«Б арьер в сознании оказался не единственной ловушкой? Само это существо… Древняя знала, что первым нападут и убьют необычную приманку и потому… СУКА! » Обжигающая боль сжигала тьму, которой Раздор пытался залечить опалённую голову. Он, будучи и без того раненым, ещё и ослеп.

— Я убью тебя, Эсфея, убью! — Мгновенная телепортация уносит Раздор обратно в воздух. В три прыжка тот покидает материк. Израненным, опалённым светом бросается обратно в холодный океан. Главным для раненого демона было, есть и будет лишь одно, выжить, всё остальное потом…

Кровь на молодой траве, остатки тела Его, боль и горечь от слов, услышанных некогда, тех самых, которым она не придала значения, разбивают сердце Аорры. Лефсет мёртв, чары, коими он околдовал Цветы Леса, развеялись. Постепенно все остроухие в округе сбредаются, понимая суть произошедшего, извиняются друг перед другом. Брат перед братом, отец перед сыном, Цветок перед Семенем, все они находят дорогу, ведущую к миру и тому свету в конце их совместного пути. Хранители и Дроу, обретя сильного врага, объединились, вместе с ними под единый стяг стали разрозненные племена травоядных и, их извечных врагов, хищников. Впервые весь Великий лес по-настоящему стал единым целым.

Аорра помнила Матвеемовы слова. Её герой знал всё с самого начала, он специально отвлёк, а после и принял на себя удар неизвестного врага, которого они сейчас были не в силах победить. Матвеем всё знал, потому и наложил на себя это неизвестное, магическое заклятье, что активировало получение обратного урона в момент его смерти. Умри Аорра сейчас, ничего бы не изменилось, но, смерть Матвеема, она спасла её.

— Нет, пожалуйста… пожалуйста воскресни, прошу… — Заливаясь слезами, тратя магию в пустую, на пределе своих возможностей, дроу пыталась залечить то, чего уже не было. Столь сильно разорванное тело не смог бы поднять даже самый сильный некромант.

Все сбежались на крики Аорры, почти никто из присутствующих никогда ранее не видел, чтобы эта величественная, нагоняющая страх на целые королевства особа, так искренне и горько лила свои слёзы.

Солнце постепенно исчезало за горами. Сойдя с просторной, грунтовой дороги, торговый караван остановился на ночлег. Распрягались, поились лошади, поднимались немногочисленные, маленькие палатки. К вечеру распогодилось, потому те, кто имел спальные мешки, тянули их к большому, разгорающемуся в центре лагеря костру. Гомон, непринуждённое общение и веселье разлились по округе. Никаких тебе часовых, патрулей, страха, что из кустов, ночью на тебя кто-то нападёт. С первыми языками пламени заиграла музыка, от которой, ощущение будто я в совершенно ином мире только усилилось.

Местные, все они визуально так сильно различались, что для понятия их статуса в обществе потребовался лишь краткий экскурс. Те, кто в дорогих шелках, с кинжалами, хозяева каравана и повозок. Те, что в кожаной броне, с оружием по крупнее, наёмники, бывшие солдаты и авантюристы. Ну и последние, те, что выглядели беднее и беспомощней других, как и ожидалось, оказались простыми прислужниками, подневольными крестьянами. То же семейство кролли оказалось чем-то на подобии товара, проданного одним из влиятельных аристократов другому.

Торговцы, аристократы, авантюристы, а в добавок к ним Империя… Ушастые старики всем сердцем верили, что Божественная Матвеемова империя существует больше пяти тысяч лет. Волчища по имени Регина, та, что нашла меня в лесу, смеялась с них, рассказывая, что по слухам, исходящим от авантюристов, империи нет и двух тысячи лет.

Все подобные разговоры для меня звучали как бредни. Глядя на их одежду, оружие, транспорт, можно говорить о десятилетиях, максимум веке, прожитом без меня. Не могло их развитие так сильно застопориться. С осторожностью опираясь на борт, укутанный в покрывало, плащ, я из повозки глядел на танцующих у огня «людей». Нашлась у них и выпивка, и мясо с рыбой, и, конечно же, песни с повествующими в них героическими подвигами тех, о ком я никогда не слышал.

