Наконец, Баязету надоело, и он махнул рукой.

Можно отцеплять!

Палачи поспешно перебрались на корабль.

Рабы?

Кого волнуют их жизни?

Они остались, где и лежали, и химера быстро настигла плот.

Край его дрогнул, накренился — и плот почти мгновенно исчез под водой. Баязет скрипнул зубами… не видно! Ах, не видно ничего!

— Санджар!

— Химера пожрет их, величайший!

— Ты уверен?

— Величайший, я проводил опыты…

Баязет сдвинул брови, но спорить не стал.

— Что ж, Санджар. В этот раз ты оправдал мое доверие.

— Служить тебе — честь для меня, величайший.

И низкий поклон.

Двое мужчин смотрели мечтательными взглядами на море. И не волновали их химеры, не трогали души крики гибнущих рабов.

Им обоим это было неважно.

Баязет уже чувствовал себя тором, уже примерял к голове корону.

Власть. Все во имя власти!

И кто сможет удачнее распорядиться ей, кто сможет править лучше него? Правильно, никто! На трон сядет достойнейший — он!

Санджар же…

В волнах он видел не гибнущих людей.

Была мечта и у Санджара.

Наука, чистое знание, во имя которого не жалко ни себя, ни других — никого не жалко! Только наука!

Только она…

Сейчас он один, почти один, и это так тяжело иногда, так сложно…

А когда Баязет сядет на трон, Санджар сможет просить его о милости. Создать Академию наук!

И учить там только тех, кто достоин звания человека! Нет, не того безмозглого мяса, интересы которого не простираются дальше миски и кровати, а настоящих людей. Таких, как он сам — умных, настоящих, с пытливым рассудком…

Какое это будет счастье!

Два человека смотрели на воду, которая поглотила тела таких же людей, как и они. И оба искренне считали себя вправе распоряжаться чужими жизнями, чужими судьбами во имя своей, разумеется, высшей цели.

Оба строили планы. Оба мечтали и высчитывали. Оба готовились нанести удар.

А в темноте своего храма, запрокинув голову, горько смеялась Аласта. У богини смерти своеобразное чувство юмора, и тем, кто ее развеселил, не позавидуешь.

Она предвкушала развлечение.