Умеют. Просто их любовь и привязанность заслужить нужно. Их словами не обманешь, это не люди, о них действительно надо заботиться.

А вот Аласта влюбилась в Варта. Какое-то время бог отвечал ей взаимностью и метался между двумя красотками, но потом все же выбрал. Блондинку, увы.

Уступать никто из богов не захотел. Дальше… по преданиям, Аласта застала возлюбленного с соперницей, и прокляла его. Решительно и бесповоротно. Сделала что-то такое, отчего разрушились и ее храмы, и храмы Варта, а в океанах открылись провали, и из них полезли чудовища.

— Как я поняла, она прокляла Варта. Хотела Лелею, но не получилось. Хотя частично…

— У тебя есть текст проклятия? — тут же спросила я.

— Не вполне. Вот, смотрите… по преданиям, это записала одна из жриц храма Аласты. Перед смертью. Богиня была в ярости и отчаянии, и это сказалось на ее жрицах. Они погибли. Я списала слова, но толку?

Мы дружно уставились на бумажку.

— Предателю мой гнев и наказание. Пусть та боль, которую ты причинил мне, отольется твоим созданиям, пусть уничтожают их чада моего гнева, — медленно прочитала я. — Это понятно.

— Тогда читай и разъясняй, — потребовала Фати. — Потому что мне НЕпонятно.

— Подумай сама. Чада Варта — живые. Твари, выползая из моря, охотятся на них. В том числе и на людей. Если Аласта считала его предателем, она и создала химер. Вот они и ползут.

— Пусть предадут забвению и тебя, и тех, кто верил в тебя, и тех, кто служил тебе… это тоже объяснять?

Это девочки поняли.

— Пусть гибнут твои чада от моего горя и отчаяния. Пока не избудется срок или не дам я тебе прощения. Тут тоже все понятно. Любое проклятие накладывается с ограничивающими условиями. Иначе не сработает.

— Я не знала? — удивилась Севилла.

— Мы можем орать и проклинать неделями, — пожала я плечами. Не сбудется. А вот ведьмы в сказках… помните?

— Служанки Аласты, — передернулась Севилла.

— Да… вот они всегда накладывали проклятия с ограничениями. Помните?

Девушки переглянулись и закивали. Все проклятия накладываются или на срок — от года до ста лет, или с выполнением какого-то условия. Семь лет не мыться, не бриться, не стричь ногти… всяко бывает. Правда, в последней сказке герой хотя бы с ногтями справлялся. Не стричь — ладно, но грызть-то их можно? Вид не тот, но хоть когтями не клацаешь.

Это к тому, что любые условия можно обойти.

— Пусть дети мои придут на зов моей боли и отчаяния. Это кому-то непонятно?

— твари ползут к храмам Аласты? — предположила Олинда. И получила от меня улыбку.

— Лин, ты верно поняла. Но вот насчет Варта…?

— Тут я могу помочь, — отмахнулась Фати. — Храмы стараются строить рядом, вот и все. Выделяют какого-то бога больше, как в том же Санторине, но и остальных не забывают.

Мы переглянулись и сообразили. Конечно же, твари ползут к храмам Аласты, попутно пожирая тех, в ком есть искра Варта, то есть людей и животных. Но и храмы Варта где-то там, точно…

— А что случилось с Вартом?

Меня этот вопрос тоже интересовал. Как и Кайю.

— Как я поняла, после проклятия, Аласта… она расточилась. Или с ней случилось что-то плохое, — задумчиво сказала Фати. — Варт же получил от нее удар, и тоже развоплотился? Не знаю. С ними явно произошло что-то плохое, потому что в храмы к ним никто даже зайти не мог.

— Вообще?

— Просто умирали, — кивнула Фати. — Есть храмовые записи.

Я побарабанила пальцами по столу.

— Есть хорошая вероятность, что и мы там погибнем. Фати, ты не раскопала, все храмы равноценны? Или это было в каком-то конкретном?

— Как я поняла, все храмы равноценны. А вот то место, которое ты отметила на карте, я тоже нашла. На старых картах, в храме.

— Потрясающе! — восхитилась Мариса. — За несколько дней!

Фатима пожала плечами. Она как раз ничего потрясающего в этом не видела. Все логично.

