Я смотрю на разгневанного мужчину, мой собственный рот раскрыт от шока.

Почему он это делает?

Я удивляюсь, искренне не понимая, что могло послужить причиной такого сурового и несправедливого наказания.

Может быть, это из-за всех остальных женщин? Он сказал «симпатичное личико», и я знаю, что он приударял за несколькими другими женщинами в офисе. Даже бедняжка Джун сказала, что он загнал её в угол в комнате отдыха на днях.

Я содрогаюсь от этой истории.

— Мистер Дрейпер, — заявляю я, мой голос, к счастью, ровен. — Я понимаю, что вы, возможно, не согласились с моим последним заявлением. Тем не менее, я беспрекословно следовала вашим инструкциям и руководящим принципам. Если в этих инструкциях была ошибка, извините, что не уловила её. Но, пожалуйста, вы не можете из-за этого заявить на меня в коллегию адвокатов штата. Это было добросовестное заблуждение.

В конце своей небольшой речи я встаю так, что нависаю над Дженсеном. Я чувствую, как колотится моё сердце, и мысленно надеюсь, что он прислушается к голосу разума. Вместо этого следующие несколько минут Дженсен разглагольствует и беснуется надо мной.

— Следовала моим инструкциям? Ты этого не сделала. Ты добавила свой собственный вклад в документ. Затем ты была откровенно неуважительна ко мне во время встреч с клиентами, постоянно противоречила мне и поправляла меня, — усмехается он, приближая своё лицо к моему. — И ты не заметила ошибок. Что ж, ты неряшливая, отстойный юрист и больше не будешь работать в этом штате! Ожидай дисциплинарного взыскания от властей в ближайшее время. А теперь убирайся из моего кабинета!

Я убегаю из его кабинета, сдерживая слёзы. Я пробегаю мимо его любезной ассистентки, которая привстала, сжимая в руках ожерелье. Я не сомневаюсь, что она слышала всё, что сказал Дженсен, но я не останавливаюсь. Вместо этого я направляюсь прямо в свой кабинет.

Не задумываясь и не сказав ни слова никому из коллег, я забрасываю своё личное содержимое в пустую коробку для документов. Но прежде чем я успеваю полностью закончить собирать свои вещи, по моим щекам начинают течь горячие слёзы.

Я выбегаю из офиса, оставляя позади свою причудливую лампу и всякую надежду на то, что эту ужасную ситуацию можно исправить.

Глава 3

Габриель

«Этот парень — настоящий клоун», — думаю я, наблюдая за низкорослым, жирным мужчиной. Он сильно потеет, всё его тело сотрясается от нервной энергии. Очевидно, что ему страшно сидеть в мягком кожаном кресле напротив моего брата Тома.

«Хорошо, — решаю я, скрещивая руки на груди, — пусть он испугается».

Затем я перевожу взгляд на окно офиса Тома в Верхнем Вест-Сайде. Мой брат занял угловой офис на тридцать седьмом этаже, а я — напротив. Мы шутили, что нам следует повесить несколько консервных банок за нашими окнами, чтобы мы могли вести приватные беседы, как в детстве. Иногда я скучаю по тем дням.

Я бросаю взгляд на часы.

Неужели сейчас только четверг? Вау, эта неделя действительно выдалась тяжёлой.

— Итак, Дженсен, — ледяной голос Тома — резкий и смертоносный — прерывает мои мысли. — Я так понимаю, вы знаете, почему мы с моим братом Габриелем пригласили вас именно на эту встречу? — я поворачиваюсь и прислоняюсь к краю стола, с любопытством наблюдая за реакцией Дженсена.

— Нет сэр, пожалуйста, уточните, — Дженсен вытирает дрожащей рукой вспотевший лоб.

— Что ж, похоже, вы облажались, — голос Тома спокоен, в нём слышится лишь намёк на угрозу. — И мы хотим знать, как вы собираетесь это исправить.

— Я не понимаю, мистер Костас, пожалуйста, объясните. Что я сделал?

Маленькие дикие глазки Дженсена перебегают с моего брата на меня, туда-сюда, как у загнанного в угол животного. Том встаёт со своего кресла за столом и подходит так, что мы стоим по обе стороны от места Дженсена.

