— Ладно, по-хорошему не понимаешь... — пальцы рептилии потёрли лоб, забавно оттопырив когти. Это он у людей жестикуляцию подсмотрел? Нет, это просто я накладываю на змеелюдов человеческие привычки, ведь о настоящих почти ничего не знаю.

Пасть нахаша резко распахнулась, обнажая острые клыки.

Меня обдало вонью и слюнями, вылетевшими вместе с хищным рокотом.

С перепугу я проснулась.

Колокольный звон обозначал удар за ударом, но я не считала, так что не поняла, который час. Просто тяжело дышала, согнувшись в постели и пыталась понять, что это, боги милостивые, было... Гардина просвечивала холодным утренним серебром, а мои пальцы судорожно заползали в растрепавшиеся пряди.

Стукаясь носиком о каёмку, графин поделился водичкой со стаканом. Пила я жадными глотками, пытаясь смыть из глотки привкус гнили и осевший на слизистой запах полыни. Никогда мне не снились настолько правдоподобные сны. Я даже отбросила одеяло, но не обнаружила никаких свидетельств реальности ночного приключения.

Гардина отъехала, впуская свет нарождающегося дня: ещё одного расчудесного весеннего утречка в нашей дивной, богами хранимой Мароне. С её неизменной видимостью безопасности и затаившейся в подгнивших недрах тревогой.

Дёрнув щеколду и распахнув раму, я услышала всё тот же перелив птичьих трелей. Соколов на вас не хватает, пернатые сучата. Ох, пардон, какие некрасивые мысли. По губам бы мне, да ведь сказано не вслух.

А это что за кортеж?

По мостовой цокали подковы породистых лошадей, бренчала сбруя, подскакивали перья плюмажей. Запряжённая цугом шестёрка влекла экипаж с резными украшениями на кузове, пышно поблёскивала позолота. И вот эта красота затормозила... и остановилась у подножия нашей лестницы. За ней следовало ещё три кареты, и все они дружно последовали примеру первой.

Лакеи соскочили с запяток, откинули подножки и чинно отворили дверцы кабин.

Достопочтенные господа позволили утренним лучам невозбранно светить на их дорогие наряды: именно такое выражение проступило на холёных лицах, когда те выбирались из своих роскошных скорлупок.

Наша семья далеко не из бедных, но такой помпезной вычурности мы бы не смогли позволить себе, даже продав все книги вместе с мастерской да переведя выручку в каменья и парчу. Что понадобилось этим сливкам в нашем доме?

Нет, мы часто изготавливаем книги на заказ именно для высшего света, но его светила ещё не нисходили до личного визита к мастеровым, хотя отца иногда приглашают в частные резиденции, чтобы отблагодарить во время фуршета. Неплохая реклама выходит. Но что-то подсказывает, что эти разодетые особы явились вовсе не чтобы пожать руку папы, и не за почти иллюминированным Часословом, над которым полагается корпеть Киллиану, если он успел отойти от вчерашней поездки.

Так, нужно немедленно переодеться.

Что у нас в шкафу? Конечно, всё чёрное, местами с блестящими узорами. Дезабилье не подойдёт: пусть светской даме и дозволительно появляться в утреннем платье при посторонних, но это всё же для близкого круга. Ладно, не будем слишком напрягаться. Обычный выходной наряд сойдёт.

Когда я спешно укладывала волосы, в дверь постучали.

— Осса, доброе утро, — извиняющимся тоном произнёс Блайк, получив разрешение войти. Брат выглядел встревоженным, что не удивительно. — К нам там серьёзные люди нагрянули. Похоже, они по твою душу.

— Что? — щётка задержалась в волосах и легла на столешницу. — Ты уверен? — я подскочила с банкетки и спешными шагами подлетела к брату.

— Отец с ними сейчас разговаривает. Там речь про маму, правда ли она была из рода Амброс, сохранились ли подтверждения её родословной. В общем, не думаю, что они нагрянули чисто с генеалогическими разысканиями. И вообще, кажется, они всё уже выяснили, а расспрашивают для проформы.