Когда ты с детства бываешь в храме, когда знаешь, куда идти и где искать, когда ты внучка жреца… это несложно. Вот если бы искать надо было в королевском дворце — там она не согласна. Там она не бывала.

А в храме-то что такого?

Дед любит и детей, и внуков, и в гостях они у него бывают регулярно.

— Я точно побываю в храме, — честно сказала я. — А вы как хотите. Я с собой никого звать не буду, сами понимаете, это опасно.

Подзатыльник я получила от Марисы. А пинок от Севиллы, кажется. Чтобы не говорила глупостей.

Научила на свою голову.

— Каэтана, у меня к тебе важное дело.

— Матиас ты и дело — несочетаемо, — вздохнула я. — что нужно-то?

— Я тут с твоим отцом поговорил.

Улыбочка у Матиаса Лиеза была на редкость пакостной. Но я не дрогнула.

— И что?

— Он сказал, что готов благословить нашу помолвку.

— Замечательно! — обрадовалась я. — А кто нас содержать будет, он не сказал?

— То есть?

— Где мы будем жить, что мы будем кушать, во что одеваться… Лиез, твой отец ничего про благословение не говорил? Нет?

Матиас скрипнул зубами. Я и так знала, что попала в точку. Более того, Матиас двойной идиот, потому что разговор он затеял неподалеку от отцовского кабинета. И мне кажется… да нет! Я почти уверена, что дверь буквально на волосок приоткрылась!

— Отец поругается и смирится.

— А я — нет! Вот представляешь — нас уже двое, несогласных. И твой отец, и я… так что я тебя тоже благословляю. На союз с моим отцом. Он как раз вдовец.

Пошлый намек Матиас не понял. Что ж, в этом мире секс-меньшинства приравниваются к умалишенным. И лечатся в местных дурдомах. Очень здоровая атмосфера.

— Думаю, ты согласишься. Кстати, раэша Луна очень тобой недовольна.

— Можешь ей передать, что на мнение продажной девки мне плевать, — отрезала я. — Мой отец может спать с кем пожелает, это его право. Но я не могу бросать тень на свою репутацию и жить в одном доме с подобной… особой.

Матиас невольно кивнул.

Да, женщины во всех мирах делятся на две категории. Для семьи — и для развлечений. Что бы там не говорили и не кричали — есть девушки и есть девки. И умные мужчины эти категории не смешивают.

— Каэтана, и все же…

— Матиас, ты с отцом-то поговори? Мы с Марисой уезжаем сначала к Ибанесам, потом в Академию. После такого скандала, сам понимаешь…

Матиас понимал.

Жоао Феррера определили на лечение, а других Ферреров брачного возраста просто не было в семье. Или они уже были женаты. Так что… Уехать для Марисы было лучшим выходом.

Он бы поехал с нами, но кто ж его пустит?

— В Академию?

— Мариса получит дополнительный год стажировки. Так делают. Директор согласится.

— ты так в этом уверена?

Я пожала плечами, была охота объясняться.

— твой отец может многое.

Матиас внезапно схватил меня за руку. Вырваться я могла бы мгновенно, но… пусть утопит себя поглубже. Вот стреляйте и убивайте, а дверь в кабинет шевельнулась.

Точно, нас подслушивают.

— Каэтана, прошу тебя! Ты же понимаешь, я выгодная партия, а отец позлится, да и простит! И все у нас будет хорошо! Я тебя люблю, ты ко мне тоже неравнодушна, я же вижу….

Я привычно отключила мозг.

Неравнодушна, ага. Очень хочется тебя ногами попинать, просто мечтаю три раза в день.

— Каэтана⁈

Понятно, пока я мечтала, мне как раз закончили в любви признаваться.

— Эс Лиез, я сто раз говорила, что между нами не может быть ничего личного. И в сто первый повторю то же самое.

Дверь скрипнула.

— И я добавлю. Эсса Кордова, благодарю за понимание. Матиас, в кабинет!

Пошел, конечно. А чего на меня-то смотреть, как Ленин на буржуазию? Я что ли тебя заставляла рот в коридоре открывать, да еще в чувствах признаваться? Вот сам и расплачивайся за свою дурость. А у меня еще дела есть.

У себя в комнате я упала на кровать и задумалась.

Действительно, а что мне нужно сделать? Найти равновесие?