«Семь утра. Ещё так рано», — я стону. Боже, я стала ленивой. Я улыбаюсь, вспоминая свою прежнюю жизнь, когда мне приходилось приходить на работу к семи утра.

Ладно, лентяйка, пошевеливайся.

Вздохнув, я вылезаю из кровати и хватаю халат. Надевая тонкую одежду, я медленно спускаюсь в комнату для завтраков, чтобы поесть с Томом и Габриелем.

«Это странно», — замечаю я, входя в пустую комнату. «Где они?»

Я просовываю голову на кухню, где шеф-повар Нора готовит завтрак.

— Доброе утро! — весело окликаю я.

— О, здравствуйте, мисс Саттон, — отвечает вежливая пожилая женщина. — Я как раз заканчивала готовить фруктовый салат, а в духовке разогревается пирог с заварным кремом.

Я улыбаюсь повару.

— Звучит потрясающе.

Она улыбается мне в ответ. За последние несколько месяцев мы с Норой сблизились благодаря её любви к кулинарии и моей любви к еде.

— Кофе, мисс? — один из дворецких протягивает мне дымящуюся кружку.

— Спасибо, — говорю я и с благодарностью принимаю её. Насыщенный аромат сразу же поднимает мне настроение.

— Том и Габриель дома? — я небрежно спрашиваю, пока дворецкий наливает немного сливок в мой кофе.

— Сегодня утром им пришлось отправиться в город, мисс, — отвечает он.

Я хмурюсь от этой информации.

— О, понятно, — это всё, что я говорю, и делаю глоток своего кофе. Верно. Они упомянули, что сегодня им нужно будет съездить на Манхэттен. Я пытаюсь выбросить это из головы. Иногда требуется личное внимание братьев, и никакая телеконференция не поможет.

— Вы хотите позавтракать наверху, во внутреннем дворике или, как обычно, на солнечной террасе? — спрашивает меня шеф-повар, прерывая мои размышления. — Я спрашиваю только потому, что вы, возможно, не захотите сидеть за этим гигантским столом для завтраков в полном одиночестве.

По какой-то причине эти слова странно задели меня.

Совсем одна?

— Ты не возражаешь, если я съем это здесь? — я жестом указываю на элегантную стойку. — Иногда мне становится немного одиноко, когда парней нет дома весь день.

Я криво улыбаюсь, задаваясь вопросом, почему я чувствую себя такой не в духе этим утром.

Вероятно, потому, что они не попрощались, как обычно.

Нора просто наклоняет голову, показывая, что мне рады на кухне, и тот же дворецкий готовит для меня место на кухонном островке.

Пока старший повар готовит мне завтрак, я не могу избавиться от чувства лёгкого разочарования из-за того, что ни один из братьев не догадался разбудить меня перед уходом. Обычно они запечатлевают поцелуи на моей щеке, и я сонно улыбаюсь, даже если ещё не совсем проснулась.

— Во сколько уехали Том и Габриель? — спрашиваю я дворецкого, когда дворецкий ставит передо мной тарелку.

— В шесть часов, мэм

— О, так рано.

Знаю, что это ерунда, но вчера они были такими странными.

Я пытаюсь отмахнуться от своего беспокойства, зная, что, как только они вернутся домой сегодня вечером, я смогу спросить их, почему им снова пришлось ехать на Манхэттен. В этой поездке определённо есть что-то странное, учитывая вчерашнее текстовое сообщение. Я принимаюсь за свой завтрак, предвкушая предстоящий день и стараясь подавить ощущение, что что-то не так.

Примерно через час и две большие порции пирога с заварным кремом я сижу на низком табурете в своей гардеробной, окружённая ворохом одежды.

По какой-то глупой причине я решила, что сегодня будет идеальный день для реорганизации всего моего гардероба. Но сейчас, глядя на груды нежного нижнего белья и дизайнерских нарядов, я жалею, что осуществила свой план.

Я беру шелковистое платье персикового цвета и провожу мягким платьем по лицу. Это изящное изделие стоит больше денег, чем я заработала бы за неделю в «Дрейпер Пибоди», и я не могу не чувствовать себя избалованной и смущённой из-за того, что у меня такая прекрасная одежда. Я беру вешалку и осторожно продеваю её в бретельки-спагетти.

