Рамиф сполоснул руки в глубокой миске и завозился с порезом на боку. Осмотрел, протёр чем-то жгучим и принялся увлечённо зашивать. И делал он это с таким воодушевлением, что становилось и спокойно, и не по себе одновременно. Своё дело рыжий вне всяких сомнений знал и мастерски орудовал иглой, но было тошно подумать о том, где и как он набирался опыта. Стоило закрыть глаза, довериться и провалиться в сон, чтобы не испытывать усталость, боль, смущение и ещё ряд неприятнейших чувств, но разум противился, отвергая покой и беспомощность.

Кому-то подавай открытую дверь и вольный ветер, а кому-то в радость копаться в распластанных телах. Кому-то достаточно власти над собственной жизнью, а кому-то не терпится обрести полный контроль над чужой. Вот такие разные представления о счастье и свободе бывают у людей. И всё же кое-что в этом безумии подбадривало. Рыжий потратил уйму времени и денег не ради пары часов научных изысканий. Нет. Каждую потраченную монету он потребует отработать, а поскольку работёнка не из простых, даст и средства, чтобы быть полезным. Научит использовать магию. Было бы кстати. Кто знает, как дальше пойдёт? Но только изучив врага, можно найти способ его одолеть.

— Вчера ты мне что-то в вино подсыпал, — припомнил Ро. — Так разве не проще? Или тебе нравится в крови ковыряться?

Рамиф моргнул, словно удивился тому, что тело внезапно заговорило.

— Я не собираюсь тратить на тебя спектру всякий раз, когда ты оплошаешь. Вот только рука… Она тебе сильно нужна? — колдун усмехнулся и обошёл стол, чтобы лучше видеть ущерб, нанесённый его новой собственности.

— А какая разница, что нужно мне? Если тебе понадобится — новую наколдуешь, — рассудил Ро, борясь с желанием отвернуться.

— Я заклинатель янтаря, если ты не забыл. Исцеляет золото, но на деревьях оно не растёт. Однако с рукою беда. Ты повредил сухожилия — такое не заживает. А без ловких пальцев ключник из тебя никакой. Так что я, пожалуй, вживлю тебе сразу амбер. Чтобы дважды золото не тратить.

— Я полагал, у меня будет больше времени это обдумать.

— А я полагал, что ты будешь паинькой и не создашь проблем.

— По-моему, ты получил одно лишь удовольствие, издеваясь над теми разодетыми кре… Кольцами.

— Раз ты такой сообразительный, то наверняка понимаешь, что мне недостаточно твоего согласия следовать за Ристаном.

— Хочешь, чтобы я тебе в верности поклялся?

— Мне не столько важны слова, сколько твоё понимание. Так что, пока я не приступил, советую дать мне надежду, что мы друг друга поняли.

Надежду. Не слишком ли мелкая плата за чудесное исцеление и владение магией? Или, напротив, слишком огромная. Ро не был уверен, что у него самого осталась на что-либо надежда. Хотя нет, была. А иначе зачем он во всё это ввязался. К тому же, может рыжий и гнида, но людей выбирал неплохих.

— Я согласен на тебя работать, пока не сдохну или не решишь от меня избавиться. А если сомневаешься, то вот тебе такой довод: я не идиот. Я прекрасно понимаю, что деться мне некуда. Ты достанешь меня в любом конце Мириана, да как бы и не в других мирах. Этого понимания тебе хватит?

Проще было затолкать в рот горсть битого стекла и тщательно прожевать, чем выдавить из себя это признание. И всё же Ро справился.

Рамиф удовлетворённо кивнул и отвернулся к подносу с инструментами. Здесь, в странной несуществующей комнате, он на удивление мало болтал, делаясь задумчивым, непредсказуемым и зловещим.

— Но учти: это в последний раз, — предупредил он, не оборачиваясь. — Береги руки. Они крайне важны для заклинателей. Не будет рук — не сможешь колдовать.

— Буду знать, — вздохнул Ро, надеясь, что рыжий не услышит двоякости.

— Выпей-ка это.

Колдун протянул маленькую пиалу из тончайшего фарфора. Ро с трудом приподнялся на локтях, чтобы проглотить отвратительную настойку. Казалось, самые вонючие на всём континенте травы заварили в одном котле и дали пару лет, чтобы вдоволь протухнуть.

