Нам пришлось пробираться по самой кромке берега. Копыта лошадей увязали в иле, но берег слишком зарос колючими кустарниками, так что ногавки, предназначенные как раз для защиты от случайных уколов и порезов, основательно промокли и потемнели.

Вскоре мы взобрались на невысокий холм и смогли рассмотреть развалины поближе. Тревожно было проезжать через тёмный въезд, который вёл сквозь наполовину раскатанную вышку. Оставшиеся на месте брёвна почернели: обуглились, что частично защитило их от плесневых грибов, но заодно придало ломкости. Да и внутри, куда не добралось пламя, они наверняка прогнили до полной трухлявости. Другие брёвна покрывали слои мхов; уверена, в самых сырых местах они уже полностью переработались и перестали создавать кочки на ландшафте.

Каменная кладка донжона тоже обильно поросла мхами, а из щелей между блоками торчали куртины камнеломки с нежными цветочками и даже корявые берёзки. Мятлик и одуванчики заселили просветы между плитами, которые вели ко входу в башню.

Тут стало понятно, что слово «донжон» для этого строения слишком громкое, ведь вход располагался низко, у самой земли, а не на высоте нескольких этажей. Нам это только на руку, ведь от деревянной лестницы к этому времени остались бы одни воспоминания, а так мы спешились и смогли войти в тёмные недра. Разумеется, на разведку пошла леди Эйнсворт, как самая отважная.

— Строение ненадёжное, — честно признала она, возвратившись. — Но лучше иметь крышу над головой, если чешуйчатые недобитки вернутся. Лошадей тоже придётся завести внутрь.

Краля не хотела идти: она высоко подкидывала голову, дёргала мордой и фыркала на мои потуги. Пришлось сперва завести жеребцов, только тогда эта красавица согласилась вступить в тёмное помещение, наполненное затхлым, влажным воздухом. Её соловая товарка, пощипав пока травку во дворе, послушно двинулась за наездницей в окровавленном васильковом платье.

Честно сказать, мне здесь тоже не понравилось.

Перекрытия второго этажа наполовину рухнули, оставшиеся лежать на матице балки и доски тоже не внушали доверия. Очаг давно развалился и пугал чёрным зевом. Если это помещение и использовалось какими-то бандюками для хранения товаров, то эти времена давно закончились. Наверное, им тоже прогибающиеся под ногами доски надоели, а укреплять или менять их ребята почему-то не стали. Может, место слишком приметное: с реки отлично просматривается.

— Что за вонь? — Санда зажала носик рукой.

Из подпола шёл неприятный запах, думаю, именно он нервировал лошадей.

— Наверное, припасы сгнили, — Циара убрала ногу с особенно натужно скрипнувшей доски. — Крепость явно покидали в спешке. Не знаю, в каком сражении и в каком году это случилось, но нам повезло, что пожар не затронул это укрепление.

Я опасливо приблизилась к тёмному провалу: часть перекрытий первого этажа тоже не выдержала. Здесь из-за осадков доски казались особенно плесневелыми и ненадёжными. Если честно, выглядели они странновато: края будто не сломанные, а оплавившиеся и почерневшие, но на обугливание пламенем не похоже, не знаю даже...

На какой-то миг почудилось, что внизу перекатывается нечто живое, словно переплетение черноты во тьме... Но толком ничего рассмотреть не вышло: открытая дверь и дыра в крыше не давали достаточно света под нужным углом.

Но стало тревожненько, ой, тревожненько... Да, знаю, я страшная трусиха.

— Осска, не подходи так близко, — Санда дёрнула меня за локоть. — Сверзишься ещё, как вытаскивать будем?

— Всё, идём, — распорядилась леди Эйнсворт, — нужно собрать сушняка, разложить во дворе и поджечь, чтобы нас смогли заметить с воздуха.

Этим мы и занялись. Через полчаса перед фортификационным сооружением появилась сложенная из сухих веток надпись с призывом о помощи. Пока поджигать не имело смысла, но если останемся до ночи, вот тогда Циаре придётся почиркать клинком о камушек, высекая искры и портя заточку.

От нечего делать мы натаскали бурьяна лошадям, а затем...

— Вррря-гхррр! — звук огласил округу, и сосуды под кожей моментально покрылись изнутри ледяной корочкой.