Я беру другой топ — кашемировый свитер. Я сказала Тому, что в июле мне не нужен свитер, но он проигнорировал меня, заявив, что он идёт к моим глазам и что он не может рисковать тем, что он исчезнет к приходу осени.

Я закатываю глаза и улыбаюсь одновременно.

Эти парни не умеют принимать «нет» в качестве ответа.

Я откладываю свитер в сторону и смотрю на стопку передо мной.

«Как разложить? — размышляю я. «По стилю? По цвету?»

— Сначала стиль, потом цвет, — решаю я и приступаю к трудной задаче сортировки одежды.

Поначалу, когда Том и Габриель открыли мне мой собственный банковский счёт, я немного стеснялась. Я не взяла ни пенни, за исключением нескольких предметов первой необходимости. Но когда они поняли, что я не использую деньги, мужчины решили вместо этого нанять личного стилиста и попросить её подобрать для меня подходящие наряды.

Я качаю головой в ответ на их настойчивость и хихикаю. Теперь у меня есть гардероб, достойный королевы, в комплекте с бальными платьями, дизайнерской одеждой и даже шалью из страусиных перьев. Это невероятно. Я замечаю свою старую спортивную сумку, скромно стоящую в углу огромного шкафа, и снова хихикаю.

Странно думать, что я пришла сюда с горсткой футболок и несколькими платьями.

Но сейчас, стоя среди красивой одежды и размышляя о своей ситуации, я чувствую себя по-настоящему счастливой. Да, иногда мне кажется, что я играю в переодевание, когда надеваю одно из изысканных вечерних платьев или абсурдно дорогую пару джинсов. Но я счастлива, и дизайнерский деним облегает мою попу так, как это ценят мои возлюбленные.

Я нежно прикасаюсь к одному из изящных вечерних платьев. Низ платья гладкий, тёмно-зеленый, и оно покрыто десятками вышитых вручную рисунков из бисера. Я с любовью вздыхаю, поглаживая ткань.

Я до сих пор помню свой первый праздничный ужин с Томом и Гейбом. Я нервничала в своём абсурдно дорогом бальном платье, в то время как Том и Габриель щеголяли в смокингах. Трапеза тоже была изысканной, состоящей из нескольких блюд и нескольких различных сортов вина, подходящих к каждому блюду. Я была совершенно смущена своим незнанием формального обеденного этикета, и в тот конкретный вечер я села за стол и уставилась на ряд вилок, ножей и ложек, разложенных передо мной. Я слышала старую пословицу: начинай с одного конца и продвигайся к середине каждого блюда, но никто ничего не говорил о том, какие ложки использовать и когда.

Я слегка съёживаюсь, затем улыбаюсь, вспоминая момент, когда я взяла то, что должно было быть кофейной ложкой, и использовала её к десерту.

Увидев, что Том потянулся за другой посудой, я сразу почувствовала себя глупо и неуклюже уронила посуду на пол.

Но именно в тот момент я поняла, какие оба брата милые.

— Хм-м-м, — сказал Том, — я не знаю, почему мы не можем просто использовать ту ложку, которая помещается у нас во рту. Я ненавижу ложку для шербета, — он показал её мне. — Она такая крошечная, что мне кажется, я её раздавлю.

Габриель поднял столовую ложку.

— И это чудовище. Как, чёрт возьми, кто-то должен запихивать это в рот?

Я помню, что улыбалась от брата к брату, точно зная, что они делают — пытаются заставить меня почувствовать себя лучше из-за моей ошибки.

И с тех пор они проявляли особую заботу о том, чтобы обучить меня всем тонкостям этикета, в то же время признавая своё собственное отвращение к некоторому снобизму, который сопутствовал этому. Они сострадательны и добры, и я вздыхаю с улыбкой.

«Мне действительно повезло», — думаю я, аккуратно вешая модное зелёное платье.

Затем раздаётся предательский сигнал тревоги на моём телефоне, и я протягиваю руку, чтобы проверить его.

Может быть, это кто-то из парней!

К моему разочарованию, сообщение не от обоих братьев, и меня раздражает, что я не получила ни одного сообщения ни от одного из них за весь день.

«Они могут быть просто очень заняты», — думаю я. «Перестань быть такой прилипчивой, Мишель».