— Он самый? — заглянул в кузню хозяин. — Что же вы думали, Гарс никого не обманет!
— Что он говорит? — спросил Верин у Милита, видимо не понимая ни слова на халасате. — В прочем, не важно. Дай ему денег, и пусть проваливает.
Полукровка отсчитал вознаграждение астрами, сунул хозяину и, указав на дверь, очень коряво попросил удалиться.
— Вот молодцы! Знал же я, что вы что обещаете, то и платите! Не то что наши шакалы! Вы только лампы и жаровню погасите, как уходить будете. А то сами понима…
— Пошёл вон! — прикрикнул на него Верин, и мужик понял смысл сказанного без перевода.
Оставшись наедине с бывшими соратниками, Ро начал приходить в себя и высматривать, чем будет обороняться. Вряд ли они пришли поболтать и придаться тёплым воспоминаниям. Их связывала вражда и позабытая, но всё равно непримиримая ненависть.
— Ну и жалкий у тебя вид, Бродяга. Мы всё спорили с ребятами сдох ты или, как твоя мамаша, по рукам пошёл. Но ты и для этого похоже не годишься, — наслаждался моментом Верин.
За совместные годы в училище от него приходилось слышать вещи и похуже, но не при таких обстоятельствах и не после того, как мать…
Ро запустил в подонка тем, что держал. Щипцы размером с ладонь наверняка оставили бы гигантскую шишку, но солдат… — нет! — лейтенант уклонился и в одно мгновение устремил в сторону дезертира смертоносный конец шпаги. Ро отшатнулся, хотел нагнуться, чтобы подобрать какой-нибудь лом, но его стегнули по руке и приставили острие к горлу.
— Сдавайся, — посоветовал Верин. — Живым тебе не уйти, а я может и не хочу тебя убивать. Правда, Милит? Мы ведь здесь за другим?
— Так точно, — кивнул полукровка, только-только закрывший дверь. — Мы решили…
— Своим побегом ты натворил дел, — перебил его офицер. — Капитана отправили в отставку. Теперь какой-то новый вместо него. Сар говорит, дали кого-то из центра. Ему виднее, он лучше всех устроился. А кого-то во флот не взяли по кое-чьей вине! И теперь я должен на северной границе гнить ещё целых два года и по всяким поручениям к пестрякам ездить!
Верин буквально цедил упрёки и возмущения и шпагу от шеи не убирал. Тонкий клинок был очень опасен. Достаточно одного точного укола, и будешь убит без лишних движений и крови. А ещё шпагой можно было рубить и резать, и доставала она далеко и ловко, благодаря безупречному балансу и послушности в умелых руках. Вес специально был смещён, преобладая в эфесе, что превращало фехтовальщика не в какого-нибудь развязного рубаку, а в скоростную выверенную смерть.
— Если хочешь заколоть меня — так давай, но обратно я себя затащить не позволю! — бросил ему Ро, глядя прямо в лицо, как всегда, с вызовом.
На это Верин несколько раз моргнул и широко улыбнулся. Выпада не последовало. Шпага ловко спряталась в ножны. Вместо неё в дезертира полетел кулак.
В былые времена кадеты часто дрались, и обычно их заставали наставники, после чего доставалось обоим. Когда же стычку некому было прервать, побеждал всегда тот, кто был от природы крупнее, да и военной подготовкой занимался гораздо дольше. Прошло больше двух лет со дня последней стычки, и многое изменилось. И вовсе не в пользу Роваджи.
Оказавшись загнанным в угол, Ро не имел простора для манёвров, а навыки рукопашного боя уже растерял. А вот Верин бил чётко и больно. Ему хватило секунд десять, чтобы смять спонтанную оборону, нанести несколько сработанных ударов и, выведя противника из равновесия, повалить и обездвижить. Правую руку завести за спину так, чтобы шипел от боли, схватить за волосы и уткнуть лицом в дощатый пол.
— Какой же ты жалкий! Так даже не интересно, — поделился Верин, продолжая удерживать пленника в унизительном захвате. — Думал, ты хотя бы потрепыхаешься. Хотя, чего я ждал от мелкого ублюдка? Ты никогда ни на что не годился! Даже чтобы удрать, воспользовался смертью мамаши.
Ро извернулся со всей яростью, но добился лишь резкой боли. Вырваться не получилось. В довесок его ещё и треснули лбом об пол.
— Ну-ну! Могу тебя утешить, мне это всё тоже не нравится. К тебе прикасаться. Ты грязный, будто спал на дне окопа в грозу! Если по тебе не ползают мухи, так только потому, что дохнут от отвращения. А ты чего стоишь? — вспомнил Верин про Милита. — Свяжи ему руки, чтобы сильно не дёргался.
