– Это всего лишь предрассудки! – выпалил Тибон. – Страх затуманил ваши головы.

– Когда это происходит так долго, то в этом нет никакого суеверия. Совет принял решение остаться здесь для общего благо. А чужаков изгнать. Если они желают добраться до городов, то им предстоит идти одним. Мы позволим им взять часть запасов, но они должны уйти, как только солнце встанет.

На лицах некоторых бедуинов проявилась печаль. Грусть от мысли, что давняя мечта вновь покидает их. Эти эмоции заметил Нейт, вглядываясь в их глаза, опущенные вниз. А после его взор обратился к Тибону, который смотрел на него щенячье, будто умоляя его предпринять хоть что-то. Необходимость в этом ощущал и сам Нейтан. Но он никак не мог решиться. Всю свою жизнь он просто плыл по течению, никогда не вмешивался, считая, что всё разрешится само собой. События недавнего прошлого показали ему, что он способен изменить ситуацию, что у него есть силы на это. Однако парень не мог рассудить, должен ли он действовать.

«Тибон считает, что я могу. Нет, что я и есть лидер. Но, как и мне, понять это? С ранних лет я жил сам по себе, был эгоистом, которому интересны лишь собственные хотелки. Даже спустя пять лет пропасти, где мои друзья выросли, приобрели цели, я остался точно таким же. В свои 20 я являюсь 13-летним мальчиком, который размышляет ни о чём и который не видит ничего, кроме себя. Разве такие эгоисты могут думать о других? Разве они имеют право вставать у руля? Прошло пять лет, и я захотел познать себя и мир, но даже не приблизился к этому. Я много увидел: море, горы, пустыни и саму Пустошь. Встретил огромное количество человек, таких уникальных и неповторимых… особенных. Гриша, Лотти и Тибон они совершенно другого толка, они предводители. Те, кто ведут ведомых. Я же не веду и неведом никем, кроме себя самого. Не человек толпы и не человек в толпе. Я нечто совершенно отличное. Я человек вне толпы. Тот, кто стоит на другом конце дороги и смотрит, не решаясь пойти, – он полностью погрузился в себя, и мир застыл. – Но если вспомнить… когда-то давно я всё же делал кое-что. Это было так много лет назад, что я и забыл… забыл, каково делать что-то для других. При первой встречи с Лотти и Гришей, я нашёл потерянную игрушку. Приложил столько усилий, лишь бы увидеть её улыбку на лице. Обрадовать, показать, что в мире бывают чудеса. Я отвлёк внимание громил, принял удар на себя и спас их, чтобы потом посмотреть в их счастливые глаза вновь. Что случилось бы, если бы я не поступил так… если бы меня не было?»

Его ум нарисовал картину избитого до полусмерти Гриши, он вместо Нейта лежал на холодном бетоне, харкаясь кровью и задыхаясь. А перед глазами разбитого Гриши образ Лотти, над которой надругались трое уродов. Она лежала в полу бреду в разорванном платье, не осознавая ничего. Её прекрасные рыжие волосы потускнели и разбрелись по лицу, скрывая побои. Эти мысли вызывали тошноту, холодный пот проступил на лице, а он сам побелел.

«Я вмешался, чтобы не допустить такого… поэтому это и было единственно верным выбором. Иначе я больше никогда не смог бы взглянуть на их улыбку. Не увидел бы её и у Розы с Эли. Если бы не я, то всё вокруг бы погибло. Почему я забыл это? Почему забыл такое важное желание защитить? Мной двигало именно оно, лишь это стремление заставляло меня вырваться из кокона, чтобы изменить мир. И им же я должен руководствоваться сейчас, взять ответственность. Принять бремя, которое не желаю, но которое должно лечь на мои плечи. Хочу ли я увидеть счастье этих людей? Хочу ли защитить? Я их не знаю, мы чужие, но всё равно. Из всей это безликой толпы, я хочу показать чудесный мир Тибону. Хочу, чтобы мальчик-изгой нашёл себе дом, как и я. Но он никогда не сможет улыбаться, если я оставлю их тут… Всё-таки я неисправимый эгоист, если подумать. Я готов пожертвовать собой, чтобы остальные чувствовали себя в безопасности, только потому что если будет не так, то я сам чувствую себя паршиво… Человек высшего эгоизма прямо-таки».

