Небо над Рантой заволокли грузные тучи, набросив густую тень на яркие мозаики и витражи. Ожидая грозы, люди и бисты стремились скорее завершить дела и убраться с ветреных улиц. Ещё не наступил вечер, а в городе заметно потемнело, и тут же в противостояние тьме и стуже вступили сотни жаровен и масляных ламп, что озарили оранжевым и красноватым свечением окна домов и плафоны гостеприимных дворов. На самом деле улицы Халасата не были бурыми. Они настолько напитались влагой, что подарили жизнь мириадам растений. Некоторые, вьющиеся и коварные, годами карабкались по фундаментам, балкам и стенам, разрушая древесину и камни. Делая жилища зелёными, но сокращая их век.

Словно в джунглях, поросших мхом, Ро бродил по рукотворным кварталам, наблюдая их причудливую флору и фауну. Люди и бисты жили здесь в тесноте, ютились в маленьких комнатках, наростами облепивших здания. Такие районы постоянно росли и преобразовывались, как отдельный, самостоятельный организм. Проходя под надстройками и досками, перекинутыми между домами, легко было представить арки лесных крон, и сложно было расчертить границу между дикой природой и цивилизацией. Лишь сидские усадьбы выбивались из общей хаотичности. В них обитали те, у кого были слуги, чтобы пропалывать сорняки и полировать камни. Те, кто не терпел условных границ, а стремился узаконить их на бумаге.

Стоило поискать пристанище на ночь. Мало покормить себя горячим: уснёшь промокший на сквозняке, и можешь попрощаться со здоровьем. Ро миновал шумные кварталы, наблюдая картины веселья и пьянства, слыша приглашения девиц с выставленными напоказ грудями, искусственно румяными щеками и выкрашенными в красный волосами, вдыхая умопомрачительный дым от жаровен, где жарили мясо. Это место не стало ему домом, пусть он и родился здесь лет семнадцать назад. Халасатцы не были ни хорошими, ни плохими — просто людьми с кучей привычек и необычных причуд. Бисты от них тоже особо не отличались. Жадность, трусость, похоть — были знакомы всем, как и доброта, чувство справедливости, милосердие. Каждый обитатель Мириана себя стряпал сам, день ото дня добавляя по щепотке всем известных специй.

Мимо кузни в квартале замочников Ро проходил дважды, всякий раз осматриваясь и размышляя. Он был достаточно сыт и умён, чтобы испытывать недоверие, а ещё располагал прорвой свободного времени, так как никому и ничему в жизни не принадлежал. И всё же приглашение Гарса походило на честное: кузница казалась заброшенной, вокруг никто не околачивался, внутрь лихие парни не заходили. В ловушку угодить не хотелось, но, с другой стороны, какой прок от обычного голодранца? Денег у Ро не было, кроме тех, что остались после покупки лепёшки. Хорошенькая авантюра: дать бродяге сардину, чтобы потом отобрать полгорсти ржанок. Скорее всего мужику было действительно лень разгребать старьё в одиночку, да и присесть кому-нибудь на уши — милое дело. И конечно же он прибеднялся. Куча барахла? Железки не битые черепки. Для человека скромного, должно быть, целое состояние! Можно было раскошелиться и на пяток крепких ребят, чтобы быстро управиться, но жадность потребовала обойтись одним и непритязательным.

Кузница напоминала большущий сарай, сложенный из брёвен, обколоченных досками. Ему требовался лак и краска, хотя, наверное, они бы уже не помогли. Крыша шла скатом от дальней стены (единственной каменной с громоздким дымоходом) ко входу, и небольшой навес удерживали два бревна. Называть этих чудовищ столбами язык не поворачивался. Из широких щелей проглядывал мрак и попахивало затхлым, словно усопший старый Парш скончался прямо там и много недель назад. Единственное, что выглядело новым — замок размером с кулак здоровенного ави, как бы намекавший, что в неприглядной постройке всё же есть, чем поживиться.

Когда на повороте с соседней улицы показался Гарс, Ро сидел на дождевой бочке, задвинутой под навес, и кутался в полуплащ. Поднявшийся ветер пытался сорвать капюшон с головы, но рука то и дело возвращала его на место. Желудок успел позабыть о лепёшке и снова требовал горячего да побольше.

— Пришёл! — радостно воскликнул новый хозяин кузни. — Ох, храни тебя все двенадцать! Чую, ты, парень, приносишь удачу! Уж поверь старому человеку. Я же не только грозу предугадать могу. Как тебя звать-то?

