– Что ты увидел? – шепчу я и на всякий случай ощупываю макушку. Кроме болезненной шишки ничего нового там не было.

Илько ничего не отвечает. Он сидит на краю горы, подставив лицо отблескам багрового солнца. Мне кажется, он чем-то глубоко опечален. Внезапно мальчик вскакивает на ноги и решительно протягивает мне руку:

– Если ты не боишься, так поди за мною; я тебе покажу кое-что.

Прямо перед нами в землю врос огромный валун. Что-то он мне смутно напомнил. Мальчик легко протискивается между ним и стеной. Я, не так изящно, но тоже пролажу в узкий просвет и внезапно оказываюсь в… пещере.

– Где мы? Куда мы идем? – ошарашено вопрошаю я.

– Скоро увидишь и поймешь, – отвечает мальчик. – Не бойся ничего, просто следуй за мною.

Некоторое время мы карабкаемся по узким, круто поднимающимся вверх, ступеням. Пот заливает глаза, из-за нехватки кислорода становится трудно дышать. Но вот вверху прорезывается свет. Еще пару усилий, две самые высокие ступени, и голова, а следом и вся я оказываюсь на вершине высокой скалы. Где-то внизу раскинулось плоскогорье, утыканное камнями. У меня кружится голова. Я не могу не смотреть вниз, а гляну – в дрожь бросает: высоко.

Илько указывает на самое дно пропасти, где виднеются куски полуразрушенных стен и груды наваленных камней.

– Впервые за тысячу лет нога человека ступит в это место. Попасть туда не просто, но я знаю потаённую дорожку. Вперед!

С этой стороны гора более пологая, а между кустарником вьется узкая тропинка, плавным серпантином спускающаяся на дно ущелья. Мы огибаем скалу, цепляясь за выступы острых камней, плотно прижимаясь к холодной мохнатой стене всем телом. Ноги мои подкашиваются, ладони исколоты колючим кустарником, за который я хваталась на поворотах. Илько спешит все дальше, лавируя между грудами камней. Наконец крутая тропинка приводит нас к реке. Я оглядываюсь и не узнаю сто раз исхоженное за это лето место. Где знакомые улицы и дворы Старого Села? На их месте лишь камни и песок.

Вокруг сумеречно, но из глаз мальчика выходят как будто лучи, которые освещают всё вокруг, ярко, как маленькие фонарики.

Илько оборачивается ко мне.

– Слушай и запоминай, особенная девочка. Ты попала в далекое прошлое. Все, что нас окружает, – это наш мир, только тысячу лет назад. Вокруг цветет жизнь, рождаются и умирают люди и только в этом месте время навсегда остановилось…

Вот это да! Заброшенный мир, с обломками и остатками жизни, пропавшими людьми и неизвестной судьбой… Но какое я имею к этому отношение? Неприятно засосало в желудке.

– Что же здесь произошло? – подаю я робкий голос.

Над мертвой долиной эхом разносился глухой и печальный голос Илька.

– В те чистые и далекие времена, в Старом Городище в окружении заповедных лесов жили люди-труженики. Они выращивали хлеб, охотились на белок и разводили скот. Одним летним днем случилась катастрофа. «Адский огонь» извергся из земли и смел все живое. Вспышки горячего пара озаряли ночное небо. Густые тучи закрыли солнце. Воздух наполнился гарью и копотью. Все живое было уничтожено в одночасье. Люди и звери в панике бежали от адской тучи, но никто не спасся.

Илько замолкает. Я с грустью гляжу сверху на мертвую долину, на сухое русло реки, на развороченные неведомой гигантской силой груды камней. Значит, в этих развалинах когда-то жило древнее племя, а потом внезапно исчезло в результате неизвестной катастрофы. И никаких воспоминаний не сохранились в памяти людей, которые позже заселили эту местность…

– Ты должна разгадать тайну гибели древнего племени. Именно ты, потому что один раз ты уже спасла меня. Пришло время оживить моих соплеменников. ОН верил, что ты придешь, и передал эту веру мне.

Я вздрагиваю и заглядываю мальчику прямо в глаза.

– Я не знаю, о чем ты говоришь, но я готова. Только не знаю, как?

Илько посуровел.

