Здесь столько народу и никто никого не видит по-настоящему, все заняты только собой. Включая и его. Мероприятие публичное. Стах на свободе. Дерьмо.

С паникой он справился уже через минуту. Здесь все же не рудославский лес, после которого он до сих пор ловил флешбеки. Назар отставил бокал на столик и двинулся к Милане, осторожно взял ее под локоть и быстро шепнул на ухо:

— Даньку не видела?

— Собирался смотреть какое-то средневековое оружие, — она повернула к нему лицо. — А что?

— Ничего, мне не говорил, — пробормотал Назар. — А тут людей куча, мало ли…

— Это ты меня сейчас пугаешь?

— Профдеформация, я сколько в охране пропахал. Ладно, пойду найду его, раз он такой самостоятельный.

— А ты типа великий теоретик от воспитания, — фыркнула Милана ему вслед.

На это Шамрай ничего не ответил, только усмехнулся, не оборачиваясь. Свой ответ он приберег для Дани, когда входил в зал, в котором находился отпрыск:

— Тебя мать по заднице охаживала когда-нибудь?

Если честно, то его реально пришлось еще поискать. Потому что никакого зала средневекового оружия в галерее не оказалось. Зато была выставка орудий, изобретенных Леонардо да Винчи. Но, как известно, не только дети, но и взрослые путают значение слов орудие и оружие, что уж с Даньки-то взять с его трояками по паре предметов, о которых уже некоторое время знал Назар и размышлял, что с этим делать, чтобы никто не обиделся, но проблема была решена.

Бо́льшая часть залов галереи на сегодня была уже закрыта и свет нигде почти не горел, да и смотрителей Шамрай особо не наблюдал вокруг. Ощущение, что вся жизнь сосредоточилась на Миланкиной выставке, что и не мудрено. Вот только объявления о средневековой экспозиции, находившейся тут в «мирное» время, развешены были по всем стенам вместе с указателями. Туда Назар и двинулся, решив, что ему бы тоже в тринадцать лет это было бы интереснее, чем горшки и глечики. Спустился в подвальное помещение, откуда лился свет, и обнаружил пытливого отрока, застывшего посреди зала в полном одиночестве с арбалетом в руках. Ага. Значит, все-таки оружие.

— Тебя мать по заднице охаживала когда-нибудь? — громко спросил он, спускаясь к Даниле. — Ты нафига его со стены снял?!

— Попробовать, — отозвался Данька, опуская арбалет.

— Тут чего? Сигнализации совсем нет?

— Да это временная выставка, она интерактивная.

— Ясно. Ты хоть прочитал, как этот арбалет называется?

— Не-а, — честно признался Данька. — Какая разница. Арбалет и арбалет.

— Вообще-то большая. Потому что арбалеты существовали задолго до того, как да Винчи изобрел этот конкретный. Он называется скорострельный. Ну, вообще он должен быть гигантским. Его возили бы на шести колесах и по длине он 27 ярдов. Круто же?

— Капец! — восхитился мальчишка.

— Ну, вот… Но эта схема вполне рабочая и можно применять на небольших, как этот. Ты уже стрелял раньше?

Данька отрицательно мотнул головой.

— Ну давай пробовать, значит, — хмыкнул Назар. — Там механизм интересный, рычажный. Можно будет тоже почитать, схема должна быть.

Пока Шамрай разглагольствовал, его чадо подняло арбалет до уровня глаз и принялось сосредоточенно целиться куда-то в сторону стены, на которой была изображена мишень. А потом Данька зашарил в поисках спускового механизма, но, кажется, не находил сходу. Несколько секунд Назар озадаченно наблюдал за происходящим, а потом рассмеялся:

— Даня, ты вверх тормашками держишь. Потому я и говорю, что сначала надо было посмотреть, что про него пишут. Давай сюда, покажу как надо.

Данила вскинул брови очень похоже на свою мать. И зачем-то спросил:

— А ты это все откуда знаешь?

— Здесь, — Назар ткнул на табличку с описанием экспоната, — все написано. Для внимательных.

— Та не… я в смысле — как держать и вообще…

— Ну, нам такие выставки в Рудослав не возили. Что-то читал в юности, потом в райцентре открыли музей-усадьбу, и там похоже было, с интерактивом. И даже целый зал да Винчи придумали…

В этом месте Назар запнулся. Продолжать рассказ смысла не имело — он в этот музей и сам ходил только затем, чтобы погулять там с Морисом. Аня в последний момент не пустила, рассудив, что пусть лучше сын поможет растения опрыскивать у бабы в саду. Морису тогда было девять, он закатил истерику, обвинили Шамрая. Сколько подобного было до, сколько подобного было после — не счесть. Нескончаемый мазохизм.

