Перешедший к нам вражеский флот пришел в движение отнюдь не сразу. Ну, еще бы, уже буквально в самый момент их появления здесь, они уже понесли первые потери. Системы наблюдения, рассеянные по всей нашей системе, донесли до нас свидетельства полного разрушения двух эсминцев, а корабль неясного предназначения, размерами много большими, чем эсминец, налетев на мину, окутался облаками быстро замерзающих клубов воздуха и замер в неподвижности.

Долго длилась подготовка к штурму. Я, как и большинство присутствовавших в зале, уже успел перекусить прямо на боевом посту и даже всерьез размышлял над тем, чтобы прилечь, хоть чуточку вздремнуть, когда космические махины на наших экранах разом перешли в движение.

В очередной раз убедился, что атаковать полностью изготовившуюся к обороне планету, имеющую для своей защиты полную призму оборонительных станций — занятие достаточно разорительное. Дело в том, что не только наши враги готовились к штурму, кое-какие действия смогли провести и силы обороны. И, помимо простого ремонта поврежденных космических объектов, это в первую очередь было перебазирование минных объемов на возможные направления атаки. Ну, да, современные мины — они только называются минами. На самом деле, это скорее заполненные взрывчаткой небольшие кораблики, обладающие собственными двигателями, и способные довольно далеко передвигаться по командам управляющего центра.

Итак, новый бой начался с подрывов вражеских кораблей на минах. Не много их подорвалось, все же современные корабли — не простые жестянки, у них и свои системы противоминной защиты имеются. Но, тем не менее, начавшуюся атаку наши мины чуточку притормозили и ослабили. А потом стороны пришли в соприкосновение, и космос озарился первыми залпами и взрывами.

В этот раз отсидеться в стороне у нас не получилось. В нашу сторону выдвинулся целый линкор с соответствующими кораблями поддержки.

— Линейный корабль «Костолом», — озвучил вслух данные искина адмирал Корбуло. — Его орудия главного калибра, по имеющимся у нас данным, бьют процентов на двадцать-тридцать дальше наших, единственный шанс хоть что-то сделать, это попытаться достать его с помощью торпедоносцев. Возможно, торпедами сможем нанести ему неприемлемые повреждения или хотя бы в ходе уклонения от торпедной атаки заставим отвлечься, чтобы он или его ордер вошли в зону действия наших орудий.

Корбуло встал со своего места, аккуратно снял с ушной раковины и положил возле экрана наушник, при помощи которого он получал дополнительные синхронные данные от нашего искина.

— Своих курсантов я поведу в эту атаку сам, — сказал он самым решительным тоном, давая понять, что отговорить его от этой затеи не удастся. — Искин, для курсантов последнего года обучения боевая тревога со сбором возле палубы с торпедоносцами.

— Отставить, адмирал, искин отбой боевой тревоге для курсантов, — подал я негромкую команду, как своему номинальному подчиненному, так и находящемуся под моим реальным руководством искину Цербера. — Я на днях провел модернизацию наших орудий. Отныне вашего героизма для заманивания врага не потребуется. Мы его достанем и так.

— Что за модернизация, почему мне о ней ничего не известно? — Сразу же, не взирая на разворачивающуюся ситуацию, возмутился контр-адмирал Корбуло.

— Вот прямо сейчас я вам и продемонстрирую, что это за модернизация, — спокойным голосом отозвался я, подавая следующую команду: — орудия один, три и четыре возьмите на прицел самый ближайший от нас крейсер сопровождения. Огонь по готовности.

И все! Не слышно было грохота выстрелов, пол не сотрясался и не уходил из-под ног, даже освещение не мигало. Просто, буквально через две с небольшим минуты, изображение вражеского крейсера на наших экранах вдруг дернулось, боевой корабль резко, словно налетел на невидимую скалу, вывалился из строя и поплыл куда-то вбок, разворачиваясь вокруг своей оси.

— Цель поражена, — последовал доклад искина.

— Перенести огонь на крейсер, следующий за этим. — Изо всех сил пытался своим голосом изображать, словно мне эти пострелушки уже смертельно наскучили. Ага, имидж — наше все! Не демонстрировать же мальчишеский азарт, который в этот самый момент буквально заливал меня с головой. И, кстати, вот в этих-то самых командах от человека — оператора и заключалась у человеческой цивилизации защита от восстания машин. Стрелять и попадать искин мог и сам, но на самостоятельный выбор целей у него стоял программный запрет. Один из многих. Впрочем, это я что-то отвлекся, сейчас же у нас тут бой в самом разгаре.

— Почему мы стреляем только этими тремя орудиями? — Последовал вполне закономерный вопрос от оскорбленного в лучших своих чувствах адмирала. А может, и он тоже всего лишь прикидывался с этим своим нынешним возмущением. Не мог же он не понимать, что остановив его, я самым буквальным образом спас ему жизнь.

— Рано, — отозвался я на этот вопрос. — На остальных орудиях модификация была проведена немного другого плана.

— Мы под торпедной атакой! — Пришел вдруг сигнал искина. Ага, это мы, немного увлекшись борьбой с крупными кораблями, упустили выход на атаку не слишком большой стаи торпедоносцев, базирующихся на атакующих нас кораблях. Впрочем, это мы увлеклись, сам искин отлично отслеживал обстановку и включил башни и турели противокосмической обороны в самый оптимальный момент (на это-то его самостоятельности вполне хватало).

Все же несколько сотрясений от попавших в астероид торпед мы ощутили. Не заряды антиматерии, конечно, но все же. Наш искин даже перечислил нам кое-какие не очень значительные повреждения. Особо не прислушивались. Все наше внимание в это время было по-прежнему приковано к выходящему на рубеж атаки «Костолому».

— Искин, перенести прицел орудий один, три и четыре на один из шести вражеских авианосцев, — подал я команду, убедившись, что от крейсеров ордера атакующего нас линкора остались буквально рожки, да ножки. — Огонь по готовности. По мере поражения цели переносить огонь, не дожидаясь команды, на соседние авианосцы.

Точнее, всякие эсминцы с корветами в ордере «Костолома» вполне еще оставались, но в настоящий момент, по моему скромному мнению, авианосцы, уже почти подготовившие старт очередных стай кусачей мелочи, делались самой приоритетной целью.

Что там стало с авианосцами, рассматривать вдруг стало решительно некогда: вражеский линкор вышел на рубеж атаки. М-да, далековато для нас! Напомню, у остальных орудий прибавление питающей их энергии сильно меняло ударную мощь снаряда, не сильно прибавляя, а может даже и убавляя, при этом в точности. Иными словами, для того, чтобы хотя бы разок попасть, нам придется еще сколько-то пострелять. Надеюсь все же, не слишком долго, и этот чертов линкор не успеет нанести нам каких-нибудь фатальных повреждений.

— Искин! Все орудия, кроме номеров один, три и четыре, огонь по линкору «Костолом» — подал я, наконец, команду, давно ожидаемую окружающими меня людьми.

Вот, вроде, вражеский корабль расположился значительно ближе, чем первые пораженные нами корабли, а первые признаки поражения линкора появились с вдвое большим запозданием: через пять минут против двух с четвертью в случае с первым крейсером. И, вроде, две с небольшим минуты разницы — это недолго, но только не тогда, когда планетоид, на котором вы находитесь, начинают сотрясать постоянные взрывы, а бесстрастный голос искина раз за разом доводит экстренный доклад о повреждениях.

Слава богу еще, что перегретая плазма, пусть и крупного калибра, которой по нам пулял этот разбойник, это все-таки не одно и то же, что антиматерия. Будь у него снаряды с антиматерией, от нас бы, в лучшем случае, уже остался рой каменных обломков. Хотя… какой уж это был бы лучший случай?

Но пять минут прошло, и взрывы на поверхности Цербера вдруг сошли на нет.

— Линейный корабль «Костолом» поражен, — прозвучал вдруг голос искина. И следом: — авианосец «Немезида» поражен, два авианосца серии «Ковчег» поражены. Оставшиеся три авианосца противника совершили субпространственный переход из системы Эребус и больше недоступны для огня наших орудий.