— Ублюдок! — слышалось позади. — Я тебя так отделаю, ты меня умолять будешь, чтобы прервал твою никчемную жизнь! Но я и тогда не остановлюсь! А потом я приволоку тебя на тот самый плац, где ты рыдал, как девчонка! Хочу, чтобы ты видел, как все тебя презирают и кидают камнями!

Уже никакие слова не могли сделать Ро больнее, чем он делал себе сам. Совсем не ловко и не так быстро, как хотелось бы, он взобрался по лестнице, локтем и головой сшиб доски и выполз на крышу. Следом за ним уже карабкался Верин. Стоит ему достать шпагу, и беглецу конец, но новоиспечённый лейтенант не желал скорой расправы. Ему тоже хотелось найти выход своей клокочущей ярости.

— А ну иди сюда, сучёнок! Далеко всё равно не уйдёшь!

С целыми руками офицер оказался проворней. Он навалился на убегавшего и принялся избивать прямо на крыше, выкрикивая все известные ему оскорбления.

— Мелкий гадёныш! Грязный ублюдок! Ничтожество! Шлюхин сын!

Следовало закрыться локтями и сдаться на милость противнику, но Ро никогда не сдавался. Он часто сбегал или придумывал уловки, но никогда не опускал рук и не признавал поражения. Распираемый от жара в груди, он вцепился в Верина и толкнул, а точнее со всей дурью опрокинул его вместе с собой. Через мгновение они оба катились по скату поочередно отшибая спины и бока, а потом рухнули ко входу в кузницу. То ли по воле случая, то ли оттого, что весил меньше, Ро оказался сверху. Удар был глухим и сильным, но достаточно лёгкого бродягу лишь хорошенько тряхнуло. Опомнившись, он захотел подняться, но, опёршись на землю, вскрикнул от боли. И только потом он разглядел лицо своего противника.

Верин лежал на спине, свободно раскинув руки. Его глаза были раскрыты и смотрели в ночное небо. Капли дождя врезались в лицо, но оно оставалось неподвижным, как маска, а вокруг головы, смешиваясь с лужей, растекалось кровавое пятно. Ро увидел всё это в свете одинокой лампы, что держал Милит, застывший в десяти футах. Он так же таращился на мертвеца и не находил слов.

Растерянный, Ро неуклюже слез с бывшего соратника, попятился, а потом со всех ног помчался прочь, в черноту погасшего города. Он не заметил погони, да и не думал о ней. Куда опаснее было то, что раз от раза его настигало. А может он никогда и не сбегал из своей ловушки, оставаясь в нерушимом плену прошлого.

Пучина

«Добудь мне причину, не отдавать тебя алорцам!»«Без проблем! Устрою смерть одного из них». С такими мыслями Ро ковылял до арки, зажимая рану на боку. В полной мере виноватым в смерти капрала он себя не считал, но прекрасно понимал, в какую западню угодил.

Белоголовые, а в особенности ало-класси, жили по принципам товарищества и превосходства над прочими расами. Обиды «своих» они не прощали, а за убийство выстраивались в бесконечную очередь мстителей. Дуэли, как способ разрешения споров, давно запретили, но поощряли как состязание и демонстрацию мастерства. Нередко горячие дурни даже искусство превращали в оружие. Однако бросить вызов можно было только равному, и речь не столько о звании, сколько об опыте и авторитете. Не пристало бывалому бойцу сходиться с мальчишкой, а знаменитому дуэлянту издеваться над слабаком. Так что презренному полукровке-дезертиру можно было не ждать открытых предлогов. Скорее сунут дагу под рёбра где-нибудь за углом, и ни один белоголовый свидетель не сознается, что стоял рядом, когда совершалось возмездие. Братство — это, конечно, хорошо, но не когда ты чужак и за бортом.

Чтобы не думать о сородичах, Ро наблюдал за Кагмаром. Тот встал в проёме арки, очертил её оранжевым мелом, а потом нарисовал на ладони светящийся символ. Что-то предельно простое. Дальше кольцевой раскрутил на пальце ножницы и мотнул головой, разрешая пройти. Портал мог вести обратно в Табурет или на другой конец континента, но выглядел при этом… Никак. Его словно и не было. Впрочем, как и в прошлый раз. Ро с недоверием осмотрел провал, но его подтолкнули. В два шага он пересёк границу и очутился в пристройке у стеклянного моста.