— Короче, — проговорил он, забирая арбалет у Дани, переворачивая, прицеливаясь и переходя на полушепот: — смотри, видишь? Вот так надо.

И нажал на рычажок, приведший в действие стрелу. Та звонко ударила по стене точно в яблочко, срикошетила, полетела куда-то вбок, пока не встретила на своем пути здоровенную напольную вазу — то ли реально древнюю, то ли копию, то ли стилизацию, история умалчивает. Вот ее она с грохотом и расколошматила в осколки на глазах офигевших Назара и Данилы.

И почти сразу, как им показалось, помещение заполнилось людьми — охрана, администраторы, любопытные гости. Среди этой галдящей толпы оказалось только два невозмутимых зрителя — Милана и представительница штата уборщиц, вооруженная ведром, веником и совком.

Назар суетился, объяснялся с администрацией, что-то говорил о том, что если стрелковое оружие, хоть и с тупой стрелой, в общей доступности, то надо и бьющиеся предметы из зала убирать, но не перегибал, сильно не спорил, поминутно оглядывался на Милану, слушавшую рассказ Дани о том, что папа не виноват, он же попал в цель, а стрела потом отлетела. Соглашался выплатить музею компенсацию (благо, не все деньги мира, ваза и правда оказалась стилизацией, а не оригиналом каким-нибудь из пятнадцатого века). Потом его уволокли из зала на административный этаж, где ему выписали квитанцию, по которой надо было сделать выплату, ему становилось все смешнее от происходящего и он в очередной раз объяснял, что надо бы и с техникой безопасности разобраться, так-то он все возместит.

В общем, вернулся на Миланкину выставку Назар спустя добрых минут сорок, готовый к тому, что сейчас и здесь получит по шапке за то, что по своему обычаю все испортил. Но, похоже, в этом зале с Миланиными шедеврами никто даже не догадывался о том, что произошло внизу, да и она сама выглядела непринужденно, будто бы все в самом деле в порядке. Не зная, стоит ли поганить ей настроение своей физиономией или уже пойти, скупить половину ее изделий и свалить домой, Назар все-таки не удержался. Решил еще раз посмотреть на нее вблизи, вот такую — счастливую и расслабленную. Потому и подошел, перехватив ее между очередными собеседниками.

— Я все решил, — проговорил он как мог беззаботно, — вроде бы, меня даже не посадят.

— Я, конечно, за тебя рада, — усмехнулась Милана, — но меня больше беспокоило, чтобы не явились какие-нибудь личности, заботящиеся о детях. Так что я тоже все решила.

— Вот черт… Да что мы такого делали-то?

— Ну вообще-то хулиганили, — рассмеялась Милана. — Там, между прочим, камеры, пришлось договариваться с начальником охраны, чтобы она случайно… сломалась. Не хватало еще, чтобы в школу сообщили.

Ее смех слегка обнадежил. Нет, заворожил. И его губы сами собой расплылись в улыбке.

— Я ему хотел на прикладном примере показать полезность истории. Короче… как обычно, — неловко пояснил он. — Где он, кстати? Испугался небось?

— Да как-то не очень. Но чтобы подумал над своим поведением, я отправила его домой. С мамой.

— Он не виноват, я же типа… поощрил.

— А он уже не маленький и должен сам думать.

— Не ругай его сильно, ладно? Лучше меня.

— Тебя уже поздно. Не исправить.

— Ну… я же все-таки немного изменился, а? Работал над собой. Ты хоть заметила?

— Хвастаться ты любил всегда, — снова улыбнулась Милана.

— А ты — меня осаживать. Если честно, то и хвастаюсь я только перед тобой.

— С трудом верится.

— Правду часто принимают за ложь… — Назар усмехнулся и вдруг понял. Она иголки спрятала. Совсем спрятала. И черт его знает, что спровоцировало — шампанское, да Винчи или разговор с любезным директором галереи, но прямо сейчас он, не иначе как сдуру, сделал еще один шаг к ней, понимая, что есть шанс не покалечиться, и совсем стирая пространство между ними. Глубоко вздохнул, наполнил грудь ее запахом вперемешку с кислородом, необходимым для функционирования организма. И выпалил: