Тоннель петлял, фонарик на телефон гробил заряд. А под землей гаджет больше ни на что и не годился, разве что делать фото развилок, чтобы не заблудиться. Алиса вцепилась в рукав моей куртки. Мецтли тихонько ворчала на собачьем и ступала рядом, то и дело задевая мое колено.

Наши собственные тени бегали по сводчатым потолкам. Звук шагов отскакивал от кирпичной кладки и улетал далеко вперед. На полу не оставалось ни следа, как не водилось ни единой пылинки, будто в тоннеле кто-то ежедневно тщательно убирался.

– Смотри, еще знаки! Там! – Алиса указала на угол. – Только не понятно, куда идти.

Справа возник новый узкий коридор.

– Постой, – задумчиво изрек я и достал из кармана карточку с приглашением. – Если это действительно указатели… смотри, на приглашении последовательность символов. Знак омелы, затем тот, что был раньше, а теперь этот. Значит, идем в коридор. Прямо стоят совсем другие закорючки. Знаешь, любой дурак сориентируется. Никудышная конспирация.

– Ты боишься, что мы явимся с пустыми руками? Эдита ведь выставила условие.

– Нет, я не собирался тащить к охотникам-пенсионерам Северину, как велела Эдита, – язык не повернулся назвать ее матерью, ведь она желала смерти моей возлюбленной.

– Мы ничего не знаем об охотниках, – констатировала Алиса. – Об их традициях и нравах. Не знаем, влюблялись ли они прежде в вампиров. В этих же самых или в других?

– Мы даже не знаем сколько их. Ты права, мы выросли в шорах, спрятанные от важной части реальности. Теперь такое ощущение, будто я провел половину жизни в деревне без интернета и телевидения.

– Похоже, – хихикнула сестра. – А вообще, семейные тайны – это самое паршивое, что есть на свете. Вовсе не чудовища-кровопийцы. Одно дело, когда друг другу врут чужие люди. Но когда скрытничают родные! В семье важно доверие, чтобы положиться на близких. И в паре… это ведь самое главное.

– Обычно девчонки верещат о любви, которая затмевает любое предательство.

– Разве можно любить кого-то и не доверять?

– Ты поэтому до сих пор одна? И он прав? – Я не решился снова произнести имя вампира. Видимо, слова Тристана действительно задели ее за живое. И синеглазая глупышка, сама того не замечая, снова возвращалась к болезненной теме.

Алиса потупилась и задумалась. А может, посчитала, что я проявляю мужскую солидарность и защищаю Тристана, поэтому дальше шла молча и тщательно разглядывала ровный бетонный пол. А потом вдруг резко потащила меня за окованную металлом дверь. Та легко поддалась, как только ее коснулся кулон. Я бы не увидел знаков, но они вспыхнули на деревянной поверхности створки вокруг неприметной вмятины и точно совпали со следующей группой на карточке.

Винтовая лестница за дверью буравчиком впивалась в темное нутро подземелья. Снизу веяло прохладой и морем, будто воды Калининградского залива просачивались с далекого берега прямо под город.

– Что-то не так, – насторожилась Алиса. – Чувствуешь соль и водоросли?

– Скорее всего дальше затопление, – согласился я.

– Если все старые дома соединены тоннелями, и мы ищем выход в один из них, для чего вообще спускаться глубже?

– Вернемся и попробуем расшифровать знаки? Скорее всего мы чего-то не поняли, – предложил я и легонько потянул сестру за руку. Мецтли согласно чихнула и помотала вытянутой мордой, смешно пошевелив мелкими черными усиками. – Рядом река и море. В городе мягкий торфяной грунт. Вряд ли можно двигаться по нижним проходам. Да и нужно ли? Впрочем, я не специалист. Построили же как-то эти своды, и тоннель под Ла-Маншем. А в последнее время мы сталкивались и не с такими чудесами…

– Вернемся. И кушать хочется, – пожаловалась Алиса. В подтверждение ее живот заливисто загудел, мой вторил многосложным урчанием. – А что если…

Я хотел пошутить, но сестра внезапно пошатнулась, прильнула ко мне и прижала палец к губам. А затем буквально затолкала на узкую лестницу и поманила Мецтли:

– Скорее, милая собачка! Я, кажется, знаю!

