– Ты что?! Господин запретил с ним ехать!

– Слушай ты, подлиза зелёный! – Вихан ухватил гоблина за футболку на груди. – Господа в Неблагом Дворе остались! А змей нам не господин! И вообще, если бы не я… не мы, все трое, не было бы сейчас никакого змея!

– Не боишься, что он тебя заставит домой пешком возвращаться?

– После той перестрелки я уже ничего не боюсь. – Лепрекон ухмыльнулся. – А на Ярмарку мне до зарезу надо. Так поможешь или нет?

Дьюи кивнул и взял ключи. Потом, вспоминая об этом, он отчаянно жалел, что не стукнул Вихана чем-нибудь тяжёлымпо голове и не запер в кладовке.

***

Что говорила Айри по телефону, Кунла не слышал – Лорн крепко прижимал трубку к уху. Но догадаться было не сложно.

– А ты видел, как Винни перекидывается? – шёпотом спросила Спайк.

– Вообще-то нет. Только краем глаза однажды. Но он тогда быстро исчез. А потом я поклялся, что никому не расскажу, что видел. Хотя и не видел ничего, – путано объяснил Кунла. У него не только язык, но и мысли путались, когда гругаш оказывалась рядом. Да ещё в душистом венке из молодых листьев и новом платье.

Весна подействовала и на Винни, и на Спайка. Но если кайт-ши второе обличье скрывал, то гругаш свою женскую сущность демонстрировала с удовольствием. Особенно после того, как Лорн подарил ей на весеннее равноденствие шёлковое платье и цветочный шампунь. Теперь белёсые, словно выгоревшее сено, волосы гругаш блестели, а сама она постоянно вертелась возле змея.

Кунла тосковал. Зимой всё было просто: они согревали друг друга – озябшие души, последыши, изо всех сил старающиеся сберечь искорки родной магии. Тогда Кунла ждал весну, а теперь… Бельтайн на носу, а радости никакой. Даже поговорить не с кем. Винни огрызается на каждое слово, а Спайк всё время с Лорном. Конечно, ейсо змеем интереснее, они почитай что ровесники.

Вообще-то, фэйри не обращают внимания на возраст, но только после ста лет. А Кунла и пол столетия на прожил, вот его и шпыняют все, кому не лень. Даже эти… кошмары подкроватные, которых Лорн непонятно зачем притащил в дом!

– Благодарю за сведения! – Манурм грохнул трубкой по телефону. – Я с ума сойду этой весной! Вы нашли мои часы?

– Ищем! – Кунла клятвенно прижал руки к груди. – Может, ты их в парке обронил, а сорока утащила?

– У меня не живут сороки! Дриады их не любят, слишком шумные.

– Чужая залетела, – предположила Спайк.

– Крупные птицы через ограду без позволения не перелетают. Ищите в доме. И побыстрее, у меня важная встреча.

– На Ярмарке гоблинов? – встрепенулся Кунла. – А можно мне с тобой?

– Нельзя! – отрезал Лорн. – И никого больше не куплю, даже не заикайся. Разберитесь сначала с теми, кого я в прошлый раз привёз. Где они, кстати?

– Где-то здесь, – туманно ответила Спайк. – Не беспокойся, они безвредные.

– Относительно, – буркнул Кунла, косясь в угол гостиной.

Дон быстро обернулся, но успел заметить только метнувшуюся под диван тень. В тени что-то блеснуло. Не иначе как пропавшие золотые часы.

– Поймать и запереть в клетку! – приказал манурм. – Прямо сейчас. Иначе все останетесь без ужина.

Кунла и Спайк переглянулись. Угроза была нешуточная. В поисках часов Лорн перерыл их комнаты, попутно разорив все тайники с запасами на чёрный день. Сказал, что тараканов разводят. И никого они не разводят, сами всё до крошечки съедают!

– Не понимаете по-хорошему, будет по-плохому! – Лорн выдернул из стойки в углу трость и лёг на пол, заглядывая в темноту, гораздо более глубокую, чем позволяло поддиванное пространство. Темнота смотрела на него двумя парами жёлтых глаз и чем-то позвякивала.

– Отдайте часы! – потребовал Лорн и пошуровал тростью под диваном, но ничего не нашарил.

Глаза зажмурились, позвякивание стало громче.

– И это бывшие боги Корнуолла! – Манурм плюнул и поднялся. – Спайк, неси клетку.

– Не надо их в клетку! – Гругаш рыбкой нырнула под диван. Кунла – за ней.

