Бегать ей пришлось несколько часов. То режиссеру что-то не нравилось, то прочие участники ошибались, то Милана с отечественными рокерами откровенно дурачились. Пока всем не надоело, и они дружно решили устроить перерыв. На площадку подвезли пиццу, салаты и напитки. Снова стало шумно. Музыканты раздавали автографы и фотографировались с фанатками. А Милана, нацепив на нос солнцезащитные очки-лисички и подхватив упаковку овощного салата, намеревалась отдохнуть в стороне от толпы. Но взгляд ее сам обратился к тому месту, где она видела Назара перед началом съемок, и, понимая, что ничуть не удивляется, Милана обнаружила его все там же.

Он с невозмутимым видом сидел прямо на земле, постелив на траве бомбер, притащенный из машины, и внимательно наблюдал за ней, покручивая в пальцах зажигалку. Ни дать, ни взять, крутой бизнесмен в заботах. Видимо, заботы и принесли его на острова, и неважно, что посреди реки, на которой стоял Кловск, а никак не Канарские. Острова же.

Когда она подошла, Назар легко улыбнулся ей и сказал:

— Приятного аппетита. Кофе твой остыл, но это, наверное, к лучшему. Опять жара начинается.

— Ты зачем здесь? — игнорируя его слова о кофе, спросила Милана.

— Других вариантов, чтобы тебя увидеть, не придумал, пришлось сюда приехать.

— Исчерпывающе.

— Ну да… Нам нужно поговорить.

— Нам не нужно поговорить! — вспылила Милана. — Как тебе это еще объяснить?

— Удели мне несколько минут, и я свалю из твоей замечательной жизни.

— Я не понимаю, почему ты никогда не можешь понять с первого раза. У меня нет для тебя времени. И не будет.

— Но ты же подошла! Стоишь, злишься.

— За тем и подошла, — сдержанно проговорила она. — Я устала натыкаться на тебя везде и постоянно.

— Ты сейчас живешь в Кловске?

— Тебя это не касается, — отрезала она.

— С чего бы? — без тени улыбки спросил Назар. — Я же тоже здесь теперь живу. А судя по вчерашнему, он для нас обоих тесен. Мне надо понимать, как прокладывать маршруты, чтобы не попадаться тебе на глаза, а то вдруг ты меня заметишь.

— Значит, я сделаю вид, что мы не знакомы, — хмуро сказала Милана и, развернувшись к нему спиной, деловито потопала обратно к месту съемок.

А вслед ей донеслось — громко и мрачно:

— Я нашел в хате бабы Мотри твою сережку! Ты потеряла! Вернуть или как?

— Выбросить, — отозвалась она, не оборачиваясь.

Легко советовать другим.

Но правда заключалась в том, что сама Милана нередко пользовалась этой известной традицией. Она выбрасывала предметы, воспоминания, порой людей. Это оказалось единственным способом справляться с болью и обидой, которым она не могла позволить взять верх над собой.

Именно поэтому однажды много лет назад она очутилась в небольшом городке на берегу Атлантики. Милане нравилось в Трали, где первый раз она оказалась случайно. Там, бог знает с чьей подачи, была организована съемка рекламного ролика для известного ювелирного бренда, но ей настолько приглянулся городок, что уже через пару месяцев Милана прочно обосновалась в арендованной квартире, где с энтузиазмом принялась вить гнездо для себя и Данилы, прогоняя мысли о том, что за короткий период времени делает это уже в третий раз, и искренне желая остановиться. В конце концов, именно сейчас и именно здесь ее все устраивало.

Их квартира занимала половину небольшого старого двухэтажного дома среди таких же одинаковых домов вдоль одной из центральных улиц в паре шагов от городского парка. Из-за того, что все здания были выкрашены в разные яркие цвета, улица всегда казалась Милане веселой, праздничной и очень теплой, несмотря на северный характер самого города и его жителей. Стены жилища, в котором обосновались Брагинцы, были оливкового цвета, белые наличники ярко выделялись на их фоне, а в эркере на первом этаже Милана устроила зимний сад. У заднего входа имелся уютный палисадник, где очень скоро появились качели и небольшой надувной бассейн для Даньки.