Показалось, что мы спустились всего лишь метров на десять и уперлись в кирпичную кладку.

– Куда теперь? На вокзале, куда меня водил Тристан, тоже были замурованные проходы.

Алиса указала наверх. И я понадеялся, что мы наконец пойдем обедать.

– Почему ты говоришь одно, а делаешь другое? – для порядка возмутился я и шутливо закатил глаза к потолку. – Так поступают все девушки?..

Вопрос перешел в удивление, и я с приоткрытым ртом поднялся на носочки. Под самым сводом, над нашими головами пульсировал крупный одиночный символ.

– И как же ты узнала? – Я все еще пытался понять женскую логику.

– Почудилось.

– Чего? – Развернул сестру за плечи и вгляделся в растерянное лицо. – Эй, это не ответ.

– Из плеча будто бы потекла кровь, а потом ногу прожгло. И я подумала… Ну знаешь, у нас тут пол, а этажом ниже на том же месте потолок. Если подсказка на потолке, а я наступила на это место ногой…

– Показывай, – прервал я поток глупостей и рванул полы ее пальто в стороны. Блуза действительно пропиталась свежей кровью. – Ничего не показалось, дурашка. Тебе надо сегодня отлежаться, а не разгуливать по подземельям. Сорвала корочку! Марш на выход!

– Да постой же, Радомир! – Алиса уперлась руками мне в плечи, ногами в ступеньку и приготовилась к активному сопротивлению. – Это же не случайность! Надо выяснить, куда ведут нас символы. Прямо сейчас! А отдохнула я достаточно… в доме вампира.

Оступившись больше от неожиданности, чем от приложенной силы, я прижался плечом к кирпичной кладке. Холод кольнул даже через толстую кожаную куртку. А спина ухнула в чернеющий провал. Алиса полетела следом за мной. Мецтли залаяла, отправила блуждать по тоннелям тягучее эхо, которое быстро превратилось в жутковатый гул.

Тристан: дом братьев-вампиров

– Совсем охренел? – прорычал Руслан сквозь зубы, ерзая на кровати.

Я перенес брата в спальню, побоялся, что кабинет не выдержит его пробуждения и лишится окон. А мне бы хотелось сохранить карты и остатки аппаратуры. Каждая группа в моем подчинении поставляла на сервер данные видео-наблюдений по своим районам.

– Допустим, – холодно признал я.

Сердце в груди неожиданно ударило два раза подряд, и я пропустил мимо ушей поток нецензурной брани на нескольких языках, прислушиваясь к собственному организму.

– Показалось, – облегченно выдохнул вслух.

– Нет, мне не показалось, Тристан. Ты давно собираешься прикарманить вкусную девчонку себе! Она снова была в нашем доме и заляпала полы и мебель кровью. Здесь же теперь невозможно находиться! Нужно срочно убрать все, иначе захочется на охоту раньше срока. Развяжи меня! Дери тебя бухгальер, Тристан! Ты меня слышишь?!

Тучи родного города не бывали серыми, отражали землю с ее многочисленными красками. Они клубились и танцевали в небе за окном, то уплотняясь, то истончаясь до легкой дымки. Но чаще всего они пропускали лучи зеленого спектра, отчего лица людей делались угрюмыми, мертвенно бледными. Сегодня же на лицо Руслана падал лиловый свет, придавая брату нежности, которой ему так не хватало. А несколько минут назад, спящим он гораздо больше походил на меня, без лишних ужимок и нарочитого веселья.

Теперь, подобно разъяренному бухгальеру, он хищно скалился, ожидая ответа, но оставался приятным, родным, близким. А я больше не чувствовал ничего особенного в крови Алисы. Аромат, конечно, аппетитный, но не более, чем у остальных. Я принюхивался маленькими порциями, чтобы Руслан не заметил моего смятения. Отвлекался на хмурый пейзаж, лишь бы не признаваться ни себе, ни брату в очевидном.

– Не знаю, что ты в ней нашел.

Притворяться глупо, мы ведь обсуждали запах ее крови прежде. Но со мной что-то не так.

При этой мысли сердце стукнуло аж три раза подряд и заныло, как не ныла ни одна мышца в моем теле с тех самых пор, когда мать совершила надо мной алхимический ритуал. Я уже и забыл, каково это.