Заминка стоила нам времени — я даже смогла рассмотреть голодное выражение на приближающихся чешуйчатых мордах. В жёлто-оранжевых глазах хищников горело пламя азарта. Мне стало безразлично, собираются они выпустить нам кишки или же просто будут гонять, чтобы отвадить от обратной дороги.

Краля рывками пыталась выбраться из ловушки, её пышная грива хлестала по моему лицу. Санда крепко обхватывала мою талию и едва слышно хныкала. Я не могла обернуться и посмотреть, но наверняка девушка зажмурилась: я бы обязательно так и сделала, если уж выживание от меня никак не зависит.

— Да в воду же! — орала Циара и показывала пример.

Искорки брызг разлетались в стороны, когда её жеребец таранил набегающую волну. Полосатая рептилия уже распахнула когтистые лапы и неслась к нам, не сбавляя ход, но Крале удалось вырваться — на чистом испуге. Так мышка перегрызёт себе лапку, если не сможет освободиться из мышеловки. Уверена, попади в капкан хвост этой красавицы, она бы плюнула на его сохранность, ведь шкура дороже и совершенно не хочется портить её длинными бороздами от когтей.

Я запомнила визг Санды, когда мы ухнули в быстрые воды. На миг глухой вакуум заполнил уши, потому что те оказались ниже уровня воздуха вместе с макушкой. Волосы поплыли вверх, полоскаясь светлыми водорослями и промываясь от налипшей грязи.

Судорожный вдох, пытающиеся проморгаться веки. Мокрое платье, одеревеневшие на моей талии руки девушки. Стиснутый промеж пальцев кожаный повод.

Править лошадкой в воде я даже не пыталась: она же не корабль.

С берега неслось разочарованное вяканье. Рептилии, правда, не полезли следом, хотя парочка всё же замочила лапки. Так же волки, пусть и отлично плавают, никогда не станут нападать на добычу в воде, ведь это не их среда. Однако я заметила, что эти твари продолжают нестись вдоль берега, надеясь, что мы быстро одумаемся и вернёмся на твёрдую почву.

Но мы не хотели. Я лично предпочитала утопление. Кстати, вот мы и помылись, а заодно хорошенько отравили змеиной гнилью речные воды. Если выберемся живыми, такой скандал будет...

Чудесная грива промокла и липла к лошадиной шее. Над водой осталась только голова, а мы с Сандой погрузились по самые сиськи и уповали на благоприятный исход передряги. Краля плевалась и снова невольно зачерпывала воду приоткрытыми губами. Её уши стояли торчком, будто она пыталась высмотреть ими, а не выслушать, что там впереди.

Ну, а впереди не было ничего, кроме шумных вод.

Хорошо, что поблизости нет порогов, они начинаются ниже по течению вместе с понижением ландшафта к береговой линии, иначе бы кувыркаться нам по каменным горбам, изображая волчки и оставляя кровавые отпечатки на удачно подвернувшихся валунах. Но и без такой подляны течение не оставляло места для иллюзий безопасности.

Лошади изо всех сил перебирали ногами, плыли по-собачьи и наверняка мечтали временно поменять копыта на ласты. Когда кобыла притопала, не справляясь с течением, то дергала головой, освобождая уши от лишней влаги и фыркала, напоминая мокрую псину, а не сказочного единорога. Гунтер леди Эйнсворт держался бодрее, но и его такой способ передвижения утомлял всё больше.

После жаркого дня бывает приятно искупаться, но не в таких условиях.

Ноздри лошади продолжали раздуваться и вибрировать, а вот силы покидали её мускулы. Сильное тренированное тело и так успело выложиться за этот бесконечный день на полную. Долго скакать под водой, преодолевая сопротивление толщи, она бы не смогла. Впрочем, преодолевать особо было нечего: мы же двигались вниз по течению. Однако уйма выносливости уходила, чтобы не поддаться общему току водных масс, не дать им уволочь себя и мотылять, как захочется.

Стискивать бёдра на скользкой шкуре оказалось той ещё задачкой. Я больше хваталась за луку, чем правила кобылой. Слететь очень не хотелось, ведь плавать мы с Сандой не обучены. Девушка стискивала объятия так, что дыхание перехватывало туже, чем корсетом. Вдобавок водичка оказалась до невозможности освежающей: весна ещё не закончилась, прогреться эти бурные потоки не успели. Да и потом ситуация не изменится: некогда им согреваться, слишком спешат к батюшке-океану. Так что и в разгар летнего зноя купаться в этой речке никто не захочет.