— Брось, — леди Эйнсворт потянула Санду, и девушка выронила душистый пук зелени на дворовые плиты. Мы все тут же отступили за каменную кладку башни.

К нашему счастью массивные окованные двери не успели отвалиться с петель, хотя изрядно скрипели ржавчиной — что, несомненно, ни капельки не привлечёт внимание преследователей. Мы вдвоём с Циарой подняли достаточно крепкую балку, которую отыскали на развалинах казармы. Едва она легла в скобы, дверное полотнище содрогнулось от удара.

Ага, успели в последний момент, называется. Всё по закону жанра, блин.

Лучше бы мы полдня просидели здесь, не высовываясь, как амбарные мыши.

Новый удар сотряс толстые дубовые доски, и они начали казаться мне недостаточно прочными. Всё же столько времени прошло, а это не морёный дуб... Лошади начали неистовствовать от близости хищников. Мы привязали жеребцов к разным опорным столбам, поддерживавшим перекрытия: в них были вбиты сильно закоптившиеся горелки для масла. Кобылам достались ржавые кольца в каменной кладке: к ним когда-то привязывали коз и овец, которых собирались пустить на обед.

Спокойнее всех вела себя соловая лошадка Санды: просто фыркала, вскидывала гриву и немного постукивала передним копытом, будто роя норку в непрочной доске. Краля билась в истерике, как припадочная дамочка, не созданная для таких неурядиц. Жеребцы вовсе подкидывались на дыбы, а копытами рыли так, будто вот прямо сейчас сорвутся на врага и втопчут его в землю по самое темечко: глаза дурные и краснючие, хвосты торчком, губы брызжут пеной. У них разве что дым из ноздрей не валил.

Рокот за дверями стал многоголосым.

Уже несколько опасных монстров собралось на нашем пороге, но встречать гостей совершенно не хотелось. Я выглянула в узкую щель бойницы: сперва ничего не заметила, но вскоре меж выщербленных камней показался жёлто-оранжевый глаз с вертикальным зрачком.

Тварь вякнула и моргнула третьим веком.

— Отойди! — скомандовала Циара и, едва я отпрянула вбок, метнулась вперёд.

Острие сабли прошло в щель. Рептилия истошно завизжала и попыталась убраться прочь, но не смогла сразу освободиться. Чашевидная гарда не прошла в зазор между блоками кладки, так что выдернуть саблю наружу у зверюги не получилось.

Клинок с лязгом рухнул на пол, а я успела заметить фонтан крови, выстреливший из глазницы раненого хищника. К сожалению, мы уже знаем какие эти чудища живучие.

Санда вскрикнула и отшатнулась, когда доски начали трухляво трещать под напором не собиравшихся сдаваться таранщиков. Да ещё кони, что б их приподняло и бросило, проделывали аналогичный фокус с половицами: таранили своими дурацкими подковами!

— Нам нужно выбираться отсюда! — завопила Санда, и я прекрасно понимала подругу. Очень, очень нужно...

— И каким образом? — покосилась на неё леди Эйнсворт, подобравшая окровавленное оружие. — Если умеете отращивать крылышки, лучше признайтесь сейчас.

Её пальцы крепко стиснули рукоять. По всей выправке было видно, что женщина готова принять сражение, хотя нам его не пережить. У меня закралось подозрение, исходя из уже увиденных навыков и того, какую чёткую стойку она приняла, что суфражистка брала частные уроки соответствующего профиля.

Ну, в конце концов, не только же юным ведьмочкам учителей нанимать, правильно? Если есть деньги, почему бы не научиться джигитовке, фехтованию и всякой занятной акробатике, особенно если муженёк уже не может поставить тебя на место, а на мнение общественности тебе плевать.

Услышав треск древесных волокон, Циара Эйнсворт всё же отступила и бросила:

— Отвязывайте лошадей, девочки. Будем прорываться, и да поможет нам Троица.

Мы уже бросились к импровизированной коновязи, когда снаружи что-то изменилось. Эти рокочущие твари будто переговаривались... О боги, неужели они разумные? Только этого не хватало...

Следующим потрясением стал звук: тихий шорох когтей о каменную кладку. Бросив взгляд на ближайшую бойницу, я заметила мелькнувший в ней кончик хвоста.