Стянув с себя подаренные мне, рваные между ног, на коленях и даже заднице штаны, осторожно вытянул из них ниточку, затем другую. Протягивая их между самыми большими дырками, я хотел при помощи магии хотя бы попытаться заштопать рваное очко, прикрыть то, что без трусов постоянно выпадало из дыры. Тело моё ещё слабо, использовать магию будет сложно, но, бля, хватит с меня позора на этой неделе. Едва ощутив потоки маны внутри себя, получил острый укол в области живота, а затем и сердца. Сказать, что он был болезненным, ничего не сказать. Всё обожгло, по телу, от живота до рук, с судорогами побежали магические импульсы. Каналы маны ещё повреждены, не восстановлены и не разработаны. То существо, скорее всего тёмный бог, атакой своей оно травмировало не только моё тело, но и душу, а с ней источник. Бля-я-ять…

С кончиков пальцев вырвался лёгкий туман. Дырка никуда не исчезла, а вот ткани вокруг неё слегка добавилась, она стала чуточку чище и прочнее. Ладно, хоть магии не лишился, уже хорошо.

— О чём думаешь, костлявый? — Закинув на повозку бурдюк с каким-то пакетиком, волчица в пол прыжка заскакивает ко мне, заваливаясь на противоположную, мягкую, обшитую шкурой скамейку. Глаза её карие ярко блистают в ночи, довольно скалясь, она берёт ткань, что я принял за пакет, а после, развязывая, достаёт из неё хлеб, жареные на огне ребрышки, колбаски и картошку. — Чё молчишь, язык с голоду проглотил? — Хихикая, пытается подцепить меня волчица.

— Да так… о своём думаю. — Только и успел проговорить я, как мне в руки тут же прилетела пара горячих картофелин. Местами подгорелый, имеющий чётко выраженный запах и вкус, эту картошку я точно не сажал. Где-то внутри аукнулись далёкие воспоминания о семье, не той, которую я потерял, будучи ребёнком, а той, которую приобрёл, оказавшись в этом мире. Где мои девочки сейчас, увидимся ли мы снова? Наверняка они постарели, ведь даже если прошло всего пол века, нашим с Мурркой детям уже как минимум под пятьдесят! Ха-ха, аж страшно как-то при таких стариках называть себя папой. Да и как объяснить им, детям и внукам, свою пропажу, за хлебом ушёл и не вернулся? Эх… грусть, печаль, обида.

— Спасибо, очень вкусно. — Под одобрительное, довольное чавканье, благодарю Регину, а после спрашиваю: — Слушай, может ты знаешь или хотя бы слышала, кто такие Муррка, Пом, Белая, Лея, Хохо… а ещё Зелёная, Аорра…

— Стой-стой-кх… — Поперхнувшись, закашлявшись, в спешке схватилась за бурдюк и сделала пару жадных глотков волчица. Отдышавшись, отложив в сторонку еду, девушка тяжело вздохнула — А-а-а-а… чёрт, чуть не померла. Слышь, псих, не смей упоминать имя Древней хранительницы знаний, одной из трёх Императриц, без слова «Великая». Великая Аорра и только так, понял? А ну-ка повторил. — Потребовала зубастая.

— Великая Аорра… — послушно проговорил я.

— Так-то лучше. Это для твоего же блага, костлявый. Не дай бог инквизиция услышит, или кто-то им на тебя за неуважение к Великим семьям донесёт, костей потом не соберёшь…

Так она жива и при власти? Отлично, ещё одна приятная новость.

— Понял, спасибо за предупреждение, наставница. — С долькой сарказма в голосе проговорил я. Помнится мне, на глупышке Пом комплименты хорошо работали, в принципе, как и на Зелёной.

— Да ладно, тебе… хе-хе. — Рассмеявшись, смутилась хищница. — Ты это, если что интересно — спрашивай, вижу, что ты на ум хворой. Потому, чем смогу помогу. Так сказать, как наставница, освежу твои знания, хе-хе-хе.

Ох, какие же вы хищники падкие до лести.

— О, мудрая наставница, просвети глупца, что ещё за Великие семьи? — тут же выдал я, получая в ответ очередную смешинку и политическую базу этой страны.