Дженсен Дрейпер — мошенник, и пришло время ему заплатить за свои ошибки. И поскольку Том — самый спокойный брат из нас двоих, мы решили, что ему следует поговорить первым, чтобы посмотреть, сможет ли он убедить Дженсена признаться без особого давления. Очевидно, я становлюсь угрожающим, но между мной и моим братом трудно сказать, кто из нас выглядит более зловеще.

Мы оба значительно выше шести футов ростом, и каждый из нас ежедневно придерживается интенсивного режима физической нагрузки. Мы участвовали в соревнованиях по борьбе, играли в регби, завершили десятиборье, поднялись на несколько гор и не раз вступали в схватку со смертью. Мы с гордостью носим наши шрамы, но их не видно из-за итальянских костюмов за тысячу долларов на наших атлетических телах.

Том всего на несколько лет старше, чем я, но, если не считать того факта, что у него есть несколько дополнительных шрамов, мы могли бы сойти за близнецов. У нас обоих голубые глаза, загорелая кожа и улыбки, от которых женщины падают в обморок.

Однако прямо сейчас улыбка моего брата опасно сияет, такая белая, что почти ослепляет. Наблюдая, как он нависает над Дженсеном Дрейпером, словно кот, загоняющий мышь в угол, я рад видеть, что в обычно спокойном тоне моего старшего брата проявляется немного моей злобы.

— Вы же знаете, что Костаса не обманешь, верно, Дженсен? — Том наклоняется к маленькому мужчине ещё сильнее, его голос становится почти разговорным.

— Конечно, все это знают, — Дженсен снова вытирает вспотевший лоб. — Я бы и не подумал обманывать вас, сэр.

— Итак, я спрашиваю вас снова: вы знаете, почему вы здесь?

Дженсен что-то бормочет себе под нос.

— Что это было? — Том наклоняется ближе.

— Я не знаю, почему вы оба стоите так близко ко мне! — кричит нервный мужчина. — Я не знаю! Я не знаю! Я не знаю!

Мы с братом обмениваемся понимающими взглядами. Очевидно, этот человек сходит с ума.

— Ладно, хватит игр. Габриель? Твоя очередь. — Том обращает своё внимание на меня, облокачиваясь на стол, само воплощение безразличия и власти.

Я пересекаю комнату так, что оказываюсь всего в футе от того места, где сидит Дженсен, моя высокая фигура нависает над ним.

— Мы знаем, что вы украли у нас деньги, когда мы выдали вам этот чек для оплаты нашего последнего платежа, — резко произношу я. Глазки-бусинки маленького человечка прыгают, чтобы посмотреть на меня. — Вы не взяли слишком много сразу, потому что вы умный.

— Но не настолько умный, — лениво вставляет Том, облокачиваясь на свой стол.

— Ты снял несколько тысяч здесь, ещё несколько тысяч там, — я качаю головой из-за тактики этого мерзкого человека. — Действительно, ты великолепен. — Сарказм сочится из моего рта гуще сиропа.

«Кусок дерьма», — думаю я про себя, борясь с желанием врезать Дженсену по его жирной физиономии.

— Очень умно. Потому что, давайте посмотрим правде в глаза, большинство миллиардеров этого бы не заметили, — предлагает Том угрожающим тоном. — Большинство миллиардеров не проверяют собственные счета.

Я наклоняюсь ближе, пока моё лицо не оказывается всего в нескольких дюймах от потного лица Дженсена.

— Но видишь ли, мой брат и я, мы не типичные дворняжки, — я снова откидываюсь назад, не в силах выносить вонь пота Дженсена. — Мы фактически проверяем каждую транзакцию, в которой участвуем мы, вплоть до последнего пенни.

— А что касается урегулирования, что ж, — Том разводит руками, — с этим мы особенно осторожны.

— Итак, я полагаю, мистер Дрейпер, именно поэтому вы здесь.

Том возвращается за свой стол и садится в кресло с откидной спинкой. Я подхожу к окну и снова позволяю своему взгляду блуждать по горизонту Манхэттена. Как обычно, он великолепен. Виден шпиль Эмпайр Стейт Билдинг, и я лениво вспоминаю те дни, когда к нему хотели привязать дирижабли. Как необычно. Это было бы невозможно, учитывая сильные ветры на Манхэттене.

На мгновение в комнате воцаряется тишина, отягощённая паникой Дженсена и невысказанной угрозой, что мы, братья Костас, что-нибудь предпримем в связи с его ошибкой.