– Раз в тысячу лет приходит на землю Великое Зло. Ты избрана Высшими силами для борьбы с ним. Когда ты сбросишь с моих соплеменников колдовские чары, восстановится связь времен, люди в прошлом и в настоящем будут спокойно жить еще тысячу лет. Если же ты не сделаешь этого, власть Великого Зла продлится еще целое тысячелетие.

«Я ничего не понимаю», – бился крик в моих глазах. Но голос будто засох.

Илько покачал головой:

– Однако мне пора уходить. Напоследок хочу предупредить, не все свои – друзья. Есть среди них и враги. Будь осторожна, Лерия! Труден будет твой путь. Добрые духи помогут тебе. Знаки тайные оставлены в местах заповедных. Но поспеши! Три дня всего есть у тебя на спасение. Запомни, три дня.

На моих глазах фигура юноши потускнела, расплылась в сероватый туман и исчезла.

Одновременно в природе все резко изменилось. Только что солнце яростно выжигало долину и плоскую вершину Белой Горы, как небо разом заволокло тучами. Поднялся ураганный ветер. Долину моментально окутал густой туман, быстрый вихрь поднялся в небо, а затем врезался в гору, подхватил меня и понес в даль. По дороге я треснулась об сосну и снова потеряла сознание…

Очнулась я на знакомой лесной просеке возле квартального столбика с номером «88». Что такое? Спала я, что ли? Ничего не помню. «Ларку унесло ветром!», – молнией пронеслось в мозгу.

– Лар-ка! Лар-ка! – загудела я тоскливо. Вдруг где-то справа и внизу раздалось неясное шевеление. Я в ужасе подпрыгнула:

– Кто это? Лар, это ты? Ты где? Под землей?

– Под какой еще землей? В канаве я. Угомонись уже, что ты как сирена воешь. И так глаза все в песке, ничего не вижу, так теперь еще и уши заложило.

Я осторожно скосила глаза и увидела, как прямо из-под земли высунулся голубой капюшон, а следом за ним и сама Ларка, целая и невредимая, только страшно грязная, вся в потеках и прилипших листьях. Вместо тщательно уложенных утром волос во все стороны свисали неопрятные космы. Под мышкой она что-то держала.

– Я, когда об березу треснулась, упала прямо в канаву, поползла по ней и выползла к дороге. Смотрю, ты, как флаг на древке, развеваешься. Отцепляйся уже, давай думать, что делать будем, – мрачно буркнула моя старшая сестрица.

С большим трудом мне удалось оторвать онемевшие конечности от деревянного столбика. Как куль рухнула я в песок и поползла к Ларке в канаву. Вдвоем мы ошеломленно рассматривали то, что осталось от дремучего Старого Леса.

Насколько хватало взгляда, деревья стояли голые от корней до верхушек, с почерневшими стволами, словно после грандиозного пожара. Не только с дубов и берез листья облетели, даже с сосен и елей иголки попадали. Даже мох как будто выгорел и торчал из земли неопрятными темными пятнами. Между черными обрубками стволов прямо на наших глазах начала виться неприятная паутина с огромными пауками посередине.

Первой опомнилась Лара.

– Еще пару минут так просидим и нас паутиной заплетет. Нужно выбираться. Но куда?

– Только домой! – выпалила я. – Наверняка дедушка уже вернулся и в панике нас разыскивает.

Как угорелые, понеслись мы по просеке: мимо вывороченных с корнями сосен, усыпавших землю белыми иголками, мимо столетних дубов, переломившихся пополам и полностью лишившихся листвы.

Откуда-то сбоку, из черной лесной чащи, донесся звук, похожий на вой. Вскоре он повторился ближе: не то шипение, не то рычание.

– Волки? – с сомнением прошептала Лара.

«Гномы», – мелькнуло у меня в голове.

Забыв об усталости, мы припустили вперед. Если бы мы только знали, что нас ждет в ближайшие часы, мы бы сделали разворот на 180 градусов и сломя голову побежали бы прочь, в чащу к волкам, за кордон, который начинался через три километра, пешком к маме за шестьсот километров, куда угодно, только подальше от того кошмара, в который нам предстояло окунуться. Только кто бы нас, интересно, предупредил? Разве что воробьи, неведомо как залетевшие в гущу леса и отчаянно чирикавшие…