— Да не важно, — бросил Ро, вставая. Подмывало съязвить, что в Халасате не надо быть предсказателем: дождь каждый день за редким исключением.

— Думаешь имя твоё не запомню? Надо полагать мудрёное, как у вашего брата. Ну, как знаешь. Буду называть тебя «парнем», если не против.

Гарс завозился с замком, подбирая ключ. На связке их висело около дюжины.

— Крыша тут малость дырявая. Оттого многое сгнило да заржавело. Я там, где самая большая пробоина была, лаз на крышу утром разобрал, что нашёл — позаколачивал. Будет погода — порядком займусь и люк, как положено, сделаю, чтобы солнце пускать. А пока и так сгодится. У горна и по центру капать не должно.

Следом за хозяином Ро зашёл в кузницу и сразу понял, о чём идёт речь. С левого края в крыше зияла дыра, покрытая тройкой досок, а прямо под ней к стене была приставлена лестница. Мало что ещё удавалось разглядеть во мраке, но Гарс быстро достал кресало и зажёг пару масляных ламп. Следом он завозился у жаровни.

— Понимаю, такую работу сподручнее делать днём, да времени всё не находится! Я бы сыну поручил, да только он далеко убрался. Отсюда многие стремятся уехать. Кто в Триделес, кто в Санси.

— Что делать-то? — со вздохом спросил Ро. Было поздновато искать другое убежище, да и уже настроился поработать.

— А ты, погляжу, немногословный. Меня в твои годы не заткнуть было, — Гарс обернулся и встретил насмешливый взгляд. — Ну так я и сейчас молод душой! — мужчина рассмеялся. — Да вон видишь добра сколько? Что совсем ржавое вон в ту кучу клади. Что вполне себе сносное — вон туда. А коли что добротное попадётся — сразу мне показывай.

Дальше Ро его особо не слушал. Он уже не питал надежду найти здесь какой-нибудь скимитар или, на худой конец, ножик, но и честная сардина неплохо. Ржавые замки, подковы, прутья, обручи, крючья, всевозможные клещи и молотки. Если здесь и ковали оружие, то давно уже распродали или растащили. Повесив плащ на длинный гвоздь, вбитый в стену, Ро увлечённо перетаскивал хлам, изредка поглядывая на хозяина. Тот иногда помогал, но чаще закуривал длинную стеклянную трубку или заваривал в маленькой чашечке чай, жалуясь на хриплое горло. Тут у любого голос сядет — столько болтать!

— Нет, это на выброс, — покачал головой Гарс и забрал у помощника серую от пыли бутылку. — Самогонка у Парша была паршивая. И это, боюсь, не она, — мужчина вынул пробку, понюхал и скривился. — Какая дрянь! Пойду вылью да помою. Бутылка-то в хозяйстве пригодится.

Хозяин вышел, оставив недопитый чай, а Ро продолжил разгребать старьё. Вообще он был рад, что не заканчивает день в трактире. Тогда бы он остался наедине со своими мыслями, а это никогда не кончалось добром. Последние недели он всё чаще задумывался украсть книгу-другую, чтобы читать, а не изводить себя. Правда хранить книги всё равно было негде, а без должного обращения при такой-то погоде они в кратчайшие сроки закончат свой век, уже никому не принеся отрады. Да и таскать лишнего не хотелось.

Через несколько минут дверь снова скрипнула. Ро ожидал нового шквала болтовни, но тишина удивила его, вынудив обернуться. От вида строгих котанов цвета морской волны его пробрало так, словно ударило молнией. Зрелище оказалось настолько шокирующим, что беглый кадет не сразу обратил внимание на лица. Это не были случайные солдаты. Это были совсем возмужавший Веринтис и ничуть не алорец — Милитис.

— Что, Халасатец, не ожидал меня снова увидеть? — довольно и криво улыбнулся Верин, рука которого лежала на рукояти шпаги, да и дружок за спиной был при оружии. Оба уже не выглядели нескладными юнцами, а окончательно вытянулись и раздались в плечах. И форма прилежная, чинная. И на лицах не осталось детских черт, только строгие линии. И белоснежные пасмы одного, и каштановые кудри другого собраны в тугие хвосты на затылках, а в глазах ни искорки понимания или сочувствия, только лёд презрения, а в голубых ещё и айсберг жестокости.