враг попытался нас на нашей неподготовленности к его атаке подловить: с полудюжины авианосцев взмыли сотни торпедоносцев и понеслись к боевым станциям, прикрывавшим нашу столичную планету. Ну, а что? Не заявись к нам «Утренняя звезда» с ее очень своевременным предупреждением, шансы у этой атаки на успех были бы достаточно велики. Лично я капитану этого корабля без тени сомнений дал бы дворянский титул.

Так вот, торпедоносцы накатили на оборонительные станции сверкающим в лучах светила приливом и точно так же, как океанская волна, в клочья пены разбились о выставленный волнолом. Полностью боеготовая сеть защитных станций, с взаимно перекрываемыми секторами обстрела — для мелких боевых суденышек — это страшно. Помимо того, что станции, в принципе, очень густо присыпаны турелями и башнями противокосмической обороны, сказалась еще и необходимость для торпедоносцев самый последний отрезок атаки на станцию идти прямо, никуда не сворачивая. Такая вот конструктивная особенность этого вида оружия: только в таком случае выпускаемая торпеда получает дополнительную скорость от выпустившего ее кораблика и, соответственно, имеет гораздо больше шансов достичь цели, не будучи сбитой на полпути.

Всю эту первую лихую атаку лично я наблюдал, восседая в кресле командующего Цербером, как бы исключительно со стороны. А, просто, в нашу сторону в первую фазу боя ни одна зараза вообще не полетела. Оно и понятно: мы же не пустотелая конструкция, а самый настоящий астероид, нам эти обычные противокорабельные торпеды и тем более плазменные снаряды из пушек, не как слону дробина, конечно, но где-то близко. Очень сильно нам должно не повезти, чтобы обычная, даже тяжелая противокорабельная торпеда умудрилась у нас уничтожить что-нибудь жизненно важное.

Ага, это я себя, как, наверняка, и подавляющее большинство из присутствующих в зале управления, таким образом, успокаиваю, если кто не понял. Очень уж величественное и страшное это зрелище, сражение, полыхающее огнями в космической черноте. Опять же, наверняка, у врагов свои разведданные имеются о нашей полнейшей никчемности, потому и торпеду с дорогущей антиматерией на нас никто расходовать не пожелал. И таки да, эффект торпеды с обычным зарядом против нас находится под большим сомнением.

Понаблюдал я на панорамном экране, как гаснут во множестве разнесенные в мелкое крошево кораблики вражеской малой авиации и их торпеды, да и чуточку успокоился. Разумеется, по тактической сети к нам приходила информация о повреждениях и наших космических станций, все же игра не совсем в одни ворота шла, но, как говорится, ничего серьезного: какой-то небольшой процент выбитой артиллерии, несколько разгерметизированных отсеков. Самым серьезным представлялся разрушенный пакет двигателей у станции номер три. С такими повреждениями она будет в предстоящем сражении слишком неповоротливой.

Уцелевшие торпедоносцы, избавившиеся от своих торпед, повернули на обратный курс, и тут им вслед с атакованных станций вылетели наши, корварские истребители. Вот ей богу, испытал ощущения, словно сжимаю в руках штурвал истребителя. Интересный, однако, постэффект от ментальной учебы!

Итак, первый раунд схватки точно остался за нами. Только вот к этому времени через субпространственные переходы в нашу систему уже перебрался практически весь вражеский флот, и он был, скажу я вам, реально велик. Даже на минутку я усомнился в принципиальной возможности отбиться, как таковой. И это у врага на поле боя еще не появился тот загадочный гигантский дисковидный корабль! Впрочем, судя по записям, какой-то реальной боевой мощью он не обладает. Единственное же ультимативное свойство, обездвиживать человеческие корабли, при штурме защищенной боевыми станциями планеты вряд ли сыграет какую-то особенно большую роль.