— Ну и дрянь, — вяло пожаловался подопечный.

— Потом спасибо скажешь, — непринуждённо бросил Рамиф. — Совсем скоро ты уснёшь и больше ничего не почувствуешь.

— Звучит не очень-то вдохновляюще.

— А ты бы предпочёл, чтобы тебя резали наживую?

Ро предпочёл бы, чтобы его не резали вовсе. Из-за яркого света было больно смотреть, но он не желал жмуриться и отворачиваться. Взлетаешь или падаешь — глаза должны быть открыты.

— Я не собираюсь тебя кромсать, я же не мясник какой-то, — словно бы с лёгкой обидой пояснил Рамиф. — Но, чтобы из тебя вышел толк, придётся сделать тебя превратным. Не вижу смысла тянуть.

— Привратник, это который двери волшебные открывает?

— Не привратник, а превратный. Или искажённый. Так мы называем тех, кому удалось привить спектру или усилить. А волшебные двери — порталы — открывает ключник.

— Ключник — это который орудует ножничками?

— Нет, то цирюльник. Он тебе, кстати, тоже не помешает, — заметил рыжий.

Борода у Ро, как и у всякого алорца, не росла, а волосы едва доставали плеч. Оттого он так и не понял зачем ему стричься.

— Ключник использует Экиа, — продолжил пояснять колдун. — Это артефакт, и его придётся заслужить. Всё-таки он может быть опасен в неумелых руках.

— Ясно. Руки важны, это я понял. Ну а раз пока без волшебных дверей, то какой ещё толк от превратности?

— Сначала научись не ронять саблю, не рвать рубашки и вообще выживать.

— Так это я и так умею, — скривился Ро и вскрикнул, когда Рамиф стянул края одной из ран, оставленных когтями еши. — Да понял я, понял!

— А теперь избавь меня от вопросов. Ты вряд ли запомнишь ответы. И всему своё время.

Время. Когда не надо, оно летело стремительно, а когда хотелось бы всё ускорить, тянулось издевательски долго. Словно бы настаивало, чтобы Ро хорошенько запомнил этот день и момент. Будто он когда-либо смог бы забыть рожи ненавистных алорцев, морды ужасных чудовищ и хитрющее лицо рыжего колдуна, терпеливо дожидавшегося, когда подействуют травы. Но пока лишь перестала болеть рука, и ноги отнимались. Это скорее тревожило, чем успокаивало, как и гнусный вид самопровозглашённого бога, и блестящий ножик в его пальцах. Ах если бы забвение начиналось с головы!

Сам виноват: хотел что-то менять. Или нет? Может он в тайне надеялся, что его прикончат в грязном переулке, и наконец закончится его никчёмная жизнь? Но и её он слишком любил, чтобы порвать с ней лично, но что бы ни делал, куда бы ни шёл — задыхался от ненависти к самому себе и не ведал, возможно ли заслужить прощение.

Сердце билось так, как после ночных кошмаров. Порой хотелось, чтобы его вырвали из груди и заменили бесчувственным камнем. Так может на этом самом столе он наконец-то умрёт и переродится другим человеком? Тем, кто перестанет себя истязать и наконец-то попробует жить? А если ему выдадут ножницы, будет ли это считаться, что он их добыл? И кто же победил в начатом три дня назад состязании? Или каждый получил, что хотел? Или у сегодняшнего исхода не было никакой морали? Да, порой необходимо бросать себе вызовы, но чаще лучше просто не совершать глупости. Доверишь судьбу случайности, а потом некого будет винить. Не боги же вершат судьбу, в конце-то концов.

Слишком много мыслей вертелось в голове. Магия, крепость без дверей, волшебные двери, лезвия, еши, кольца. Странно, что не перстни! День выдался тяжёлым и чуть не последним. Стычка с сородичами. Уроки, советы, опасное дело. Отчаянье, злость, упрямство. И снова похож на растерзанный труп. И вот уже онемела не только рука, но и всё тело. Так даже лучше. Следующим померкнет разум.

Постепенно потолок исчез, открывая вид на бескрайние грёзы. В них блуждали тени прошлого и проблески грядущего дня, остывали чувства и закалялись нервы, умирали стремления, чтобы дать начало новым, а далёкие и смелые прыжки то достигали заветного края, то обрывались свободным падением.

Конец.

Май 2024 г.