Я пыталась вспомнить, как она называется. Мой мозг спросил: «ты дура?»

Да, нам действительно некогда отвлекаться на подобную праздность. Продолжаем удерживаться всеми силами в седле и стараемся не потерять Санду. Чешуйчатые мрази ещё неслись по берегу, так что водные процедуры не собирались заканчиваться, пусть ни один лекарь их нам не прописывал.

Хорошо, что лошадей обучать плаванию не обязательно. Они просто продолжают двигаться в воде точно, как на суше. По этой же причине кошки умеют плавать, хотя ненавидят воду и скорее раскорячатся между бортами тазика, чем позволят окунуть себя. А вот выдрам, несмотря на полуводный образ жизни, приходится обучать детёнышей плаванию. Есть в этом вселенская несправедливость.

Блин, не понимаю, что со мной не так, если в момент страшной опасности я припоминаю занимательные факты из зоологического справочника. Дочь книжника — это однозначно диагноз.

— Впереди излучина, держитесь крепче! — проорала предупреждение леди Эйнсворт. Саму женщину я не видела, всё чаще погружаясь темечком ниже уровня кипящих вод и только успевая, что задерживать дыхание.

Высокий берег впереди, сложенный из базальта, заставлял русло обходить его стороной, хотя быстрые воды усердно работали над сглаживанием этой помехи. Всё бы ничего, да в таких интересных местах потоки любят образовывать круговерти.

Место опасное, но... Ох нет... Нет! Нет! Нет! Я ошиблась про пороги!

Только теперь вспомнила. Река называется Лаира, а впереди вовсе не единственный выступ породы. Это место называется Бесовы Жернова!

Нас удачно пронесло по первому изгибу, но за ним воды ударялись в подточенную стенку и снова заворачивали — уже в противоположную сторону. Вот здесь-то нас и настиг злой рок: бурный и пенящийся, как слюна сдуревшей от бешенства лисицы.

Я не могла рассмотреть, что произошло с Циарой и её конём: они исчезли за поворотом раньше нас, и голос женщины, даже обрывками, больше не долетал до моих ушей — только рёв озверевших волн. Нас тоже подхватило и резко развернуло, от чего Краля испуганно заржала и попыталась бить копытами по воде сильнее, будто хотела выбраться из пенящихся вод прямо на белые барашки — или на коряги.

Вот они как раз в таком месте скопились удачненько. Переплетение ветвей, торчащие обломки сучьев. Нас бросило на них со всего размаха. Санда едва успела защититься рукой, иначе её личико оказалось бы попорчено сильнее, чем от крапинки семян. Но в то же время оборонительный жест стал фатальной ошибкой: отпустив мою талию, она не смогла удержаться одной рукой.

Девушку просто слизнуло бурным потоком с лошадиной поясницы. Я больше не видела её и ничего не могла сделать. Даже не понимала, пронзило меня веткой или жакет вместе с корсетом выдержали укол, но боль от удара раскроила черепушку, в глазах стало темнеть. Кобылу влекло течением. На следующем витке она вовсе опрокинулась, кувыркнулась в подводном сальто. Одна моя нога выскользнула из стремени, но вторая застряла, и я последовала за подругой в пенную неизвестность в качестве наживки с тяжёлым грузилом.

Но мне повезло: после очередного удара о скалу сапог слетел, и мы с Кралей расстались до лучших времён, если таковые настанут.

Понять где верх и низ не выходило. Только вода и пузырьки. Страшная круговерть мотыляла меня. Когда удалось вынырнуть и продохнуть, в носу засвербело. Я пыталась следовать лошадиному примеру и плыть, как получится, но человеческая анатомия оказалась для этого непригодной, а поток слишком коварным. Даже хорошо обученный пловец не сумел бы побороть одуревшую стихию.

Мне всё же удалось ещё пару раз дорваться до спасительного воздуха: по чистой случайности, когда поток сам выбрасывал меня к поверхности — но потом его милость заканчивалась, и он утягивал игрушку обратно в смертоносные пучины.