Здесь всё ещё было людно, но лезвий оказалось на порядок меньше. Наверняка зарабатывали серебро, шпигуя еши отборной сталью. На разбитое лицо и раны прибывшего они воззрились с мрачным пониманием, видимо, даже не распознав новичка. Выглядело так, словно Бишак заботы ради ему подсоблял, а не конвоировал.

Следом вошли Сардар с Кагмаром. Последний одной рукой помогал тащить тело погибшего, а второй продолжал вращать ножницы, а потом звонко клацнул ими и сунул в ножны. Повалили непрошенные вопросы, но столпотворение быстро расступилось, пропуская алорского капитана.

— Как это вышло? Докладывай! — приказал Хаспин, но на кольцевого не смотрел.

Он махнул кому-то из подчинённых и присел рядом с капралом, рассматривая разодранное горло. Перчатка для фехтования коснулась щеки покойника, затем легла на безмятежную грудь.

— Еши прорва. Не так, как всегда, — тише обычного и переминаясь с ноги на ногу заговорил Кагмар. — Мы почти зачистили район, как Нила задрали. Ну и это… Никто ничего толком не видел, но они поцапались с новеньким. Скрестили шпаги… Наверное, поэтому Нил отвлёкся и вот…

Капитан взметнул свирепый взгляд снизу-вверх на Роваджи, а потом резко поднялся, чтобы смотреть прямо, и попёр на виновного.

— Ублюдок! Ты петлёй не отделаешься, жалкий ты выродок! — выпалил он на алоре.

Его рука напряглась так, будто её свело судорогой. Капитан наверняка потянулся бы к шпаге, да только убийство раненого сопляка не сделало бы ему чести. Скорее уронило бы в грязь при алчущей публике. Одно дело призвать к порядку, но вершить самоуправство — совершенно другое.

— Полегче, Хаспин, — донёсся негромкий, но командный голос Ристана. Наставник пробирался между глазеющими. Замечая его, наёмники поспешно уступали дорогу. — Мне жаль Нилириса, но давай не принимать поспешных решений.

— Зря стараешься! — фыркнул офицер, но быстро вернул себе образцовую сдержанность. — Этот, — он указал на Роваджи, — трус и предатель. А ещё подстрекатель. В искателях ему делать нечего. А если не веришь мне и характеристике, спроси у него самого. Пусть расскажет, как подставил своего командира. Того, кто ему рапиру с солнцем вручил и, как других, воевать не отправил.

Хаспин выплюнул это с ожесточением, отдал команду позаботиться о погибшем и унёсся по стеклянному мосту, наверняка доложить начальству.

— Чего стоишь? — зыркнул Ристан на Кагмара. — Бегом к Рамифу. Я здесь присмотрю.

Кольцевой заспешил в величественный Табурет так, словно гнался за бесстыжим вором, только-только срезавшим его кошель. Ро проводил нытика тоскливым взглядом, а потом понял, что стоит ссутуленный и поникший. Сил выпрямиться он в себе не нашёл, но хотя бы вскинул подбородок. Наставник осмотрел его, особое внимание уделив ранам, а на лицо уставился, будто впервые увидел. Стоило привыкнуть, что новичка никто ни во что не ставил. Здесь даже у пса настоящего имени не было.

— Ро, ты живой?

Роваджи помолчал и запоздало кивнул.

— Тайр, помоги ему дойти до приёмной у зала собраний. Я догоню, — обратился Ристан к незнакомому наёмнику. — А вы двое задержитесь. Потолкуем.

Последнее адресовалось Сардару и Бишаку.

И Ро повели сначала по бесконечному мосту, затем по залам и коридорам. Шёл он медленно, ковыляя, морщась от боли, но его не торопили. Провожающий халасатец с вопросами не приставал, лишь поглядывал со сдержанным состраданием, пожёвывал губы и качал головой.

В так называемой приёмной дожидался стенающий от негодования Кагмар, чтобы надеть на провинившегося кандалы. Из таких запястье не вытащишь. Изрезанной ладонью было больно пошевелить. Кровь бежала без остановки, капала с пальцев. К стене поставили грубо, в боку закололо. Захотелось упасть — и пусть делают, что пожелают.

— Это обязательно? — угрюмо спросил Ро.