У них не бывало гостей. Милане на удивление хватало сына и его няньки. Зденка была добродушной женщиной средних лет, чешкой по национальности. Она легко сдружилась с обоими Брагинцами. Даньку расположила тем, что всегда поддерживала его желание провести время на свежем воздухе. А Милану подкупила ее честность. С присущим ей чувством юмора, после беседы с несколькими претендентками, которых ей присылало агентство по найму, она остановилась именно на Зденке после того, как та с самым невозмутимым видом откровенно заявила: «Я люблю детей, но не до такой степени, чтобы заводить своих». И ни дня не жалела. Зденка оказалась непоколебимым тылом и была рядом до самого отъезда Миланы из Ирландии.

Первое время часто приезжал Олекса. Сначала помогал обустраиваться, потом просто в гости. Иногда они все вместе отправлялись куда-нибудь в отпуск. А когда Олекса и сам, наконец, обзавелся семьей, наведываться они с Марусей стали реже, но обязательно являлись на день рождения Данилы. И всегда весело проводили время, что не зависело от того, были они активными в поисках развлечений или подражали тюленям, уютно расположившимся на солнышке.

Уверенная в правильности выбора профессии, Милана выбрасывала из головы тревожащие воспоминания об отношении к этому отца и Назара. И каждый раз, получая новый выгодный контракт, который находило ей агентство, она искренне радовалась, как ей повезло. Ее работа приносила не только средства для содержания своей маленькой семьи и их дома. Куда важнее было то, что она позволяла Милане иметь достаточно времени, чтобы заниматься сыном.

Данька рос любознательным, непоседливым и до щенячьего восторга обожающим море — в любое время года. Он влюбился в него, кажется, с первого взгляда, когда Милана привезла его на Банна Стренд — пляж недалеко от Трали. Она долго помнила его глаза, полные восхищенного изумления и громкий радостный лепет, в котором еще было не разобрать слов. Милана успела сделать несколько фотографий в тот день, и одна из них стояла в рамке на комоде в ее спальне не один год. Спустя время, уже в Кловске, ее сменили другие, не менее забавные и значимые.

После того они стали завсегдатаями пляжа. Зимой в качестве альтернативы их иногда заносило в парк водных развлечений. Милане там нравилось, в то время как сын милостиво позволял привозить себя в Аквадом. Никакой аквапарк не мог сравниться с настоящим океаном по его авторитетному мнению. Даниле было три, когда он заявил, пока еще не выговаривая всех букв и собирая в короткие предложения слова из разных языков, что он желает научиться плавать «как взрослый». Сперва Милана не восприняла его намерение всерьез, но очень скоро упрямство, унаследованное ребенком от обоих родителей, взяло верх. После очередного деловитого вопроса сына, ну когда же они, наконец, пойдут устраивать его в бассейн, Милане оставалось лишь кивнуть, с трудом сохраняя серьезное выражение лица, и в самое ближайшее время озадачиваться подбором личного тренера для Даньки.

Уже следующим летом он радостно показывал матери свои достижения в естественных условиях. Те, собственно, были не только в плавании, но и в баловстве, благодаря которому Милана познакомилась с Райаном. Это случилось в самом начале пляжного сезона, когда взрослые с опаской сидят на берегу, а дети до синих губ резвятся в воде. После никто не мог вспомнить в подробностях, как так получилось, что Данила, намереваясь окатить из ведерка Милану, споткнулся, и холодная морская вода взбодрила отдыхавшего рядом мужчину. Ничего смертельного. Но потом было много извинений, Данька, как нашкодивший щенок, прятался за матерью, Милана предлагала посильное возмещение ущерба в виде сухого полотенца, а пострадавший без обиняков разглядывал ее фигуру и мордашку, которая и без грима выглядела слишком привлекательно.

Райан был старше ее на девять лет и занимался чем-то связанным с энергией ветра. Милана в этом ничего не понимала, но увлеченно кивала, когда он рассказывал о своей работе. Последние пять лет он жил в США, но когда компания, в которой он успел за это короткое время сделать неплохую карьеру, решила расширяться у него на родине, то не задумываясь, согласился приехать в Ирландию — тянуло домой. Он обитал пока на съемной квартире, но уже через пару недель они подыскивали дом, чтобы поселиться в нем всем вместе.