И тут внутри у него всё переменилось, казалось, что он немного разобрался в себе. Познал крупицу своей необъятной души, и это дало ему уверенности. В тот момент Нейт нашел, ради чего ему стоит действовать.

– Я понимаю вас и ваши страхи, – ответил Нейт. – И я готов уйти. Но прежде я спрошу. Кто хочет идти со мной? Кто хочет увидеть будущее, где нет страха перед Пустошью и её демонами? Если есть такие, то я сделаю всё, чтобы показать вам дивный новый мир, что создало человечество!

Тибон не раздумывал, он сразу вышел вперёд, восхитившись другом. Остальные же окончательно убедились в Нейте, как новом центре, альтернативе их привычной жизни. И, последовав примеру Тибона, ещё человек десять самых молодых сделали шаг в их сторону. Старейшины устрашились фигуре Нейта вновь. Он был для них человеком, который всяким своим действием изменял саму реальность, начинал новую эпоху. И в какой-то степени это было правдой. Как только Нейт решался войти в этот мир, как мир расступался перед ним, сменяя свой прежний маршрут.

Через несколько дней группа во главе с Нейтаном двинулась в путь, на котором их ожидало то, с чем юный предводитель не был готов встретиться. Стоило только Нейтану вступить в Пустошь, как она начала менять его, и этот процесс ещё не закончился.

Наше время. Зима 219-ый года со дня открытия Пара Земли.

– И на основании этих фактов я совместно с Григорием предлагаю распустить аристократическую юстицию и вместо неё организовать новый орган надзора за недобродетельными аристократами, – выступил Фарль.

Сейчас проходило очередное собрание высшей палаты, на котором Фарль и Гриша подняли тему неблагонадежности аристократической юстиции. Они некоторое время обсуждали этот вопрос и пришли к общему мнению. С того момента, как конфликт между ними сошёл на нет, то их отношения заметно улучшились. Теперь они могли сосредоточиться на общем деле – развитию государства. Нынешний состав совета значительно изменился спустя столько времени. Такеда Зайн Такира скончался от болезни в возрасте 73 лет, год тому назад. Примерно тогда же и Натали сложила с себя полномочия. На их места пришли Андрей Ново Думский, ранее находящийся под протекторатом семьи Зайн Такира, и подающая надежды юная аристократка Милена Двар Слуцкая. Она была потомком главы совета – короля Артемия – который занимал эту должность в прошлом веке. С тех пор Слуцкие потеряли своё былое величие и стали одной из «низких» семей. Так было, пока их под своё крыло не взял Фарль. Он и продвинул девушку в высшую палату. Милена была членом Рестеда, и хотя по статусу была выше Шарлотты, но являлась её подчиненной, представляющей в совете интересы партии. Палата спустя более десяти лет шаткости наконец достигла стабильности и паритета. Время беспрецедентного главенства Григория прошло. Каждая из семей не имела существенного преимущества над остальными. Так Зайн Такира, Кол Галланды и Ной Кэмплы имели на своей стороне по два голоса высшей палаты. Бен Кильмани же находились в позиции нейтралитета. Поэтому любое решение принималось коллегиально в действительности.

– Это, конечно, всё замечательно, – заявил Сатори. – Но не считаете ли вы, что это всего лишь смена имён. Распустим одно, создадим точно такое же, только в другой обертке. Можете ли вы предложить существенно отличительные черты новой организации от прежней?

– Я поддерживаю опасения господина Сатори, – сказал Эдмунд. – Не подумайте дурного, я лишь стараюсь избежать ненужных трат на ребрендинг.

– Мы с Фарлем предоставили структуру и цели новой юстиции, названной системой выслеживания и травления аристократов. Сокращенно «Свита», – пояснил Гриша. – Мне кажется, название говорит, какие отличия несёт в себе Свита.

– Травление? – недоверчиво высказалась Милена. – Возможно, я путаю, но это звучит крайне некультурно по отношению к людям. Они же всё-таки не тараканы, – посмеиваясь, добавила.

– Они самый, милочка, – обратился Григорий, кинув презрительный взор. – Недобродетельные аристократы даже хуже тараканов на теле общества. Пусть само название несёт в себе посыл, пусть они понимают, что с ними будет, если они посмеют поступать необдуманно.