Солдат подчинился нерасторопно, без удовольствия. С Халасатцем он никогда не водился, но обычно и не задирал. Наверное, всю жизнь опасался оказаться на его месте, тем более что внешних причин на то хватало.
Каждой своей мышцей, каждым суставом Ро пытался высвободиться и брыкался, но становилось только больнее и унизительнее. А со связанными за спиной руками, распластанный ничком, он и вовсе потерял надежду.
Верин потрепал его по макушке, слушая яростное рычание, наградил затрещиной и поднялся. Было слышно, как отряхивает котан и колени ботфортов.
— Что бы мне с тобой сделать… Ты же не думаешь, что я тебя просто повешу? О, нет, дружище. Я потратил немало времени на тебя.
Лейтенант стал прогуливаться, разглядывая помещение.
— Хочешь подохнуть здесь или до дома потерпишь? Хотя погоди, Алуар ведь никогда не был для тебя домом. Ты же у нас халасатец! Интересно, от пса или барана? Я ведь был прав: в Ранте тебя надо искать! И разве найдётся здесь ещё хоть один такой ничтожный? Гнил бы в канаве, но нет! Писарем решил заделаться, умник? Как это на тебя похоже. Да не держи ты его, Милит. Не пачкайся. Пускай поползает. Ему это всегда нравилось, — Верин задержался у наковальни и провел пальцами по рукояти длинного молота. — Придумал! Зная, как ты любишь бегать и прыгать, это будет тебе отличным уроком.
Почувствовав свободу, Ро перекатился и, пятясь, отполз на несколько футов.
— А тебе не кажется, что это уже слишком? — внезапно встрял Милит. — Мы собирались вернуть его, чтобы он понёс наказание. За преступление, но прежде всего за капитана. Ни о чём другом речи не шло.
— А ты собираешься мне помешать? — окинул его смешливым взглядом Верин. — Или ослушаться приказа старшего по званию?
— Нет, — решительно ответил солдат. — Но позволь мне хотя бы не участвовать.
— Ой, да иди ты в пекло! Выйди и не смотри, если такой ранимый. Мы тут и без тебя позабавимся. Да, Халасатец?
Второго выхода из кузницы не было, если только не лестница на крышу, но со связанными руками Ро не сумел бы взобраться и отодвинуть доски. Вот и оставалось лишь вертеть головой и отчаянно пытаться что-нибудь придумать. Он уже успел подняться, но это не увеличивало его шансы остаться целым.
А Верин тем временем сдвинул с наковальни молот, опустил бойком на пол и поволок в сторону пойманного дезертира. Вряд ли ему было тяжело, скорее нравился звук, как большой кусок стали трётся о камни, а потом о доски.
— Пришло время вернуть должок, — продолжил издеваться он. — Для начала ноги, а потом посмотрим. Может мне и не захочется тащить тебя в Алуар. Если как следует облобызаешь мне ботфорты. У тебя это должно хорошо получаться, шлюхин ты сын.
— Ещё хоть раз, один сраный раз оскорбишь мою мать — я тебя убью, Верин. Убью! Обещаю, — выпалил Ро, чувствуя, как на место бессилия выползает бешенство.
— Ну наконец-то огрызаешься! А я уж решил, тебе здесь язык оторвали.
Бывший соратник отпустил рукоять молота и шагнул к пленнику, а когда тот попытался улизнуть, просто толкнул, заставив упасть на спину. Точнее не столько на спину, сколько на связанные позади руки. Ро закричал, ощущая, как что-то сломал. Боль была резкая и не проходила, продолжая накатывать волнами. Пришлось завалиться на бок, чтобы не давить на немеющую кисть.
— А по поводу твоей мамаши — ладно, не буду. Ты и так худшее для неё оскорбление, — не унимался Верин. — Повезло ей не видеть во что ты превратился. Сар писал, а ему рассказал капрал, а он говорил с капитаном, значит врать точно не станет, что она у тебя под конец совсем сбрендила. С горя, наверное. Несчастная сумасшедшая. Даже когда умирала, улыбалась.
Ро распирало от желания заткнуть подонка, и он вложил все силы в удар. В резкую подсечку по ноге — той самой, что была сломана три года назад. Верин взревел и завалился на верстак, выкрикивая ругательства. Беглец откатился и, одуревая от боли, выдернул руку из пут. Здоровой он швырнул в военного подковой, отполз на четвереньках, стараясь не задействовать повреждённую кисть, а потом рванул к лестнице.