Последовавшие за этим шипение и треск заставили Лорна передёрнуться. «Если испортят мне паркет, вышвырну за ворота! – подумал он. – И в каком помрачении рассудка я купил это двойное недоразумение?»

Взять в заповедник Букку-бу предложила Айри, когда Лорн спросил, нет ли у неё кого на примете из последних фэйри.

– Вообще-то их двое: Букка Чёрный и Букка Белый, – пояснила она. – Но они всегда вместе. В старые времена в Корнуолле им поклонялись, как богам, особенно рыбаки и крестьяне. Оставляли для них рыбу или куски хлеба. И обязательно проливали на землю пиво, чтобы Букка-бу отплатил удачей. А ещё раньше им жертвовали детей.

«Разжалованные» боги среди фэйри – не редкость. Но двойной Букка-бу заинтересовал Лорна. Продавец, торгующий на Ярмарке гоблинов живым товаром, с готовностью взялся выполнить заказ. И даже запросил вполне разумную цену.

«Уже тогда надо было насторожиться!» – Лорн, скрестив руки на груди, наблюдал, как Спайк и Кунла вытаскивают из-под дивана воплощение детских кошмаров.

Отличались близнецы только цветом и напоминали помесь костлявых лисиц и пауков-переростков. Восемь тощих лап оканчивались пальцами с цепкими когтями, которыми бывшие боги орудовали с ювелирной ловкостью.

– Вот! – Исцарапанный Кунла протянул Лорну сложенные чашей ладони. В них лежали вскрытые и выпотрошенные часы.

– Они просто хотели узнать, кто внутри тикает! – заступилась Спайк. Она единственная понимала шипение близнецов. – Они починят.

– Полчаса! – процедил Лорн. – И если не уложатся в срок, вы все отправитесь в подвал.

– Мы-то за что?! – взвыл Кунла.

– Они – за вредительство. А вы – за то, что не уследили!

«Сбегу! – мрачно подумал Кунла. – Заберу Флейту и сбегу к Айри. Она единственная меня любит».

– Раз, два, три, четыре, пять, вышла киска погулять… – бормочу я себе под нос, наблюдая, как мой тигр подкрадывается к беспечно скачущей по камням курице. То, что курица эта синяя, с чешуйчатым хвостом и двумя головами, его не останавливает.

Кончик полосатого хвоста дрожит от нетерпения. Прыжок, заполошный вопль в две глотки, и вот уже мой тигр стоит, ошалело мотая головой. В зубах извивающийся хвост, в глазах удивление. Курицы и след простыл. Умчалась новый хвост отращивать.

– Когда он у тебя поумнеет? – спрашивает Баюн.

– Не за тем держу. – Я подвигаюсь на пригорке, освобождая для кузена нагретое место. – Умников мне и без него хватает.

– Красиво у тебя тут. – Баюн садится, оборачивает лапы дымчатым хвостом. – Только мрачновато.

– Это временно. У фениксов сезон размножения наступил, а размножаются они сам знаешь как. Огня без дыма не бывает.

Некоторое время мы молчим, наблюдая, как по багровому небу расползаются пепельные облака.

Кузен – редкий гость в моих владениях, и оттого постоянно забывает, как быстро здесь всё меняется. В этот раз он выпрыгнул из теневой щели между двумя менгирами и угодил прямо в гнездо синих кур. А гнёзда эти пташки делают из навоза, чтобы обеспечить яйца теплом.

Пока Баюн отряхивался, прибежал мой тигр. Чует, бродяга полосатый, когда я нервничаю. Нет, с кузеном мы не ссорились, но без важного дела он на Обратную сторону не приходит. Даже за живой и мёртвой водой предпочитает гонцов присылать. Неужели на этот раз столько водыпотребовалось, что вороны не донесут? Плохо дело, если так. Источник живой воды у меня не бездонный: тощая струйка сочится из камня, за год еле-еле ведёрную чашу наполняет. А я из этого запаса большую часть уже потратил. Пара глотков на донышке плещется. И объяснять кузену, куда живая вода делась, у меня ни малейшего желания нет.

Тигр подбирается ближе, не спуская с Баюна глаз.

– Спокойно, малыш, – говорю. – Иди, погуляй, пока взрослые разговаривают.

Тигр обиженно фыркает и лапа за лапу фланирует к стоячим камням. Ложится там, повернувшись к нам задом, и что-то грызёт с зубодробительным хрустом. Баюн тихонько смеётся: