Не пришлось.

Гарида решила слетать с нами. Драконы не любят переносить грузы, но одежда не тяжелая, так что… мы втроем плывем по морю, так быстрее, да и не увидит нас никто. Оказалось, что и Ярина, и Майя отлично плавают — они тоже в домик выезжали. Нет, не для тех развлечений, что их матери, а просто. Поваляться на берегу, отдохнуть, пикник устроить. Они с детства привыкли.

Тогда и плавать научились. Это мне повезло, а то Кайа, к примеру, до сих пор плавает только сверху вниз. Гарида летит над нами с одеждой, заодно предупредит о кораблях или рыбаках, если что, там на пляже отдает вещи, мы одеваемся и Ярина идет в дом. Кто бы там ни был — она разберется. Или мы сразу поговорим с Евгенией Лонго, или доедем до города и поговорим…

И легким этот разговор не будет. Точно.

Плыли, доплыли и приплыли. С приплыздом вас, дорогие товарищи.

Это я так, зубами на пляже щелкаю, переодеваясь под прикрытием драконьего крыла. Ярина уже ушла в домик, а мы с Майей ждем. И еще с четырьмя драконицами. Вдруг нам на слово не поверят?

А с моря еще и ветерок прохладный, хорошо еще, я мокрое белье сняла. Но все равно…

Хочу пластиковый пакет! Вульгарный и непромокаемый! Чтобы запихнуть туда шмотки и забыть про них! А пакета нет.

— Посушить?

Я с сомнением посмотрела на Виолу.

— я потом без белья не останусь?

— Можешь. Я попробую осторожно…

Я решительно выжала белье и запихнула в карман. Попробует она! Лучше с мокрыми трусами, чем вообще без трусов. Не брала я с собой запасные!

Ждать пришлось недолго. От полоски леса к нам направлялись уже две валькирии.

Ярина явно пошла в маму. Если их рядом поставить — сразу ясно, чья тут дочка. Те же стати, те же обводы, то же выражение лица. Разве что волосы у Евгении Лонго каштановые, а у дочери черные. Но остальное один в один.

И судя по лицу Евгении….

Если бы не драконицы, досталось бы нам за неуместную шутку. Но четыре здоровущих ящера на пляже как-то придавали истории основательности. Ярина спокойно подошла к своей Эйре, коснулась красного носа.

— Мам, это моя Эйра.

Эсса Лонго высказалась в ответ.

Хм, половины слов я в этом мире еще не слышала, может, другой язык? Непереводимая игра слов?

— Мама, мы случайно.

Вторую половину слов я тоже пока не слышала. И шагнула вперед.

— Эсса Евгения Лонго? Будем знакомы, эсса Каэтана Кордова.

— Мне от этого должно быть легче?

— Мне точно не легче. Но Выбор уже сделан, я от дракона не откажусь, подозреваю, что и Ярина тоже не сможет.

— Не смогу, — согласилась Ярина.

— Я не верила.

— Эсса Лонго, мы можем устроиться здесь, на берегу, или вы нас пригласите в дом? — решила не тратить время на вежливость я.

Эсса Лонго думала недолго.

— Дайте мне десять минут, я всех отошлю. Драконы с вами?

Я поглядела на Виолу, та на меня.

— Виола сказала, что им незачем идти с нами. Они будут рядом со столицей. Эйра и Лориса будут залетать в этот дом раз в три дня.

— Их надо кормить?

— Сами прекрасно прокормятся. Если оставите им пару мясных туш, они возражать не будут, но рыбы в море хватает, а драконы ее любят.

— Понятно. Через три дня от сегодняшнего?

Драконицы подтвердили кивками.

Евгения задумалась, и махнула рукой.

— Тогда девочки, вы идете со мной, я сейчас отошлю лишние уши и побеседуем.

Лишними ушами оказались трое слуг и симпатичный парень, который явно был взят для компании. Серенады петь, или стихи читать — на стати Евгении он глядел с таким восхищением, что становилось ясно: поэт и муза. Или художник и натурщица. Как-то так.

Вот его Евгения и отослала в своей карете. Мы остались в доме вчетвером — и я опять начала рассказывать все с самого начала. Почти.

С того момента, как я решила посмотреть на драконов, а попала под выбор Виолы.

Про визит санторинцев, болезнь драконов, про поездку в столицу…

Попробовала не говорить о наших планах, но потом махнула рукой. Да, едем. То есть летим в один из храмов Аласты. Потом к Варту. Или наоборот, как удобнее будет. Посмотрим.

Вернемся сразу в Академию.

Евгения Лонго мне понравилась. Про таких в мое время говорили: «Баба с яйцами». Правда, мне при этом всегда представлялась картина — русская баба, которая тащит на горбу корзину яиц. Дом, муж, дети, родители, работа, ответственность… одно неверное движение — и ты вся в яичнице.

Слушала она молча, барабанила пальцами по столу.

Потом задала тот же вопрос, который сразу заинтересовал меня.

— Получается, что эссы-драконарии и эсы-драконарии равны в правах?

— Абсолютно.

— что вы собираетесь делать, когда об этом узнают?

Я скромно развела руками.

— не знаю. Выход у меня один — мы должны стать сильнее врагов. Но как это сделать, я не придумала.

— Никак.

— Вариант у меня есть, — честно сказала я. — Но потребуется вложение денег.

— что за вариант?

— Известность. Желательно — мировая. Чтобы мы стали звездами… как бы лучше сказать… вошли в моду, чтобы нас любили люди.

Это был единственный вариант, который мне пришел в голову.

Войти в моду и стать популярными, чтобы при попытке убрать нас последовало народное возмущение. Как в мои времена с поп-звездами.

Кто сейчас вспомнит, что еще век назад актеров приравнивали к работникам борделя и хоронили за церковной оградой? Пригласить актера в приличное общество? Может, еще на стол прилюдно нагадить? Фи, любезнейший!

Кто вспомнит, что балеринки из театров считались чуть ли не личной секс-обслугой высшего света? Да ту же Кшесинскую вспомнить, может, и талант, но мораль там крайне сомнительна. *

*- автор не приукрашивает, автор смягчает. Прим. авт.

А пришел двадцать первый век — и люди стремятся подражать тем, кого раньше старались прилюдно не замечать. Может, это и наш вариант?

Новые драконарии?

Своя форма, свой отряд, что-то вроде поп-группы. Только не поющей.

Евгения Лонго подумала. Потом кивнула.

— Может, это и имеет смысл. Мне надо будет посоветоваться. И надо, чтобы об этом знали не только в Равене, но и по всему Наресу, но и на других континентах.

Я кивнула.

Да, чем громче шум, тем сложнее будет от нас избавиться. Народ не любит когда его лишают героев. Это все равно не гарантия, но…

Это чуточку больше, чем ничего.

— И надо искать подходы к его величеству. Или скорее, к ее величеству.

— А поможет?

Сколько я жила, ни одна попытка договориться с власть имущими ничем хорошим не заканчивалась. Власть, что ли, так влияет? До какого-то момента человек адекватен. А потом…. У него словно предохранитель срывает, и он прет вперед боевым слоном. И не терпит возражений.

Есть исключения. Но короля я не знаю. И королеву тоже.

— Эсса Лонго, вы уверены?

— Не уверена. И понимаю, что никому такие потрясения не нужны, но эта система уже работала раньше. Значит — ее можно вернуть.

Я только вздохнула.

Вернуть можно. А последствия?

Будь мне восемнадцать лет, я бы не сомневалась. А когда тебе за тридцать, устраивать революции уже не тянет. Понимаешь, что все «Пусть рухнет мир, но воцарится справедливость», «Из искры разгорится пламя» и прочие громкие лозунги придуманы исключительно для того, чтобы кто-то в них верил, а кто-то на них зарабатывал.

Кажется, эсса тоже это понимала.

— Не для всех, нет. Но если женщина способна быть драконарием, если она может летать, она должна сама решать свою судьбу.

— Так было и раньше. А потом получилась неприятная история.

Про его величество и подставу я тоже рассказала. А чего скрывать?

Эсса Евгения задумалась.

— Это усложняет ситуацию. Но не сильно.

Я провела руками по лицу. Вздохнула.

— Эсса, у меня к вам просьба. Вы спокойно обдумайте это на свежую голову, поговорите. Я никуда не денусь из столицы еще несколько дней. А потом уже будем обсуждать ситуацию еще раз. Может и все вместе.