Наша мама родилась в год, когда пал Архудеран. Ей полагалось унаследовать титул баронессы, но тогда начался хаос, аристократы спешно оставляли владения. Спасаясь от эпидемии разложения, её семья бежала из столицы империи. Они уходили всё дальше на север, пока не осели здесь, на Сиаране. Родители собирались подобрать ей равнородного супруга, но она встретила отца и предпочла лишиться привилегированного положения. Они так и умерли, не благословив её брак и потомство.

И вот теперь кого-то заинтересовала дочь несостоявшейся дворянки.

Холодеющими пальцами я толкнула дверь и поспешила вниз по ступеням.

— Осса, стой! Тебе нельзя появляться, пока не позовут! — кричал в спину Блайк и тоже чеканил ступени башмаками.

Не помня себя, я слетела вниз, но охолонулась заслышав мужские голоса. Брат уже нагнал и схватил меня под локоть, но гости заметили наше появление через открытую дверь гостиной. На меня обернулись три пары глаз, не считая отцовских.

— А, Осса, дочка, проходи, — с натянутой улыбкой поспешил навстречу папа. — И ты сынок, тоже, — он взял мою кисть, и я ощутила, какие у него холодные и потные ладони. Разговор с вельможами не добавил отцу душевного спокойствия.

— Мой младший сын Блайк и единственная дочь Осса, — подвёл он нас к гостям. — Дорогие мои, познакомьтесь. Это господин Адарег Кадоган, наш глубоко уважаемый лорд-канцер.

Я благопристойно присела в поклоне и подняла глаза на высокого мужчину средних лет. Холёное лицо, надменный взгляд, немного проседи в волосах и идеальная выправка, благодаря которой на нём бы великолепно сидел не только парчовый сюртук, но и лохмотья. Разумеется, я знала, кто он такой, пусть никогда и не встречала. Герцог самой крупной области Сиарана, уже заканчивающий второй срок в должности лорда-канцлера и безусловно собирающийся баллотироваться на третий.

Аристократ галантно шагнул вперёд и принял мою руку: я подала её настолько машинальным, неосознанным движением, что почти вздрогнула, когда жёстко очерченные губы коснулись кружевной манжеты, прикрывающей тыльную сторону ладони.

— Польщён, — сказал мужчина, изучая меня холодной сталью глаз. — Вы прекрасны, как истинное дитя бриарейских кровей.

— Я только наполовину... — в совершенном беспамятстве начала я, но Блайк тут же дёрнул меня за рукав, дабы заткнулась.

— Это мой сын и наследник, Гальтон, — перехватил инициативу у моего отца аристократ и представил второго гостя.

Такой же высокий и статный, унаследовавший от отца, как лепные скулы, так и снисходительный взгляд, он держал в руках букет белых орхидей. Дорогое удовольствие, наверняка из лучшей оранжереи в городе. Мои руки приняли цветы всё с той же отрешённостью, поскольку мозг отказывался верить в происходящее и намеревался уйти в глубокую кому до лучших времён.

Прежде чем склониться для учтивого поцелуя, молодой наследник посмотрел мне в глаза, уронил взгляд на декольте, оценивая мои вздымающиеся под давлением корсета анатомические особенности. Уголок его губ дёрнулся, во взгляде появилась едкость. Поцелуй достался воздуху в незаметном расстоянии от кружев.

— С бургомистром Армистедом вы наверняка знакомы, — бросил герцог в сторону третьего гостя.

Полноватый мужчина, усатый, не молодой, в расстёгнутом сюртуке с узорчатым жилетом под низом. Его улыбающееся лицо резко приблизилось, а обе руки ухватили мою, породив нестерпимое желание отступить перед напором.

— Не лично, дорогой герцог, не лично, — начал тот экспрессивно и облобызал кисть мясистыми губищами. — Но ваш батюшка изготовил к моей третьей свадьбе великолепнейший сборник легенд Бриареи, Коттады и Гиеса. Супруга моя больно охоча до фольклора, знаете ли. Можете звать меня просто Канутом, и это именно я имел честь поведать нашему благороднейшему лорду-канцлеру о вас, милая. Говорю, есть в нашем саду одна орхидея, явно не простых кровей, негоже ей всё в горшочке цвести, пора бы собой достойную вазу украсить.

— Благодарю, любезный друг, что так красочно изложили юной особе цель нашего визита, — с лёгким раздражением покосился на бургомистра председатель палаты лордов. — Позвольте нам продолжить знакомство своими силами, не возражаете?