— Драконы? Или вообще любые животные? — догадалась я.

— Драконы, — согласился бог. — Мое любимое творение. Ты связана с одним из них, иначе не прошла бы сюда. Я вижу. Ты чадо Даннары, но ты и мне служишь — частично. Через Виолу.

— Не служу. Но помочь попробую, — вздохнула я. — Как можно это снять?

— Тебе — никак. Только Аласта может.

— А она не хочет, — задумчиво кивнула я.

— Я не думал, что так ее обижу.

Это-то понятно. Мужчины о таком не думают, а мы обижаемся. И нам больно.

— Значит, только Аласта.

— Да.

— Я поговорю с ней, — пообещала я. — Это ведь не зависит от храма, правда? К богу можно обратиться где угодно? Вы услышите?

— Я не услышу. Ко мне теперь можно обращаться только в храме. К Аласте, наверное, тоже. Я не знаю точно.

— Кстати! А почему химеры… ну, мы их так назвали, у них есть другое имя?

— Дети боли.

Нет, с детьми у меня эти существа не вязались никак.

— Значит, химеры. Скажите, а почему они ползут или к вашему храму, или к храму Аласты. На любых континентах?

— Догадались?

— Посчитали, — буркнула я, — не собираясь раскрывать свои источники.

— Потому что их создала боль Аласты. А я — причина этой боли. Вот их и тянет туда, где они чуют что-то родственное.

— Ага. Поняла… Кстати — создала? Мы думали, открывается нечто вроде ворот и они оттуда лезут?

— Что-то близкое к тому. У вас, — Варт прищурился на меня, словно что-то читая… — Есть похожее слово — зомби. И еще одно — биоконструктор.

— Че-го⁈

Еще мне боги про генетику не рассуждали! Очешуеть можно!

— Да, примерно так. Когда Аласта в горе и ярости, ворота в ее мир открываются чаще. И то, что оказывается рядом- погибает. А потом наделяется новой не-жизнью…

Упс.

Это чуточку меняло картину. То есть не щели между мирами, которые надо законопатить, а…

— Да. Очень удачное понятие — выплеск некроэнергии.

— А читать чужие мысли некрасиво.

Варт только руками развел. Даже и не сомневаюсь — продолжит в том же духе.

— Значит, выплеск некроэнергии, потом легкое биоконструирование — кем?

— да никем. Просто энергия должна куда-то тратиться, а уж что там будет в тот момент… это же океан! Акула, медуза, кальмар — вот все это сливается воедино и идет на зов своей повелительницы. И кстати говоря, некроэнергия очень неполезна для мира.

Я и не сомневалась.

Этакий божественный дихлофос, надо полагать.

— Я рад, что нас не забыли. Хотя повод и печален. Если бы я знал… я бы никогда так ее не обидел.

В этом я и не сомневалась. Мужчины! Сначала косячат, а потом: «а чего она обиделась-то? Я ж вовсе ничего такого…». Случалось в моей практике.

— Я обещаю, я поговорю с ней. А вот что и как получится… не знаю.

Варт улыбнулся.

— Вряд ли ты что-то сможешь сделать, но я все равно тебе благодарен. Жаль, я ничего не могу тебе подарить.

— Вы уже подарили. Виолу.

— Драконы, — лицо бога озарила совершенно детская улыбка. — Они потрясающие, правда?

— Да, — так же восхищенно выдохнула я. — они самые прекрасные создания этого мира!

Буквально пару секунд глаза в глаза. И — понимание. Человек тоже может понять бога. Случается.

— Спасибо, Каэтана Кордова.

— Держись, Варт. Ничего, что я так — неуважительно?

— Ничего страшного. Сейчас я ближе к человеку, чем к богу. У меня почти уже нет сил…

Ага. А если так…

— Варт, я знаю, что равновесие нарушено. Если вы с Аластой вернетесь — оно будет восстанавливаться?

— Равновесие действительно нарушено. И мы виноваты в этом. Бог — это ответственность, сейчас мой участок работы без присмотра. Сейчас ярость Аласты порвала межмировую кромку, сейчас весы опасно раскачиваются. Достаточно одного движения, чтобы столкнуть все в пропасть. Это долго, да, но и близко.

Я потерла лоб.

Ладно, смысл я поняла. Мировые катастрофы не происходят за один день, им нужно время. Но начаться это может уже скоро.

— Я постараюсь что-то сделать. Только не знаю, получится или нет.

— Я все равно благодарен тебе, Каэтана Кордова.

— Лучше бы финансами, — не удержалась я.

И получила в ответ такую солнечную улыбку, что даже зажмурилась.

— И рад бы, но… у меня штанов — и то нет. Иллюзия…

— Хорошая, — буркнула я.

— Надеюсь. Иди, Каэтана Кордова. Скоро уже рассвет, не надо здесь больше задерживаться. Иди… и я благословляю тебя.

И снова луч света, ударивший прямо в глаза. Уффф… лишь бы сетчатку не пожгло.

Очнулась я на полу храма, рядом с алтарем.

Огонь прогорел, крови словно и не было, на руке только шрам.

Рассвет?

А какой именно? Который по счету?

Может, девчонки уже лет пять, как улетели?

Тогда мне песец. Жирный и полярный. Я застонала и поползла к двери. Вот как была, на четвереньках. Сил не было встать.

Повезло — я вернулась не через год, не через десять лет, а ведь и такое могло быть.

Варт…

За порогом меня встретила Ярина. Подхватила, перекинула мою руку через шею и почти потащила на себе в лагерь.

— Мы тут по очереди дежурим. Как ты?

— Паршиво, — шевельнула я губами.

— Сейчас накормим. Что рассказать можешь?

— Все расскажу. Только воды дайте…

Ощущение было такое, словно на мне трое суток телеги возили. Оххх…

Дело поправили стакан грушевого отвара с медом и кусок мяса, в который я вцепилась не хуже дракона. Кажется, проглотила не жуя.

— Мы за тебя волновались, — сказала Кайа. — Ты туда вошла, а потом храм засветился.

— Да?

— Словно маяк. Как будто внутри костер зажгли, и он горит, и храм светится. Мы хотели попробовать внутрь войти, но Виола не дала. Сказала девочкам, что она тебя чувствует, только далеко. Но ты жива и тебе не плохо.

— Так и было. Я была далеко, — вспомнила я водоворот. — Вне времени, наверное. Мне казалось, мы минуту говорили, а получилось — так много.

— Говорили… с Богом⁉

Я кивнула.

— Варт. Он на человека похож… наверное, я его так восприняла. Он же бог…

Девочки закивали. Даже драконицы закивали. Они по-прежнему держались на расстоянии от храма, но слушали внимательно.

— Вот. Он хороший, просто Аласта его как-то так прокляла, что он выбраться не может. И поэтому всем плохо. И нам плохо, и у драконов проблемы, и у животных тоже…

— И что теперь делать?

— Отправляться к Аласте и уговаривать ее снять проклятие. Что мы еще можем?

— Н-ничего. Каэтана, а вот так — так просто? Пойти и поговорить?

Я пожала плечами.

— Девочки, а что в этом такого? Мы все — создания Богов. Считай — дети. Что должно случиться, чтобы вы отказали родному ребенку в разговоре?

Мариса вздохнула.

— Родители родителям рознь.

Я покачала головой.

— Мариса, ты на свою маму посмотри. Она же замучена твоим отцом до полусмерти, но все равно любит тебя. И жалеет, и помочь старалась. Разве нет?

— Ну… да.

— И ты ей потом поможешь. Понимаешь? Это — нормально. А не так, что гав-гав и отвяжись. И такое бывает, знаю. Но для всего есть причина, иногда очень серьезная. Варт со мной заговорил, потому что я его дозвалась. Потому что услышал, потому что ему тоже нужна помощь. Аласта — не знаю. Может, поговорит, может, на месте прибьет… это же не просто так. Мы связаны с драконицами, на нас отблеск силы Варта. Поэтому с ним было легче. Как дальше будет я не знаю, но попробовать надо.

— Это боги…

Я посмотрела на Олинду.

Боги. И что? Если вспомнить рассказы о богах, которые мы проходили в средней школе? У нас история была, и мифология, и учительница хорошая. И рассказывала она интересно, и про Рим, и про Грецию, и про славянских богов, кстати говоря, и про остальных тоже, и Калевалу мы читали, и песнь о Роланде, и… да всего не перечислить. И выходило так, что боги — они есть.

И в чем-то, наверное, на нас похожи. Какие люди, такие и боги, вот ведь как. И если здесь они могут с кем-то разговаривать — почему нет?